Арестант - Андрей Константинов

Такого разгромного провала агентство «Консультант» еще не знало. Как в песенке про бедолагу Августина: …деньги пропали, люди пропали. Семенов переживал провал очень тяжело. Он ощущал личную ответственность за каждого. Разумеется, все сотрудники агентства имели спецподготовку и опыт действий в экстремальных ситуациях. Все выбрали свою работу сознательно. И, тем не менее, поражение было горьким…

Утешением не могло послужить даже то, что виновник венской драмы — предатель Соловьев — был вычислен и уничтожен. Сгорел Игорь Соловьев как раз из-за высокой эффективности своей работы.

После того как он был завербован людьми Гургена, результативность его работы значительно возросла. Объяснение простое — для создания большего веса в конторе Резо начал помогать Игорю. Опытный Семенов обратил внимание на этот факт, назначил негласную проверку. Шестого сентября наружка засекла Соловьева во время несанкционированного контакта с одним из подручных Гургена. Кроме того, было зафиксировано получение денег. А восьмого числа предатель дал чистосердечные показания. Поздно — группа Кравцова была уже уничтожена. Спустя еще сутки Игорь Соловьев был сбит неустановленным автомобилем на плохо освещенной улице в Хамовниках. Похороны агентство «Консультант» взяло на себя. Семье погибшего полагалась солидная страховая премия. Это, Лида, наше общее горе, — сказал вдове Семенов. При этом он нисколько не покривил душой.

Майор Кравцов покинул Австрию через Германию и Финляндию. В Москве он получил сутки на отдых и подготовку отчета. В кабинете Семенова он появился, как всегда, спокойный, уверенный и невозмутимый. Отчет Натана Когля о командировке в Вену был, разумеется, устным. Все перипетии венских событий Кравцов изложил кратко, четко, емко.

Семенов выслушал его, затем перешел к уточняющим вопросам. Вообще-то полный провал операции при одновременном исчезновении всех ее участников ставит единственного уцелевшего в весьма двусмысленное положение. Опытный профессионал, майор Кравцов отлично это понимал: Семенов просто обязан был сомневаться. Разумеется, полковник не имел права принимать на веру ни одного факта. Такова специфика контрразведывательной работы. При этом не имеет значения ни их многолетняя совместная деятельность, ни тот факт, что группу сдал конкурентам предатель Соловьев. Беседа, а правильнее сказать — тактичный допрос, продолжалась около пяти часов. Валентин не обижался. В аналогичной ситуации он и сам бы допросил своего шефа. Тут — или-или. Или ты возвращаешься с победой и большая часть вопросов неуместна… Или — полный провал. Тогда начинается совсем другой разговор.

В течение пяти часов полковник Семенов подробно расспрашивал майора Кравцова о мельчайших подробностях каждого этапа операции, нюансах поведения коллег и противников. Он задавал один и тот же вопрос по два, по три раза. Магнитофон в рабочем столе директора фиксировал ответы начальника оперативного отдела. А сам Семенов внимательно наблюдал за мимикой лица, глазами, жестами и интонацией голоса своего визави. Полковник делал это автоматически: Валентин прошел ту же школу, что и он сам. Рассчитывать на то, что Кравцов проколется на непроизвольных психоэмоциональных реакциях, было наивно. Случалось, что обманывали даже детектор лжи.

Пятичасовой допрос изрядно утомил обоих.

— Ладно, — сказал наконец Семенов и улыбнулся. — Хватит. Выпить хочешь, Валентин Сергеич? Есть «Джонни Уокер».

— С удовольствием, Роман Константинович, — отозвался Кравцов.

Семенов принес бутылку, бокалы, лед. Выпили, не чокаясь. Помолчали.

— Ты извини, Сергеич, — сказал полковник.

— Брось, Роман Константиныч, — отозвался майор. — Что я, институтка? Мы с тобой старой закалки клинки.

— Ну и лады, Валя. Иди — отдыхай.

— Завтра на детектор? — спросил Кравцов осторожно.

— Завтра — отдыхаешь. Послезавтра — за работу. Никак не показывая своих эмоций, Валентин поднялся из кресла. Семенов тоже встал, протянул руку.

После того как дверь за майором закрылась. Роман Константинович налил себе виски и, выдвинув ящик письменного стола, нажал кнопку «перемотка». Ему еще предстояло прослушать запись допроса. Возможно — не один раз. В принципе, у него не было никаких оснований не доверять многократно проверенному Валентину Кравцову. Но законы оперативной работы требовали иного.

Кассета перемоталась. Семенов выпил виски и нажал кнопку «воспроизведение».

После разговора с Наумовым Андрей Обнорский испытывал мощное желание позвонить Кате. Возможно, что-то удастся изменить… он машинально вытащил телефон из кармана. Подумал — и убрал обратно. Он даже приблизительно не знал, что сказать Кате.

Механически переставляя ноги, он шел без определенной цели и определенного направления. Он совершенно не замечал человека, следовавшего за ним. А топтун даже не думал маскироваться. Около Финляндского вокзала Андрей как бы очнулся. Спокойно, — сказал он себе. — У тебя же аналитическое мышление. Он осмотрелся, увидел вывеску «Рюмочная» и толкнул дверь. В заведении было почти пусто. Довольно высокий уровень цен отпугивал синяков. Обнорский присел у стойки, опустил на пол дорожную сумку. Заказал сто граммов водки «Финляндия», стакан апельсинового соку. На молодого крепкого мужчину, который сел рядом с ним, Андрей не обратил внимания.

Андрей проглотил водку, сделал глоток сока. Чао, бамбино, сорри — доносилось из магнитофона. Обнорскому почудилась в этом какая-та скрытая издевка. Он закурил и стал ждать, пока подействует водка. Справа от него негромко беседовали два солидных мужика в длинных пальто. Звучали слова: черным налом… накладные… гарантийное письмо… Слева безучастно сидел с рюмкой в руке молодой мужик в коричневой кожаной куртке. Бармен листал потрепанный «Плейбой» пяти-шестилетней давности. Чао, бамбино, сорри… По телу разлилось приятное тепло, в голове прояснилось… Ну, что ты будешь делать, журналюга?… — Не знаю…— Ну-ну! Вот тебе и аналитический склад ума!

Бармен заинтересованно разглядывал грудастую блондинку с теннисной ракеткой в руках. Кроме кроссовок, на ней ничего не было. Лев Моисеич берет всего восемь процентов, — сказал один мужик в длинном пальто другому. Тот кивнул.

Надо поехать домой, принять душ и выспаться. Спокойно, без горячки. У меня еще почти сутки… У меня ВСЕГО сутки! Двадцать четыре часа. Тысяча четыреста сорок минут, приблизительно восемьдесят тысяч секунд… Всего одни сутки. А что потом? Что они предпримут потом?

Бармен поковырял мизинцем в волосатом ухе и перелистнул страницу. Блондинка стояла на четвереньках и сладострастно ела банан. А накладные мы сделаем на любую сумму, — сказало длинное пальто. Другое кивнуло.

…Если попробовать сорваться? Ночью оседлать «Ниву» и рвануть куда подальше? Деньги есть, можно безбедно перекантоваться минимум полгода… — Ну, ты умен, аналитик! А родители, а брат?… — Забрать и их с собой!… — Молодец! Умница! Наумов, значит, такой лох, что даст тебе уйти? Да еще вместе с родителями и братом-курсантом? Да у него весь Литейный, 4, с ладони клюет. Вон — на задержание он сотрудников ФСК направляет. На «Волге» с ментовскими номерами и маячком. Ты видел, как они паспортный и таможенный контроль в Пулково-2 проходили? Видел? — Ну, видел… — То-то. И не звезди! Даже если ты сумеешь вырваться из города, они мигом организуют всесоюзный розыск. Куда ты без документов денешься?