Жребий обреченных. Механическая пустошь - Константин Нормаер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Приглядевшись к одному из выродков, странник зло стиснул зубы. Не смотря на то, что все они были на одно лицо, этого он признал безошибочно. Даже если бы перед ним выстроили сотню ему подобных, Дар все равно указал именно на него.
В отличие от остальных, этот был шире в плечах и имел на глазу огромное бельмо. Придворный шут служивший при дворе Маршалов.
Дар хорошо помнил как искусно он умел веселить придворных вельмож. Причем делал это на два голоса. Порой умудрялся выдавать шутки практически одновременно, обеими ликами.
Сейчас от этого забавного шута не осталось и следа. Вместо забавной улыбки, возник злобный оскал. А в глазах не осталось даже толики благоразумия. Выродок превратился в обычного бродячего пса, который за объедки со стола, готов сделать что угодно. Впрочем, подобные задатки появились у него уже давно, еще когда он служил семье Маршалов.
Пригрозив пленнику в потрепанном дорожном плаще кривым тесаком, бывший шут поспешил к новому хозяину.
Гигант неуклюже склонил не только голову, но и спину, что далось ему с большим трудом. Выродок приник к огромному уху. Выслушав настороженную реплику карлика, гигант с интересом уставился на пленника.
Дар продолжал изображать беспамятство. Шанс, что шут признает в нем потомка бывшего хозяина был неимоверно мал, поэтому можно было не торопиться и действовать аккуратно, выверяя каждое движение.
Потянув на себя левую руку, Дар что есть силы скрутил ладонь и повернул ее по часовой стрелки. Острые края впились в кожу, но ему удалось вынуть ее из ржавой скобы. Еще одно умение, доставшееся ему от мудрого вераго. Тоже самое он проделал с ногами. Вытянулся, что есть мочи, и осторожно совершил вращательное движение.
Теперь нужно было привлечь к себе внимание. Тяжело вздохнув, странник застонал.
Карлик нервно затопал на месте. Видимо, он все-таки почувствовал в пленники излишнюю активность. И надо заметить — вовремя.
Дару не хватило каких-то пары секунд, чтобы полностью освободиться от стальных оков.
Гигант фыркнул, недовольно выкатил нижнюю губу и медленно поплелся к кресту. Его хищный взгляд коснулся сначала бесчувственного рыцаря, а затем пытающейся избавиться от кляпа девушки. Их порция боли еще только зрела в его голове. Но для начала стоило разобраться с худощавым упрямцем в дорожном плаще, который во время пытки проявил небывалую стойкость.
Приблизившись к страннику, гигант задумчиво помял подбородок, а потом резко взревел указав на ржавые оковы. Двуликие уже спешили на помощь.
Странник лишь попытался покинуть крест, когда огромная рука пригвоздила его к деревянной балке. Не успел он опомниться, а выродки уже стягивали его руки толстыми веревками.
— Агаааараааа, — удовлетворенно проревел гигант.
Дар равнодушно уставился сверху вниз, словно это он заправлял всем происходящим.
— Гарррррра, — фыркнул гигант.
— Да пошел ты! — огрызнулся странник.
Задумчиво почесав затылок, живокрут неспешно направился в противоположную от пленника сторону. Огромный кривой перст указал куда-то вглубь зала.
Весящий на стене арсенал: цепи, колья, пилы, кинжалы и тонкие спицы остались на месте, а вот «вериги ворона» и «стальные тапки» уже были в руках двуликих помощников. Они сняли с креста рыцаря и быстро сковали его конечности хитроумным приспособлением.
Гигант остановился возле деревянного трона утыканного тысячью шипов. Выродки переглянулись и весело захихикали, предвещая скорое веселье. Толкнув рыцарь в спину, они последовали за ним в направление пыточного места.
Заскрипев зубами, Дар попытался совершить отчаянный рывок. Но ничего не вышло. Веревка крепко сдерживала его запястье.
Густав шел медленно, с трудом совершая каждый шаг — «стальные тапки» превратили его конечности в бесполезные отростки, способные создавать лишь некое подобие движения.
— Варааааааа, — недовольно пробурчал гигант.
Ему уже не терпелось наполнить свой подвал истошными воплями отчаянья.
На миг рыцарь остановился и уставился на кошмарное седалище, что ожидало его впереди. Затем он перевел взгляд на стальные оковы, и внезапно заговорил. Только на этот раз его голос изменился, став более звучным, проникновенным.
— Аминус, ферра гости, ферра лючи… аминус.
Низкорослые слуги палача тоже остановились и завороженно уставились на рыцаря. Конечно, они могли накинуться на него и засунуть в его мерзкий рот кусок ветоши или деревянную чурку, но некая сила заставила их позабыть обо всем на свете. Они просто стояли и слушали. Слушали голос, который не был рожден в этом прогнившим до самых корней мире.
Тем временем рыцарь поднял руки вверх и запел еще громче:
— Аминус алее, аминус вотча… искаре ди… искаре фо…
Удивительное дело, но его голос не усилился, а раздвоился. И вскоре, забытое наречие исполнялось целым хоралом.
Находясь в некой прострации, рыцарь развел руки в стороны и путы, освободив его запястья, пали на землю. Будто ветхая одежда осыпавшая с костей мертвеца.
Раскрыв рот палач кажется испуганно ойкнул и разразился гортанным стоном. Дар мог поклясться, что заметил как глаза гиганта заволокла слепота.
Медленная, тягучая молитва наполненная лишь притворным умиротворением внезапно оборвалась. Рыцарь надменно уставился на окруживших его выродков. Дуга стальных оков описала круг и обрушилась на двуликие головы.
Брызги крови, протяжные стоны и злорадная улыбка — вслед за своим голосом Густав возвращался из прошлого, когда он с неимоверным фанатизмом крушил толпы неверных противников изуитов при взятии крепости Амиро-Бель.
Воспользовавшись замешательством Дар наконец избавился от веревок и резко прыгнул на спину гиганта прибывающего в слепом неведенье.
Через пару минут все было кончено. Окровавленные тела карликов подрагивали в посмертных судорогах, а палач лежал на спине, изогнув свернутую на бок шею.
Странник вытер рукавом лицо, усыпанное кровью, словно веснушками и покосился на запыхавшегося рыцаря. Густав разжал руку, металлический клюв, которым он добивал врагов, упал на пол. Дошагав до стены — тяжелые оковы, все еще сковывали движение — он привалился к каменной поверхности, пытаясь утихомирить напавшую на него дрожь. Человек может привыкнуть к чему угодно — убийству, безумию, жестокости, но только не к собственному превосходству. Потому что прекрасно понимает: победив сегодня, он лишь делает еще один шаг к поражению, которое непременно наступит. И не важно — завтра или через десяток лет. Дар хорошо усвоил эту жизненную аксиому, поэтому не мешал рыцарю разобраться с самим собой.
Освободив землеройку, странник покопался в вещах, и не обнаружив среди хлама револьверов, зло выругался.
Теперь настал черед бывшего шута. Жизнь еще теплилась в его крохотном теле, но едва ли она задержится в нем больше пары минут.