Отнять всё - Джейн Лителл

– Вы у нас на две ночи? – спросила она.

– Совершенно верно.

– Будете ужинать в ресторане?

– Да, закажите столик на восемь часов.

– Вам помочь с вещами?

– Спасибо. Чемодан в багажнике. – И я протянула ей ключи от машины.

Диван и кресла в моем номере были отвратительного персикового цвета. Занавески из поддельного льна, да еще тюль. Я отодвинула их в сторону и открыла окно. Оно выходило на море. В дверь постучали, и портье, прыщавый парень лет шестнадцати с волосами торчком, внес чемодан. Я протянула ему чаевые, и он залился румянцем. Чемодан я взяла большой, потому что мне предстояло купить здесь много вещей.

Я прилегла и час отдыхала.

* * *

Дил – спокойный провинциальный городок. Я прошлась по прибрежной аллее. Здесь гуляли пожилые пары и женщины среднего возраста с собаками. На берегу расположилась спасательная станция – видимо, средоточие местной светской жизни. Главная улица представляла собой традиционную череду магазинчиков. Я насчитала четыре кафе. Замечательное место.

Потом отыскала агентство недвижимости поприличнее. За столом сидел молодой человек с бычьей шеей и стрижкой «ежиком». Табличка у него на груди гласила: «Уэйн Бивэн». Во взгляде светилась надежда.

– Мне хотелось бы снять небольшой домик на октябрь и ноябрь, – сказала я.

– Конечно, у нас много предложений. Сколько спален?

– Две будет в самый раз.

– С видом на море?

– Необязательно. Что-нибудь тихое, уютное, особнячок или коттедж с садом.

Он кивнул и застучал по клавиатуре.

– У меня есть домики с садом, пару мест можно посмотреть. Сегодня свяжусь с владельцами, и завтра, если удобно, посмотрим.

* * *

На ужин я попросила приготовить форель на гриле, – она оказалась какая-то водянистая и безвкусная, как и овощи. Окна ресторана выходили на море, и вид был бы прекрасный, не заслоняй его три безобразные оранжевые стеклянные вазы с высушенными цветами. Не понимаю я высушенных цветов. Неужели кому-то нравится смотреть на мертвые палки с пыльными головками?

Зал был наполовину пуст; публика в основном пожилая и спокойная.

В углу у окна одиноко сидела женщина лет семидесяти. Длинные седые волосы падали на плечи и спину, фиолетовая майка с глубоким вырезом обтягивала большую грудь. Она ела, с недовольным видом уткнувшись в книгу. Подошедшую официантку сердито отчитала: почему это ей так долго несли пудинг? Наверное, решила, что ее не торопятся обслужить из-за того, что она ужинает одна.

* * *

Уэйн приехал за мной на следующее утро в десять.

Первый коттедж, с крыльцом в четыре ступеньки, не годился совершенно, – прямо позади него высился большой деревянный дом. Я сказала Уэйну, что это мне не подходит.

– Другой – дороже. Очень хороший домик, на частной дороге, на выезде из города.

И мы отправились по другому адресу, на Кремерс-дрифт, которая оказалась проселочной дорогой. С одной стороны раскинулось поле.

– Это часть фермы. По боковой дорожке – отличное место для прогулок – можно пройтись до Кингсдауна и Дила.

– Дорога плоховата, – заметила я.

– Согласен. Здесь частные владения, и за содержание платит собственник. Зато красиво, тихо – место престижное.

Коттедж под названием «Оверстранд» стоял в конце дороги. Маленький белый домик с небольшим ухоженным садом с живой изгородью. Внутри царила безупречная чистота. Одна спальня, побольше, – наверху, другая, поменьше, – с дверью в сад. Хорошо оснащенная кухня, ванная не хуже. Везде чувствовалась забота. Не было тут унылого запустения, которое обычно царит в сдаваемом в аренду жилье.

– Отлично. Остановимся на этом.

Уэйн повез меня в гостиницу.

– Так у вас, значит, семья?

– Нет.

– Надеюсь, вам там понравится. Погода у нас переменчивая, но и осенью бывают хорошие деньки.

– Когда я получу ключи?

– Заберете их в агентстве, в день, когда будете въезжать.

– Нет, так не годится. Я приеду в город поздно вечером. Можете выслать их дня за два?

– Вообще-то обычно так не делают.

– Сделайте в виде исключения. Я сегодня же полностью внесу деньги за два месяца и залог. Ключи нужны мне заранее. Можно выслать ценной бандеролью.

Мы подъехали к гостинице. Я многозначительно посмотрела ему в глаза.

– Попробую что-нибудь придумать, – пробормотал он.

– Спасибо, Уэйн, я вам очень благодарна.

После обеда я опять прогуливалась по берегу. Видела ту женщину с седыми волосами – она шла впереди. Волосы у нее были растрепаны, ветер дергал длинную черную юбку. Она остановилась у витрины кафе и разглядывала пирожные, выложенные на фарфоровых блюдечках. Я прошла мимо; здороваться мы не стали.

Дальше на главной улице отыскалась аптека. Детский отдел был довольно большой. Я купила набор бутылочек, молочную смесь. Не сразу определилась с размером памперсов, но в конце концов взяла размер для полуторагодовалого ребенка. Аптекарша подсказала, где продают коляски.

Наконец я купила все необходимое; детские вещи сложила в чемодан, коляску убрала в багажник. Нужно было отдохнуть: ноги налились тяжестью. Я дотащилась до уныло-безликого номера в гостинице и не вставала до самого ужина.

Когда врач сообщил мне о моей болезни, он сказал, что есть способы облегчить ее протекание. Я могла дожить до сорока или даже до пятидесяти. Я лежала и вспоминала, как Арво Талвела убеждал меня испробовать все виды лечения. И я терпела мучительные процедуры, постоянно сдавала анализы, глотала таблетки. А когда он умер, все изменилось. Он был моей путеводной звездой. Обещал бороться вместе со мной, говорил, что хотя физически я ослабну, зато укреплю силу духа. Говорил, что я не знаю цену жизни, пусть даже в инвалидной коляске. Я рассказала ему, как Таня горько плакала тогда в саду. Таня все равно хотела жить, возражал он, и доказательство тому ее слова. Жить – важнее всего. Будут и в самом конце какие-то радости, радости, о которых я теперь просто не задумываюсь.

Сентябрь

Вчера произошло нечто необычное. Я сидела у себя, правила корректуру первого выпуска нашего путеводителя. В дверь постучала Аиша. За спиной у нее стоял незнакомый высокий широкоплечий мужчина.

Моя помощница казалась смущенной.

– Это Роберт Мирзоев, друг Хейи. Можно ему войти на пару слов?

У меня сжалось сердце.

– Конечно…

Я встала навстречу гостю, и мы пожали друг другу руки.

– Роберт Мирзоев. Простите, что вот так врываюсь. Мне следовало позвонить.