Чужая маска - Александра Маринина

– Она сегодня, конечно, есть. Вас, таких психованных,двое на всю Петровку, ты да она. Ей тоже дома неинтересно, она свою работубольше жизни любит.

Светлана Михайловна Касьянова была грузной дамой средних летс вечно недовольным выражением лица и оглушительным веселым хохотом. Никакогосидения дома с внуками она не признавала, а криминалистической экспертизеслужила горячо и преданно вот уже три десятка лет. Олег Зубов был ее учеником,поэтому позволял себе называть ее «бабой Светой» даже в глаза и был, пожалуй,одним из очень немногих сотрудников ГУВД, кто ее не боялся. Касьянова быларезка и весьма несдержанна на язык, грубила направо и налево, но, надо отдатьей справедливость, если кому от нее и доставалось, то только за дело.

Настя стала звонить Касьяновой, но у той телефон был занятнаглухо. Проще было бы добежать до ее лаборатории, но не оставишь же Исиченкоздесь одну. Наконец в трубке раздались длинные гудки.

– Слушаю! – послышался хрипловатый громкий голос.

– Светлана Михайловна, это Каменская, добрый вечер.

– Шутить изволите, девушка. Чего ж тут доброго? Однаморока.

– Светлана Михайловна, я насчет убийства Параскевича.

– А что там? Еще чего-нибудь накопали?

– Почти. Помните, ребята на лестнице коробку нашли?

– Было, – подтвердила Касьянова. – И что скоробкой?

– Вообще-то я у вас хотела спросить, что с коробкой. Выее, случайно, не выбросили за ненадобностью?

– Вы, девушка, меня не допрашивайте, вы не следователь.Говорите, в чем суть.

– Появились данные, что в коробке лежало оружие, изкоторого был убит Параскевич. Есть возможность это проверить?

– Когда нужно?

– Светлана Михайловна…

– Да ну тебя, Каменская, чего ты мне голову морочишь?Дело кто ведет? Костя?

– Да, Ольшанский.

– Так почему ты мне звонишь, а не он? Он что, не знаетпро эту несчастную коробку?

– В том-то и дело. Он на происшествие выехал, не могудо него дозвониться. А надо срочно. Прямо сейчас.

Она произнесла последние слова и инстинктивно зажмурилась.Такой наглости с бабой Светой никто себе не позволял. Просить ее провестиисследование в обход следователя, да еще в воскресенье вечером, да еще срочно.Настя поняла, что может чувствовать камикадзе.

– Ну и нахальство у вас, девушка, – рявкнулаКасьянова и швырнула трубку.

Номер не прошел, уныло констатировала Настя. Придется ждатьОльшанского. А потом выяснится, что коробку к делу не приобщили, и ищи ее свищипо городским помойкам. Не зря же Касьянова даже разговаривать не захотела.Похоже, коробки действительно нет. Плохо. Но остаются перчатки и куртка. Хотьчто-то.

– Вот, я написала.

Исиченко протянула Насте два листа, исписанных неровным и неочень разборчивым почерком. Настя принялась читать, с трудом разбирая некоторыеслова и стараясь ничего не пропустить. Людмила полезла в сумку и вытащилабутылочку из темного стекла, в таких продают жидкие лекарства в аптеках.

– Мне пора принимать лекарство, – пояснила она,перехватив взгляд Насти. – Можно, я возьму стакан?

– Пожалуйста, – кивнула Настя, снова утыкаясь втекст.

Она слышала булькающий звук – Исиченко, встав со своегоместа и отойдя чуть в сторону, наливала жидкость из бутылочки в стакан. Теперьона стояла спиной к Насте и пила, запрокинув голову. Когда она повернулась,лицо у нее было странно отрешенным.

– Ну вот и все, – сказала она чуть сдавленнымголосом, снова сев на стул перед Настиным столом.

– Еще несколько минут, Людмила Борисовна, –попросила Настя, не отрывая глаз от бумаги. – Я дочитаю. Может быть,попрошу вас еще кое-что дописать, если вы что-нибудь забыли.

– Я ничего не забыла.

Настя насторожилась и отложила бумаги в сторону.

– Что случилось, Людмила Борисовна? – тревожноспросила она.

– Ничего. – Исиченко вымученно улыбнулась ивзглянула прямо в глаза Насте. – Теперь уже все в порядке. Все хорошо.

Она дышала трудно и прерывисто и говорила, казалось, черезсилу. Веки опустились, словно она боролась со сном.

– Вы плохо себя чувствуете? Может быть, пригласить врача?

– Не старайтесь… вы все равно… не успеете. Я ухожу кЛеониду… Теперь мы навсегда будем вместе.

Ее смуглое лицо стало землисто-серым, потом внезапносделалось багрово-коричневым. Настя схватилась за телефон.

– Вася! – отчаянно крикнула она, услышав голосдежурного по городу. – Врача! Скорее!

Но тех нескольких минут, которые понадобились дежурномусудмедэксперту, чтобы добежать до Настиного кабинета, оказалось слишком много,чтобы выпившая яд Людмила Исиченко смогла их прожить. Когда медик в сопровожденииКудина ворвался в кабинет, она лежала на полу и была мертва. Окончательно ибесповоротно.

Несмотря на позднее время, в метро народу было еще много. На«Бауманской» из вагона вышла целая толпа пассажиров, и Насте удалось сесть вуголке. Она все еще плохо понимала, что происходит вокруг нее. После внезапнойсмерти Людмилы Исиченко ей никак не удавалось полностью взять себя в руки.Начальник отдела, Виктор Алексеевич Гордеев, разговаривал с Настей сквозь зубы,и было видно, что он очень сердит и расстроен, но при этом старался неусугублять переживаний самой Насти.

– Иди домой, деточка, – сказал он ей, хотя вголосе его не было привычной мягкости и сочувствия. – Завтра с утраначнешь объясняться. Поспи, постарайся успокоиться. И продумай все с самогоначала, потому что объясняться тебе придется не только со мной.

Настя благодарно кивнула и поплелась домой. Перед глазамивсе время вставало багрово-коричневое лицо Исиченко, и мысль о том, чтопридется провести ночь в пустой квартире, казалась Насте чудовищной. Это былодин из тех крайне редких случаев, когда ей хотелось, чтобы дома ее хотькто-нибудь ждал. Пусть не муж, не друг, но хотя бы собака или кошка. Или дажеканарейка, или рыбки в аквариуме. Живая душа, дышащее и чувствующее существо.Она боялась остаться ночью наедине с постоянно возникающим перед глазами лицомумирающей женщины и острым чувством собственной вины за то, что не успела ееостановить, спасти.

С каждой остановкой, приближающей ее к дому, этот страхделался все сильнее, и Настя не выдержала. Она вышла из поезда, не доехав двеостановки до своей «Щелковской», и поднялась наверх, к телефонам-автоматам.

Иван Алексеевич Заточный был дома.

– Пап! – услышала Настя в трубке голос его сынаМаксима. – Это тетя Настя.

Через несколько секунд генерал подошел к телефону.