Чистильщик - Лев Пучков

– Пусть это тебя не беспокоит, – покровительственно сказала Оксана, когда мы вошли в холл и, отчего-то смущаясь, сели в разные концы дивана. – Завтра рано-рано я его к подружке отгоню, потом звякну кое-куда и в анналах гаишных компьютеров от моей тачки не останется и следа. А через недельку я получу бабки, вырученные от продажи моего красавца где-нибудь… ну, скажем, в Нижнем Новгороде. Вот и все проблемы, мой дорогой. Связи решают все!

Я хотел было вякнуть насчет своей «Нивы»: а нельзя ли ее тоже того – убрать из анналов? Что-то мне не понравился нездоровый интерес какого-то гаишного инспектора к моей скромной тачке. Но, едва я раскрыл рот, Оксана шустро придвинулась, обняла меня за шею и начала плаксиво выговаривать за то, что я в последнее время что-то совсем от рук отбился, не люблю ее, не ем глазами при встрече и совсем не домогаюсь ее стареющей (!) плоти всевозможными способами – как бывало раньше. Я всячески опровергал эти обвинения, ссылаясь на чрезмерную загруженность на работе и некстати образовавшиеся семейные проблемы. Оксана все более качественно входила в роль обиженной девочки, и в итоге я почувствовал, что давешняя пресыщенность женской плотью как-то самопроизвольно сходит на нет, а на место ее потихоньку вползает вновь сформировавшееся вожделение. День потихоньку клонился к вечеру, в комнате стоял полумрак, и хныкающая на моей груди психоаналитичка, талантливо игравшая роль несовершеннолетней по возрасту, но вполне половозрелой девчушки, вдруг стала мне казаться младшей сестричкой или дочкой, прибежавшей поплакаться в жилетку папке-брату. Только эта дочка-сестричка зачем-то забросила свою ногу мне на колени и периодически покусывала меня за мочку уха – очевидно, в качестве дополнения к россказням о свалившихся на ее долю несчастьях. Вот он – опыт многолетней работы в евроклинике высшего разряда! Незаметно для себя я впал в идеомоторную прострацию, страшно возбудился от противоестественной близости половозрелой дочки-сестрички и спустя некоторое время – ей-богу, не помню, как это получилось! – вдруг обнаружил, что уже вовсю пластаю повизгивавшую от нетерпения психоаналитичку, загнув ее в черт-те какой немыслимой позе (ее левое колено на моем правом плече, а правая лодыжка вообще где-то у меня на переносице!), рыча, как раненый буйвол, и чрезвычайно резко дергая тазом. Будто и не было четырехкратного спаривания с губернаторшей, вызвавшего чрезмерную усталость, и последовавшей за этим катавасии с автогонками и мамедскими заморочками. Вынужден признаться, что я вовсе не половой гигант, каковым, несомненно, желал бы быть, а самый обычный среднестатистический понедельный траховик-затейник. В смысле, затеялся, потрахался как следует (раз-другой, ну, от силы третий – и то если объект траха обладает всеми располагающими к этому делу ухищрениями), а потом могу неделю существовать с едва прослеживающейся в утренние часы эрекцией – до следующей недели. А тут я с удивлением почувствовал, что совершаю настоящий мужской подвиг, и преисполнился гордостью за свою несомненную принадлежность к славному отряду особей, именуемых в просторечии «е…ри-перехватчики». Подо мной визжала от удовольствия великолепная леди, я зверски дергал тазом, тонко чувствуя свое могучее присутствие в этой прекрасной плоти, и душа моя пела, забыв о треволнениях дня и предстоящих проблемах.

– Я е…рь-перехватчик! Я е…рь! е…рь! е…рь! – звонко прокричал я на последних тактах этого потрясающего соития и в изнеможении рухнул на пол, отбросив со своих плеч атласные коленки пребывавшей в невменяемом состоянии психоаналитички.

Спустя три минуты, когда я уже пристроился засыпать прямо на прохладном паркете, Оксана сползла ко мне с дивана и наивно поинтересовалась, нежно прижавшись к моему потному плечу щекой:

– Ты… и в самом деле с этой… с губернаторшей, не… ага?

– Ну что ты, радость моя, что ты! – лживо пробормотал я, обнимая прелестные плечи своей мнительной мегеры и запечатлевая на ее челе не менее лживый поцелуй. – Как ты могла подумать! Я же тебе сказал – мы ездили по делам Кроме тебя, у меня никогда не было никаких женщин – совсем. Ты у меня единственная!

Оксана с легкостью вспорхнула с пола, радостно сверкая глазами, и, напевая какую-то победную мелодию, отправилась в ванную. Вот тебе и психоаналитичка с евродипломом! Такому неотесанному мужлану, как ваш покорный слуга, не стоило совершенно никакого труда, чтобы убедить это интеллигентное утонченное создание в отсутствии каких-либо левых стремлений на сексуальной почве и наличии примерной преданности одному объекту вожделения – при всем при том обратите внимание, что этот объект сам частенько бывает падок на вышеуказанные стремления и совершенно не склонен к ранее упомянутой преданности!

Примерно минут через сорок я проснулся в холодном поту, обнаружил себя на холодном паркете, а еще обнаружил, что психоаналитичка, насвистывая какой-то легкомысленный мотивчик, накладывает макияж перед трюмо у себя в спальне – дверь была распахнута настежь. Я зарычал спросонок и сообщил Оксане, что уже готов к вечернему приему пищи:

– Жрать хочу, женщина!

– Время пять минут – на душ и одевание, – немедленно отреагировала Оксана. – И едем в кабак. Давай, в темпе – я за это время как раз наштукатурюсь.

Я слегка сник и вяло поплелся в душ. Надо вам сказать, что Оксана, при всех ее выдающихся достоинствах, совершенно не умеет и не любит готовить. Проживая в Европе, она питалась в кафе и ресторанах, а попав на родную землю, не пожелала избавляться от этой привычки. Когда мы ночуем под одной крышей, психоаналитичка обычно снисходит до приготовления завтрака (яичница с колбасой) – далее ее кулинарный талант не распространяется.

В данной ситуации перспектива ехать куда-то в город мне совершенно не улыбалась. Я бы предпочел остаться дома и никуда не выходить вообще – здоровое стремление как можно дольше не встречаться с сородичами воткнувшегося давеча башкой в асфальт мамеда однозначно предписывало так и поступить. Выйдя из душа, я сообщил готовой к отправке психоаналитичке:

– Вот что… Давай-ка я сам приготовлю ужин из того, что у тебя есть, и на этом остановимся. Что-то мне не хочется сегодня никуда ехать…

– Мы поедем в «Тюльпан», – мгновенно сориентировалась Оксана и лукаво ухмыльнулась, – там азеров не бывает – ты же знаешь!

Я чуть не поперхнулся. Да, действительно, в «Тюльпане» мамеды не водятся. Им там не климат. Потому что завсегдатаи «Тюльпана» не любят шумных и горластых азеров, норовящих в процессе гудежа всячески показать свою удаль молодецкую. А завсегдатаи «Тюльпана» – местные деловые и центральная братва – это тот самый кабак, где меня полгода назад угораздило познакомиться с Оксаной при весьма нестандартных обстоятельствах.

– Кхм… гхм! – Я сделал сонное лицо. – Мне нельзя ссориться с центральной братвой, радость моя. Мы еще не разрешили небольшой конфликт, в ходе которого я неосторожно помял там одного…

– Не надо ссориться, – согласилась Оксана, подавая мне брюки. – Мы аккуратно подъедем с заднего входа, пройдем в кабинет, посидим как следует, таким же образом ретируемся – никто и не узнает о нашем присутствии. Безопасность вашего неприкосновенного тела я вам гарантирую, шевалье! – Оксана потыкала пальцем в сторону настенных часов и сделала круглые глаза: – Давай живее, трусишка! Я такси вызвала – будет с минуты на минуту!