Проверка на прочность - Виктор Зайцев

Сражение затянулось, несмотря на бегство части немецких отрядов, на левом фланге уверенно отбивали одну атаку за другой объединённые отряды шведов и запорожцев. Первые часы турецкие военачальники не могли поверить в сложившееся равновесие, бросая в гибельные атаки один отряд за другим. Лишь, к вечеру, потеряв в бессмысленных атаках шведских укреплений свыше двадцати тысяч солдат, турки отошли на свои прежние позиции, взяли передышку на ночь. Слишком большими оказались потери армии султана, несмотря на очевидное превосходство турецких войск. В сумраке раннего зимнего вечера с факелами в руках по полю боя бродили мародёры и группы бойцов, искавших своих соратников. То в одном месте, то в другом вспыхивали короткие перестрелки, крики о помощи раздавались со всех сторон. Полководцы обеих армий совещались, составляли планы на завтра.

Шведами, понёсшими меньше всех потерь, командовал генерал Горн, он принимал решение вместе со своим бывшим противником по польским войнам, атаманом Ступкой. Оба были опытными полководцами, отлично понимали, что уходить надо сейчас, пока турки не окружили укрепления, пока остались боеприпасы. Оставаться на поле боя нельзя, это гибель или плен, немногим лучше смерти, что бы ни говорили об условиях «почётной сдачи». Речь шла исключительно о маршруте отступления, куда уходить в сторону Вены, куда бежали немецкие отряды и «работодатели» наёмников, или «по домам», бросив попытки получить остаток жалованья и лишившись возможных трофеев? Совещались недолго, время поджимало, до рассвета необходимо было оторваться от турецких войск как можно дальше.

Гордость шведского генерала нашла себе союзника в виде алчности запорожского атамана, отступать решили к Вене, из войны не выходить. Так оставалась надежда на вторую половину обещанного жалованья, на возможность его увеличения в разы, коли столица империи осталась без защиты. Так что остаток вечера и вся ночь прошли в привычных сборах, и рассвет застал отступавший отряд наёмников в двадцати верстах от поля боя. Шведов в рядах отступающего объединённого отряда набралось четыре с половиной тысячи на ногах, да три сотни раненых лежали на подводах. Казаки сохранили четыре тысячи бойцов в седле, да полтысячи на повозках лежали с тяжёлыми ранениями. Остальных бойцов из числа сербов, венгров и прочих немцев набиралось до тысячи способных сражаться, тяжелораненых среди них не было совсем, не добрались до шведских укреплений.

Турки, конечно же, ожидали отступления противника, потому и не стали окружать шведские позиции, надеясь получить к утру чистую победу, а не сомнительную мясорубку. Так и вышло, турецкая армия осталась одна на поле боя, что дало возможность командующему армией Ахмед-бею отправить победную реляцию султану. Преследовать никого турки не стали, физически не могли, не хватало сил собрать и похоронить всех погибших. В атаках армия султана потеряла лишь убитыми и умершими от тяжёлых ранений двадцать шесть тысяч человек, ещё сорок тысяч воинов не могли сражаться из-за полученных ран. И только аллах знал, сколько из их числа выживут и смогут встать под знамёна султана вообще, а не отправятся с попутным транспортом на родину без ноги, без руки или иным калекой.

Пока объединённый шведско-запорожский отряд отступал к стенам Вены, турки вынуждены были оставаться на месте. Только два месяца спустя, получив подкрепление, вернув в строй часть раненых, турецкая армия смогла двинуться на север, к столице императора Рудольфа Второго, так им нелюбимой. С учётом подкреплений и выздоровевших раненых, численность турок достигала шестидесяти тысяч человек. Полторы тысячи трофейных ружей к тому времени были изучены, пленные допрошены, паша Ахмед-бей отлично знал, кому он обязан огромными потерями в сражении. От немедленной расправы над неверными магаданцами, сумевшими вооружить лучшим в мире оружием врагов султана, Ахмед-бея удерживали два обстоятельства.

Во-первых, он опасался нападать на Королевец, имея в тылу Вену, спешно собиравшую все силы против турецкой армии. Учитывая огромные потери турецких войск в сражении под Дьёром, их полководцы обоснованно опасались дробить свои силы, отправляя на Королевец часть своей армии. В такой ситуации победа над имперской армией вообще стояла под вопросом. Пока Вена не будет захвачена турками или Священная римская империя не перестанет быть опасной для турецкой армии, двигаться на север было опасно. Во-вторых, с запада и юга магаданское государство было окружено шведской территорией. Пусть бывшими землями Речи Посполитой, ныне оккупированными, но шведской территорией. И при попытке пройти сквозь шведские земли турки автоматически получали нового противника, силу которого вполне оценили на поле боя. Правда, с востока Западный Магадан граничил с Русью и Литовским княжеством, ныне огрызком Речи Посполитой. Но провести огромную армию по Полесью, через болота и реки, ни один турецкий полководец не решался. Да и характер поляков был им хорошо знаком, задиристые и гоношистые паны не упустят возможности поживиться за чужой счёт. Тем более что бедствуют который год и непременно будут выпрашивать деньги либо грабить обозы. То и другое Ахмед-бею не нравилось.

Вот уже месяц под стенами столицы Священной римской империи стояли турецкие войска, а послы императора Рудольфа, укрывшегося в Праге, осаждали столицы всех европейских государств, вплоть до Москвы, с просьбами о помощи. Елена Александровна, которой Анатолий чётко объяснил ситуацию, не скрывая, что будущее Западного Магадана висит на волоске, не паниковала. Однако распорядилась увеличить производство оружия и боеприпасов, организовала призыв на воинскую службу всех бывших рекрутов и продала послам из Вены десять тысяч ружей с патронами. Несмотря на все принятые меры, кошки скребли на душе наместницы в предчувствии катастрофы. Хотя она даже себе не могла признаться в том, что «солдафоны» оказались правы, соседние страны и правители ценят лишь силу своих соседей.

Сейчас, стоя у окна своего кабинета, Чистова очередной раз за последнее время почувствовала свою беззащитность, обиду на Европу шестнадцатого века, обиду на офицеров, так легко отдавших ей власть.

Кто им мешал всё оставить по-прежнему, кто не давал захватить этот остров да вернуться назад? – задавала себе вопросы наместница, словно забыв, что именно она едва не подняла вооружённый мятеж против своих друзей. Хотя, возможно, и забыла об этом неприятном факте своей жизни бывший завуч, мы легко забываем свои неудачи. Снова и снова перебирала женщина все возможные варианты действий по защите своей страны. Вспоминала, что можно сделать для обороны столицы, планировала, с каких кораблей можно снять пушки для усиления городской артиллерии. Прикидывала, откуда перевести рабочих для обновления старых укреплений и создания новых заграждений против конницы турок. Её размышления прервал звонок секретаря на прямой телефон.

– Что случилось? – В ожидании неприятных вестей голос наместницы был напряжён.

– В порту высадился Николай Кожин из Новороссии, просится к вам на приём. – Голос секретаря был удивлённым, с плохо замаскированной надеждой на своевременную помощь «солдафонов».

– Проси, как подойдёт, пусть сразу проходит. – Чистова непроизвольно улыбнулась, на душе полегчало. Она не сомневалась, что Коля-Коля-Николай, этот бабник и нахал, найдёт выход из сложившейся ситуации. Теперь Западному Магадану ничего не угрожает, никакие турецкие армии не смогут противостоять ловким и находчивым офицерам.