Этот дождь решает всё - Валерия Савельева

– Определенно, – пробормотала я, прижимаясь к его груди. – Но я бы порекомендовала выпечку и кофе.

Я чуть повернула голову, собираясь, наконец, поймать губы Стаса и не прекращать поцелуй до самого прихода Марины. Пофиг, все пофиг. Можно я тоже закажу его, пожалуйста? Но в самый неподходящий момент Соломинцев отвернулся, и поцелуй пришелся в щеку. И кажется, он сделал это специально.

– Раз ты настаиваешь, возьму что-нибудь с вишней. Как насчет слоек?

Что ж, за вишневые слойки можно его простить.

В кафе мы продолжили начатую на «свидании вслепую» игру с фактами. Один от меня, один от него. Так удалось узнать, что впервые поцеловался Соломинцев в четырнадцать (я в шестнадцать), полноценно курил всего год, теперь старается бросать с переменным успехом, а первый секс… хм, на факте о нем нас прервали. Принеся заказ, Марина осталась в зале, и об откровенных разговорах пришлось забыть. Впрочем, сидеть в объятиях Стаса, прижимаясь спиной к его груди, было более чем уютно и удобно.

Домой возвращались ближе к ночи. Сколько я ни предлагала попрощаться на повороте в переулок к дому деда и спокойно разойтись, Соломинцев упорно отказывался и в конце концов все же проводил «беззащитную девушку» до калитки. Там мы остановились. Молча смотрели друг на друга, глаза в глаза. Еще пара секунд, еще немного, Стас склонил голову, я – запрокинула…

– У тебя красивые глаза, – прошептал он. – Просто завораживающие, знаешь?

Обычные глаза, голубые с золотистой «звездочкой» вокруг зрачка – ядовитое сочетание хромосом. Папины карие и мамины голубые. Но Стасу, наверное, кажется иначе. Не обычные, а красивые. Так же, как я утопаю в его взгляде цвета грозы.

– Не знаю, – так же тихо отозвалась я.

– Теперь знаешь. Спокойной ночи. Звони, если захочешь слышать. Или пиши.

Он улыбнулся, коснулся моей щеки и собрался уходить. Уходить! Мгновения для меня словно замедлились. Секунда, две… Или решаться, или разойтись до понедельника. Эх, была не была! И я резко подалась вперед, цепляясь за его шею, заставляя нагнуться и целуя. Так тебе, Соломинцев. В следующий раз не будешь весь вечер специально надо мной издеваться.

Стас тут же ответил – горячо, пылко. Руки обхватили меня за талию, приподняли над землей, прижали к груди. Крепко-крепко, так что стало трудно дышать.

– А вот теперь иди, – выдохнула я, когда мы разорвали поцелуй.

Душераздирающий ор мелодии, установленной на звонках лучшего друга, раздался в три часа ночи. Стас еще не спал, решил сидеть с проектом, раз весь вечер потратил на свидание. Великолепное свидание, стоит заметить! Хмыкнув, Соломинцев поднес трубку к уху.

– Да, Ромыч, что-то случилось?

– Привет, надеюсь, не мешаю? – послышался веселый голос Маркова.

– Мешаешь. – Стас усмехнулся. – Но не с тем, о чем думаешь. Я в своей холостяцкой квартирке в полном одиночестве, сижу над игрой.

– Трудоголик, – по-доброму подколол его Рома. – Как свиданка? Успешно? Давай подробности!

– Размечтался, сплетник. Я вообще-то и на второе свидание надеюсь, а ты спугнешь мне девушку уже после первого.

– И вот как после этого верить людям? – возмутился Марков. – Я ей мозги вправлял, умолял относиться к тебе серьезно, а ты… наглец.

– Какой есть, Ромка. Какой есть.

Стыдно, но я так и не позвонила Стасу в выходные. Хотелось слышать его до дрожи, однако со всеми этими вечерними встречами я настолько запустила работу, что получила нагоняй от деда и была засажена за планшет и лишена мобильного и интернета. Жестокий человек. Домашний тиран! Единственной отрадой стала примчавшаяся Катюша: она пыталась позвонить мне раз десять, но, так и не получив ответа, решила наведаться. Она же поделилась со мной и мобильным, разрешая проверить сообщения «ВКонтакте». Стас молчал и там. Возможно, опять ждал хода от меня? Поцелуя-то он добился.

Так что в понедельник я безумно ждала, что Соломинцев, как обычно, явится в обед к нам в отдел. Пусть лучше пьет чай с девочками, но будет рядом. Но его не было. В привычное время пришел только Марков, привычно улыбчивый, но чем-то неуловимо обеспокоенный. О Господи, что-то случилось…

– Ром, что-то со Стасом, да? – с ходу накинулась я, стоило Маркову оказаться рядом.

– О, чуешь. – Рома поджал губы и резким движением поправил на носу очки. – Идиот Соломинцев с ним случился! Звонила ему сегодня утром?

– Нет. – Я покачала головой, вцепляясь в край стола.

– Ну и хорошо, все равно бы не ответил.

– В смысле? – У меня перехватило дыхание. – Что с ним? Черт, я же знала, что нужно позвонить ему вчера, но не могла.

– Успокойся, он живой. Просто опять выставил себя дураком перед шефом. Просидел с игрой с вечера субботы до сегодняшнего утра. – Ромыч постучал кулаком по столу. – Короче, никто, конечно, не виноват, но Стас – идиот. Позвонил бы мне и решил все проблемы, вместе бы быстренько со всем справились. Но наш командир – птица гордая, пингвин не летает…

– То есть? Скажи же по-человечески! Он болеет? Дома? Или в больнице? Сердце? – Я вскочила, понимая, что если Марков ответит «да», то мгновенно сбегу с работы, наплевав на все, и кинусь к Соломинцеву, где бы он ни был.

Здравые мысли утопали в волнении. Да какого же черта я нарвалась именно на этого Казанову-сердечника?

– То есть твой дед пообещал сегодня утром отстранить Стаса от любимого детища-проекта, если такое еще хоть раз повторится. Последнее предупреждение. А пока он насильно отправил Соломинцева отдыхать, впихнув командование проектом мне.

– Так…

– Просто хроническая усталость, недосып и очередной обморок. Сердце живее живых. Но над проектом Стас все равно работает даже сейчас, когда Прохоров запретил…

Я грозно зыркнула на Маркова, по ходу сметая со стола в сумку необходимые вещи. Ромка в ответ пожал плечами, оправдавшись:

– А иначе бы меня жестоко убили, все равно выдрав игру из лапок. В итоге я просто звоню порой, проверяя, отдыхает ли он.

– И каков, думаешь, ответ? – недовольно уточнила я.

– Конечно, нет, но я-то ему не мамаша. Идиота не переучить, – хмуро отозвался Ромка. – Думаешь, первый раз такое? Если бы! Стасик благодаря своему великому рвению к работе уже три раза за этот год в больницу попадал, вот директор и бесится. Соломинцев иногда бывает таким упертым идеалистом…

Я покивала, отмахиваясь от сказанного, подхватила сумку и кинулась к выходу.

– Эй, ты куда? – У Маркова отпала челюсть.

– Ну, я-то мамаша! – Я улыбнулась, обернувшись на пороге. – Следить!

Уже закрывая дверь, я услышала истеричный ржач Маркова и обещание выключить за «заботливой мамочкой» компьютер. Окей, как скажешь, сам же просил быть серьезной. Теперь я серьезна как никогда.