Студент - Иван Городецкий

Услышал вскрик со стороны Герберта и на миг отвлекся, увидев, как он выпадает из невидимости и падает с пронзенной мечом грудной клеткой.

Мой противник молниеносно воспользовался моей оплошностью и сократил расстояние. По моей щеке черкнул кинжал, появившийся в левой руке темного мага, и меня вдруг выбило из состояния боевого транса. В глазах помутилось. Какой-то парализующий яд мгновенного действия, — отметил я мимолетно. Попытался направить целительскую энергию, чтобы нейтрализовать его, но не успел. Меня ударили в висок, и мир вокруг померк.

Очнулся я, не в силах пошевелить ни руками, ни ногами. Хотя точно не из-за воздействия парализующего яда. С этой заразой мой организм уже справился. Это я ощутил, разогнав энергию по телу и проверяя, есть ли где-то поврежденные участки. Как ни странно, даже синяков практически не было. Обращались со мной пока довольно бережно. А вот пошевелиться я не мог из-за того, что руки и ноги были привязаны к чему-то.

Осторожно открыл глаза и обнаружил себя в полной темноте. На миг даже возникла жуткая мысль, что ослеп. Но потом догадался направить в глаза целительскую энергию, и вокруг стало светлее. Не совсем, конечно. Скорее, полумрак. Но и этого хватило, чтобы бегло оценить обстановку. Я находился в каком-то подвале или погребе, где у стен находился какой-то хлам, бочки и ящики. Сам висел на Х-образной перекладине, к которой были привязаны руки и ноги. Причем полностью раздетый.

Даже заподозрил Черных Кинжалов в каких-то извращенных поползновениях на мой счет. Мало ли, что в голове у тех, кто с бабами дела не имеет! Про католических священников и их «развлечения» слышал не слишком лицеприятные вещи. Но прислушавшись к своим ощущениям, с облегчением выдохнул. Нет, похоже, на мою филейную часть никто не покушался. А раздели, скорее всего, для того, чтобы я чувствовал себя более уязвимым и неуверенным. Учли психологический фактор, чтоб их!

Попытался перейти на истинное зрение, чтобы проверить помещение на предмет ловушек и сигналок, и меня прошибло холодным потом. Черт! Ничего не получается! Заворочал головой и ощутил на шее какой-то металлический предмет. Ошейник! И, похоже, из ридита! Значит, свою магию я наружу выпускать не могу. Только ту, что может быть направлена внутрь тела. Хотя и это плюс. Подлечить себя или уменьшить болевые ощущения тоже в моем положении будет нелишним. А в том, что рано или поздно меня начнут пытать, почему-то даже не сомневался. Не для того же, чтобы просто пообщаться, притащили сюда!

Пока я напряженно размышлял, как бы выпутаться из этой передряги, снаружи послышались шаги и чьи-то грубые голоса:

— Ну вот и на кой его проверять каждый час? Сказали же, что, скорее всего, до вечера не очухается.

— На всякий случай, — буркнули в ответ первому. — Он маг все-таки. А у них все не как у нормальных людей. Может и раньше очухаться.

— И что он сделает в ошейнике-то? — издевательски заметил собеседник.

— Мало ли, — последовал ответ. — И вообще, прекрати ворчать! Нам за пригляд за ним такие деньжищи отвалили, и еще отвалят, что грех жаловаться. Можешь и оторваться от своего пойла лишний раз и заглянуть сюда.

— Хочешь — сам заглядывай! — буркнул первый.

— А вдруг он все-таки освободился как-то? — возразил более благоразумный второй. — Надо начеку быть.

— Ладно уж, — вздохнул тот.

Послышалось лязганье отпираемого замка. Вход в помещение озарился светом тусклой масляной лампы, которую один из говоривших держал в руке. Во второй зажимал огромный тесак.

— Во, я ж говорил, что может очухаться раньше! — поймав мой взгляд, довольно сказал он.

И я понял, что этот здоровый и лохматый бородач и был более осторожным, как ни странно. Второй, впрочем, ничем не уступал ему по комплекции, но был явно моложе. По внешнему сходству я догадался, что, скорее всего, они братья.

— Вы кто? — сухо спросил я, впрочем, не особенно надеясь на ответ.

— С этого дня твои хозяева! — мерзко ухмыльнулся младший. — Так что советую нас не злить.

— Почему я здесь? И где мои вещи? — проигнорировав угрозу, спросил я тем особым повелительным тоном, что неплохо действует на простолюдинов.

Заметил, что младший даже неосознанно чуть втянул голову в плечи и неуверенно покосился на брата. Но тот лишь недобро прищурился и подошел ближе, поднося лампу почти вплотную к моему лицу.

— Ты бы гонор поумерил, парень! Это мы тут главные, а не ты. А одежку твою нам разрешили себе взять. Как и все, что при тебе было. Между прочим, там даже артефакт целительский есть. Так что будешь бузить, изобьем, а потом подлечим. Потом снова изобьем. И тебе это вряд ли понравится. Хоть и сказали пока тебя поберечь, но тут дело такое. Можно ведь и сказать, что сбежать пытался, — он нехорошо оскалился, обнажая кривоватые зубы.

Младший тоже заметно приободрился и подскочил ближе. Он нагло усмехался, презрительно оглядывая меня.

— То, что вы тут главные, я понял, — стараясь скрыть иронию в голосе, проговорил. — Но хотелось бы знать, кто меня сюда притащил. И самое главное, зачем? Или вас в это посвящать не стали, как более мелких сошек? — я сознательно сказал это, рассчитывая на то, что в ком-то из них взыграет желание доказать свою значимость. Опасно, конечно, но выбирать не приходится.

Старший резко ударил меня в живот, и я охнул.

— А я ведь предупреждал, парень, что шутить с нами не стоит, — почти ласково сказал он. — И особенно учитывая то, что тебя ждет дальше. Скоро ты целиком и полностью будешь зависеть от нашего к тебе расположения. Советую привыкать к уважению и покорности.

— И что это значит? — глухо спросил.

— Можно, я ему расскажу? — с предвкушением спросил младший. — Ведь на этот счет запрета не было!

— Ты прав. Может, перестанет так нагло себя вести и поймет, что в его интересах не доставлять нам лишних проблем, — благосклонно кивнул старший.

— Уж не знаю, кому ты дорогу перешел, парень, — криво усмехнулся более несдержанный, — но нарвался ты по-крупному! Вечером сюда нагрянет тот, кому ты крупно насолил. Нас наняли для того, чтобы продержали тебя тут, на нашей ферме, не меньше трех месяцев. Проследили, чтобы не сдох, и обихаживали по мере сил. Стойло в загоне для скота для тебя мы уже оборудовали, — он противно заржал. — Когда тебя отправят туда, оно станет твоим новым домом. Но конечно, твой вражина тот еще изверг. Даже мне такое бы в голову не пришло! Отрубить тебе руки, ноги и язык, глаза выколоть, и подлечить до такой степени, чтобы не сдох. Будешь жить как свинья или даже хуже. Только ползать сможешь до кормушки и поилки. А через три месяца, когда уже ни один целитель тебе не поможет, отвезти обратно в город и предоставить собственной участи.

Я ощутил, как по спине ползет липкая струйка пота. Если честно, слова этого ублюдка проняли, и сильно! Слишком хорошо еще помнил, каково быть в роли неходячего инвалида. То же, что готовили мне сейчас, хуже во сто крат.