Конев против Манштейна. "Утерянные победы" Вермахта - Владимир Дайнес

Сопоставление доклада Жукова с планами германского командования показывает, что он сумел правильно определить его замысел. Это позволило в последующем разработать соответствующие меры по срыву наступления противника и его разгрому.

Сталин, получив доклад Жукова, дал указание начальнику Генштаба маршалу Василевскому запросить мнение фронтов. Ватутину и Рокоссовскому Верховный позвонил сам и потребовал представить соображения по оценке фронтовой обстановки и по плану предстоящих действий. В своих донесениях, по свидетельству Василевского, «командующие сообщали, что в отношении сил противника и его намерений их мнение совпадает с мнением Г. К. Жукова и Генерального штаба». И далее Василевский пишет:

«Что касается плана действий войск, командование и штаб Центрального фронта высказывались за то, чтобы объединенными усилиями войск Западного, Брянского и Центрального фронтов уничтожить орловскую группировку врага, пока она еще не подготовилась к наступлению, и тем самым лишить противника возможности использовать ее для нанесения удара через Ливны на Касторное одновременно с ударом от Белгорода. Руководство Воронежского фронта высказалось только по поводу намерений врага».[161]

Сталин после детального изучения предложений командующих фронтами решил, укрепляя оборону на всех важнейших направлениях, сосредоточить основные усилия севернее и южнее Курска, где, как ожидалось, должны развернуться главные события. Здесь предполагалось создать сильную группировку войск, которая, отразив удары противника, должна была перейти в наступление, нанося главный удар на Харьков, Полтаву и Киев с целью освобождения Донбасса и всей Левобережной Украины. На маршала Жукова возлагалось общее руководство Центральным и Воронежским фронтами и контроль за выполнением указаний Ставки ВГК.

«…Уже в середине апреля, – свидетельствует Жуков, – Ставкой было принято предварительное решение о преднамеренной обороне (здесь и далее выделено Жуковым. – Авт.). Правда, к этому вопросу мы возвращались неоднократно, а окончательное решение о преднамеренной обороне было принято Ставкой в начале июня 1943 года.

Главными действующими фронтами на первом этапе летней кампании Ставка ВГК считала Воронежский, Центральный, Юго-Западный и Брянский. Здесь, по нашим расчетам, должны были разыграться главные события. Мы хотели встретить ожидаемое наступление немецких войск мощными средствами обороны, нанести им поражение и в первую очередь разбить танковые группировки противника, а затем, перейдя в контрнаступление, окончательно его разгромить. Одновременно с планом преднамеренной обороны и контрнаступления решено было разработать также и план наступательных действий, не ожидая наступления противника, если оно будет затягиваться на длительный срок.

Таким образом, оборона наших войск была, безусловно, не вынужденной, а сугубо преднамеренной, и выбор момента для перехода в наступление Ставка поставила в зависимость от обстановки. Имелось в виду не торопиться с ним, но и не затягивать его».[162]

О том, что советские войска готовились встретить противника на Курской дуге упорной обороной, знал и противник. 4 мая в Мюнхене под руководством А. Гитлера состоялось совещание с участием командующих группами армий «Юг» и «Центр» генерал-фельдмаршалов Э. фон Манштейна и Х. Г. фон Клюге, главного инспектора танковых войск генерал-полковника Г. Гудериана, начальника Генерального штаба Сухопутных войск генерал-полковника К. Цейтцлера, командующего 9-й армией генерал-полковника В. Моделя и других высших чинов. В своем докладе Модель отмечал чрезвычайное усиление противотанковой обороны советских войск, а также трудности, связанные с необходимостью прорыва сильно укрепленной обороны. Доклад Моделя, который пользовался особым доверием Гитлера, произвел на фюрера сильное впечатление. Он стал опасаться, что наступление немецких войск не будет проведено быстро и успешно или, по крайней мере, так быстро, чтобы осуществить окружение крупных сил советских войск.

Опасения Гитлера не разделяли ни фон Клюге, ни фон Манштейн, ни Цейтцлер.

«Я также высказался против предложенной Гитлером отсрочки по двум причинам, – пишет фон Манштейн. – То пополнение танками, которое мы получим, будет, видимо, более чем компенсировано увеличением танков на советской стороне. Ежемесячный выпуск танков составлял у противника не менее 1500 единиц. Кроме того, дальнейшее ожидание приведет к тому, что советские части после потерь в зимнюю кампанию и после недавних поражений, сильно повлиявших на моральный дух и боевые качества вражеских соединений, вновь обретут свою ударную силу. Наконец, укрепление вражеских позиций будет продолжаться со все большей интенсивностью. Против отсрочки операции «Цитадель» говорил также и тот факт, что это значительно увеличило бы опасность в полосе обороны группы. Сейчас противник еще не готов к наступлению на Донце и Миусе. Но в июне он сможет это сделать. Особо я указал на то, что решение всего вопроса определяется в значительной мере общей обстановкой. В случае отсрочки операции «Цитадель» и возможной скорой потери Туниса создастся опасность того, что начало операции «Цитадель» совпадет с высадкой противника на континенте, и мы будем вынуждены тогда сражаться на два фронта. Как бы ни было заманчиво дальнейшее усиление наших танковых частей, все же, по моему мнению, надо было придерживаться назначенного срока. В случае отсрочки группе (группа армий «Юг». – Авт.) потребуется наряду с увеличением танков и увеличение количества пехотных дивизий для преодоления системы обороны противника. Я закончил свое высказывание тем, что «Цитадель» не будет легким предприятием, что нужно, однако, сохранить намеченный срок начала операции и, подобно всаднику, первому «перенести свое сердце через препятствие». Это сравнение, как мне вскоре стало ясно, Гитлер, не ценивший ни лошадей, ни всадников, не мог одобрить».[163]

Гитлер, подводя итоги совещания, заявил о необходимости еще раз обдумать вопрос о проведении операции «Цитадель» в срок или о его переносе. 11 мая группа армий «Юг» получила приказ о переносе начала операции на середину июня. Фон Манштейн приступил к подготовке войск к предстоящему наступлению. Ему приходилось решать массу вопросов, связанных с пополнением частей, их материально-техническим обеспечением, укреплением обороны в инженерном отношении. В широком масштабе проводились мероприятия по дезинформации советского командования, осуществлялись ложные передвижения войск, изготавливались макеты танков, которые отправляли в Донбасс для введения в заблуждение вражеской воздушной разведки.

Фон Манштейн в своих мемуарах пишет, что между ним и Главным командованием Сухопутных войск происходил оживленный обмен мнениями по вопросам дальнейшего изменения обстановки и о том, нужна ли вообще операция «Цитадель» ввиду такого оттягивания срока ее начала.