Брачные танцы на пепелище - Лариса Шкатула

– Ты не думай, что мне жалко купить тебе туфли. Просто я знаю по себе: танцевать в новых туфлях… может стать не развлечением, а мукой… Да, и прости, Юлька, подождать тебя не смогу. У меня ещё кое-какая работа. Возьмешь такси до дома, а уже без пятнадцати семь я подам машину к твоему дому. Успеешь собраться?

– Конечно, успею.

Она переходит через дорогу, махнув на прощанье. Ощущает в руке две тысячных бумажки и только успевает удивиться: как же так, она взяла у Льва деньги, как вроде само собой разумеющееся? Неужели она и в самом деле вдруг изменилась, и не видит ничего в том, что чужой мужчина её… содержит! Как будто она не нашла бы денег на прическу… А с другой стороны, что же это за парикмахерша, которая за причёску берет такие деньги!

Юлия выходит из салона совсем другим человеком. И в самом деле, ничего парикмахеру не сказав, только испуганно поглядывая в зеркало, как та расправляется с ее волосами, которые до сего момента подвергались разве что простенькой стрижке по длине и небольшому осветлению. Спрашивается, для чего Юля почти полгода их отращивала?

Но когда она приезжает домой на такси, истратив полторы тысячи на прическу, и достает из пакета платье, чтобы еще раз не спеша примерить, она чуть ли не с ужасом читает цену на этикетке: двадцать две тысячи рублей!

– За мои зеленые глаза называешь ты меня глазуньей… – напевает Маргарита, протирая спиртом насадки к бормашине, – и продолжает уже прозой для Юли, – представляешь, мой сын влюбился!

– В каком смысле? – не сразу соображает та. – В детском садике, что ли?

Эти мамаши все преувеличивают. Влюбился. Ребенку, насколько Юля помнит, лет пять или шесть, не больше…

– То есть, он вовсе не считает это просто симпатией, а прямо говорит: «Мама, я люблю Аню Смирнову. Ты разрешишь мне на ней жениться?» Я спрашиваю, а как сильно ты её любишь? Он не колебался ни секунды. «Ну, вот, если ты мне купишь машинку, я её Ане подарю!» А это, надо сказать, такой царский жест… Он свою машинку даже отцу не захотел подарить, когда тот в шутку попросил…

Юля вспоминает об этом разговоре по дороге домой, – теперь она может позволить себе вот так идти, не спеша, по главной улице. С оркестром, добавляет она про себя.

Нет ей покоя, вот она и вызывает в памяти свои разговоры с Маргаритой. Как последнее, что она может вспомнить, потому что теперь в её жизни больше не будет таких интересных бесед, таких откровенных разговоров, и такого необычного человека, как Рита Колесникова больше рядом с нею не будет.

Примерно в пять часов вечера Юля смотрела на себя в зеркало. Маленькое. То, которое обычно стояло на столе, когда она перед работой наносила на лицо легкий макияж. Теперь зеркало Юля поставила на табуретку и поворачивалась к нему то одним, то другим боком.

В зеркале отражалась какая-то совсем другая девушка, с умопомрачительной фигурой… Странно, даже джинсы не сидели на ней так соблазнительно, как это вечернее платье.

Как раз в это время ей позвонил Лев и спросил со смешком, не передумала ли она идти с ним сегодня вечером?

Вовремя позвонил, потому что Юля как раз крутила-вертела в голове мысли о том, как она пойдет с Колесниковым на этот какой-то там бал.

– Честно говоря, я удивлена донельзя. Как-то ни с того, ни с сего. Я была совсем не готова. И потом, ты же знаешь, как я к вашим проблемам отношусь…

Но он, кажется, не обратил внимания на эти её слова.

– Не хочу напоминать… Ах, да, я это уже говорил… Всё-таки женщины все обманщицы! То согласна, то не согласна…

Не хотел напоминать, но напомнил всё же! А чего Юля ожидала? Какого такого особенного благородства от мужчины. Пусть даже и не самого худшего…

– Я не отказываюсь. И, между прочим, в основном уже готова. Ты заедешь за мной или мне куда-то приехать?

Он ведь говорил, что заедет, но она поймала себя на том, что кокетничает. А ведь она вовсе делать этого не собиралась. Дорога в ад вымощена добрыми намерениями.

– Конечно, заеду… Или ты ждешь принца на белом коне?

– Вообще-то, зачем мне принц, я жду короля на белом джипе.

– Короля? – засмеялся он. – Тоже ничего.

– Ты говорил, чтобы я была готова без пятнадцати семь.

– Вот потому я и звоню. Поторопись, пожалуйста, кое-что в нашем графике изменилось. Я заеду в шесть часов, и мы поужинаем в «Странствующем рыцаре». Потому, что на фуршете много не съешь, а я не хочу, чтобы ты с голодухи опьянела с первой же рюмки.

Вон как Лев себе её представляет! Значит, у Юли не хватит такта и воспитания, наконец, чтобы остаться в рамках? Хорошего же он о ней мнения!

Сама виновата. Когда звонила ему среди ночи и просила вытащить из той квартиры, в которой жил совершенно незнакомый ей до того вечера человек. Наверное, от Юли просто разило алкоголем. Сколько она в тот вечер выпила… А у человека со сна обоняние обостряется.

– Поскольку я уже собралась, ты можешь приехать в любое время…

Да, не стать Юле королевой! Разве так должна говорить женщина? Какой-то просительный тон вместо повелительного. Будь там-то и тогда-то, а она продолжает.

– Только приедешь, позвони, и я через три минуты буду у подъезда.

Может, позвонить Маргарите? Зачем? Просто как-то неудобно, Юля опять с её мужем идет в ресторан ужинать, а бедная женщина всё пашет и пашет…

Но это же её бизнес! – откуда-то пришло раздражение. Она же не на чужого дядю пашет.

Интересно, а что потом будет с этим платьем? Как ей себя вести? Принять его покупку как должное? Или попытаться его вернуть. То-то хохотала бы Рита, услышав её мысли! На днях она смотрела передачу по телевизору. Как раз насчет того, для чего мужчины одевают своих женщин в дорогие тряпки.

Для того, чтобы все видели: рядом с ним красивая, хорошо одетая женщина, и он может каждому сказать: это моя женщина!

На самом деле Юля вовсе не его женщина, но об этом ведь никто не будет знать. А Льву будет приятно, что она так хорошо одета.

И надо же, как совпало: её туфли, натуральной кожи, лаковые, были того же бордового цвета, что и новое платье.

А когда он всё твердил ей про туфли, до того, она подумала, что Лев хочет на ней сэкономить. А потом решила, что на бал лучше идти в туфлях надёванных, и он об этом же подумал, так что экономия здесь вовсе не при чём.

– Вот, это ваш цвет! – сказала ей продавщица в том модном бутике. Конечно, продавщицам положено хвалить свой товар, но отчего-то Юля ей поверила.

А когда она вышла, чтобы показать платье Льву, он даже невольно приподнялся из кресла, в котором сидел.

Потом он всё-таки встал, и даже обошёл её, любуясь Юлией, как художник своим произведением. Будто он, в самом деле, написал её портрет.