Девочка из провинции - Алла Холод

«Ирина, я весьма польщен вашим доверием, спасибо. Но вы же знаете, кто я по специальности, я боюсь, что не смогу соответствовать вашим надеждам. У меня может банально не получиться и вам будет стыдно за меня. А мне очень не хотелось бы подводить такую очаровательную женщину».

«Дима, ваше кокетство переходит все рамки (далее был прикреплен улыбающийся смайлик). Я опытный человек, профессионал, я не стала бы делать такое предложение какому-нибудь смазливому глупышу. Вы по-настоящему красивы, естественны и умны. Пора прекратить сомнения и переходить к обсуждению деталей».

«Так что от меня потребуется?».

«Не так уж много. Для начала приехать в Москву, чтобы я вас «показала». С вами должны побеседовать. Если вы заинтересуете, вам дадут сценарий, который вы будете изучать. Время на размышления есть. Руководитель проекта сейчас занят на другой площадке, приступать мы начнем не раньше осени, обдумайте все как следует. Уверяю вас, вы будете вознаграждены за вашу смелость».

«Откуда у вас такая уверенность во мне?»

«Из опыта работы. И чисто женской интуиции».

«В вашей работе я ничего не понимаю, но в вашу интуицию поверить, пожалуй, готов. Вы женщина необычная».

«И вы очень необычный, Дима. Когда приедете, я докажу вам свою правоту».

Это было последнее письмо, Димочка получил его три дня назад. Катю тошнило уже почти невыносимо, перед глазами плыли радужные круги, руки и губы дрожали. Она просидела за ноутбуком неизвестно сколько, потом встала со стула и покачнулась. Как она теперь пойдет домой?

В эту минуту ключ в замке провернулся и в комнату вбежал веселый Димочка.

– Ты почему такая бледная? – испуганно спросил он.

– Что-то дурно стало. Прилегла на диван…

– Ты не беременная случайно?

– Нет, можешь не волноваться, – отрезала Катя.

– Но ты как-то плохо выглядишь… – протянул Димочка.

– Да и чувствую себя плохо, – ответила Катя, – надо к врачу сходить, наверное.

– Что с тобой такое? – промямлил ошарашенный Димочка.

– Поджелудочная, наверное, – проговорила Катя. – Вызови мне такси.

– Борис Георгиевич, я же с тобой не спорю, я же не говорю тебе, что ты не прав. Ты прав! Стопудово прав! Но что мы можем сделать? Есть ситуации, в которых мы не принимаем самостоятельные решения, эти ситуации выходят на другой уровень, мы можем только думать, как выйти с минимальными потерями. Все! Больше ничего.

Гость Бориса Георгиевича, все тот же человек без лица, появлялся в их доме уже не в первый раз. Последнее время он зачастил. И разговоры с дядей вел бурные, отнюдь не задушевные.

Катя пригласила дядю и его гостя за стол, где уже стоял дымящийся кофейник, чашки, молочник и блюдо с сырными гренками.

Передвигалась она как во сне. Она ни о чем не думала, ни на что не реагировала. Получив от «акулы» приглашение, на которое уже почти ответил согласием, Димочка ни словом не обмолвился об этом Кате. И тут три варианта: либо он не воспринял приглашение всерьез, потому и не обсуждает его вслух, не желая попусту вызывать Катину ревность. Либо – что куда хуже – он размышляет, но не считает нужным с ней советоваться. Либо самое плохое: он решился и объявит ей о своем решение прямо перед отъездом. А дальше все ясно: у него начнется движение, о котором он так мечтает, мерзкая тетка охмурит его радужными перспективами, непременно затащит в постель, и ее Димочка, ее нежный мальчик для Кати перестанет существовать.

А Катя останется один на один со своим горем, с разбитым сердцем, одинокая и никому не нужная. И все жертвы, которые она принесла, окажутся напрасными. Она плакала, пила успокоительные таблетки, антидепрессанты, но ничто не помогало.

Когда предаваться мыслям о глубоком мраке, который ее ждет, было уже невыносимо, Катя от нечего делать и чтобы хоть немного отвлечься, стала тупо подслушивать дядины разговоры.

– Тебя все равно уберут, Борис, как бы ты ни сопротивлялся, – говорил гость, – даже если не смогут по закону, придумают реорганизацию какую-нибудь. Решение принято наверху, ты с этим ничего не сможешь сделать.

– Уроды! Грязные ублюдки! – заключил Борис. – Все распродали и все не нажрутся, все им мало. Ты представляешь, сколько сил я вложил в это предприятие?

– Ну, кому как не мне знать, Георгич, – развел руками его собеседник. – Ты, можно сказать, из полной жопы его вытащил.

– Именно что из жопы! – взревел Борис. – Именно! Я пришел, когда там были долги в десятки миллионов, десятки! Предприятие было в предбанкротном состоянии, коллектив распадался, подвижной состав вообще ничего из себя не представлял! Сколько я сделал! Мы же вышли из долгов, сохранили коллектив, купили новые троллейбусы, причем только половину за бюджетный счет, остальные-то на наши деньги! На деньги предприятия! И теперь, когда все наладилось и заработало, приходят какие-то денежные мальчики, которым нужно все отдать, а самому идти в задницу? Ты считаешь, это нормально? И я не должен сопротивляться?

– Борис, – подняв кверху руку, как бы прося слова, начал гость, – ты же все видишь: водоканал отдали в концессию, на электросеть посадили своего москвича. Теплосети тоже готовятся отдать, это вопрос месяца. Ты же не мальчик, чтобы я тебе это все объяснял. Взять хотя бы центральный рынок… Как организовали общественное мнение, а? Все телевидение, всю прессу подняли. И антисанитария там, и аварийная ситуация, закрыть срочно на реконструкцию, а то все рухнет!

– Да у нас целые кварталы аварийных домов! – рычал Борис. – Там людям реально крыши на голову рушатся, и никто их не переселяет!

– Ну так на этом украсть-то нечего, – саркастически заметил гость. – Потому и не расселяют. Зато я знаю, что на рынок специально крыс запустили, а потом санитарных врачей привезли, это стопроцентная информация. Директор им помогал-помогал в расчете на будущее, а его пинком под зад. А не захотел сам уходить, так еще и дело уголовное возбудили. Может, там и есть, за что, не знаю. Только если бы он уступил, то никакого дела не было бы. Подобрали бы ему другую какую-то должность, да и все. А рынок, между тем, уже акционировали и продали. Вот и все дела. То же самое будет и с тобой, вот чего я боюсь.

– Хрена! – рявкнул Борис. – Я ни копейки не украл!

– Тебе же хуже, – печально заметил гость. – Тогда могут решить и более радикально.

– Да ладно тебе. Еще скажи, что из-за этой херни убить могут. В наше время… Из-за муниципального предприятия… Не смешно.

– Не из-за предприятия, а из-за большого бизнеса, которым являются городские перевозки. Из-за больших людей, которые приходят в этот бизнес. Из-за больших денег, в конце концов. Будешь мешать – тебя как-то устранят. Не одним способом, так другим. Ты мой товарищ, Борис, поэтому я с тобой разговариваю. Встанет этот вопрос на Думе… ну что бы реорганизовать предприятие или еще что-то, и я проголосую. А что делать? Мне есть что терять, и я не хочу оказаться изгоем в своем регионе. Я хочу и дальше быть депутатом и заниматься бизнесом. Я не хочу на помойку. И ты подумай, может, стоит поторговаться…