Орден Сталина - Алла Белолипецкая

И Григорий Ильич бросил, повернувшись к своим подчиненным:

– Уходим отсюда!

– А с теми – что? – рискнул-таки уточнить доктор Моро.

– Оставим их там, – сказал Григорий Ильич. – Пусть бабка этого мальчишки посмотрит и оценит ситуацию.

«Доктор Моро», у которого шевельнулось в душе скверное предчувствие, хотел было предложить: самому зайти в ванну и прояснить дело с обоими объектами. Но Григорий Ильич уже шел к двери на черную лестницу, за ним поспешали ошпаренные «истопники», и укушенный последовал за ними.

Из квартиры доктор выходил последним, и, когда он уже переступал через порог, до него донесся какой-то шмякающий звук: словно огромную мокрую тряпку с размаху швырнули на пол. Укушенный застыл, крутя головой – то в сторону уходившего вместе с ошпаренными товарищами Григория Ильича, то – в сторону ванной комнаты, из-под двери которой сочились струи удушливого пара.

Если бы Николай стоял, когда Семенов произнес покажи мне, то он, пожалуй, мог бы и не удержаться на ногах – столь сильны и реальны оказались его воспоминания. Но студент МГУ сидел в кресле, а потому лишь откинулся на его спинку да еще прикрыл глаза.

– Ну, так как? – снова обратился к нему Григорий Ильич. – Продемонстрируешь свои способности? Или эту хреновину ты просто так в доме держал?

– Это не хреновина, это – ауроскоп, и далеко не самый обычный, – возразил Коля.

– И ты, конечно, умеешь им пользоваться? – радостно подхватил комиссар госбезопасности.

– А если умею, то что?

– Вообще-то, я мог бы сказать, что здесь я задаю вопросы. – Семенов, судя по его тону, на дерзкого студента ничуть не рассердился. – Но, так уж и быть, я тебе отвечу: в НКВД есть люди, которые по заданию партии и правительства занимаются изучением труднообъяснимых явлений. И у тебя есть шанс к этим людям присоединиться – если, конечно, ты что-нибудь можешь.

Тут в дверь кабинета постучали (Почему, интересно, у этого мерзавца нет секретаря?), и на пороге возник молодой наркомвнуделец.

– Я же сказал – меня не беспокоить! – рявкнул на него Григорий Ильич.

Но парень не стушевался и вместо привычного «разрешите обратиться» прямо с порога показал Семенову какой-то листок бумаги.

– А, это? – Григорий Ильич, видно, сразу понял, с чем явился визитер. – Ну, давай, давай сюда!

Так же – не произнося ни слова – молодой человек к форме НКВД прошагал через кабинет к Григорию Ильичу, передал ему прямо в руки свернутую бумажку и безмолвно удалился. Комиссар госбезопасности развернул листок, заглянул в него, и явное удовольствие отобразилось на его гладком лице.

– Так что там с этим прибором – с ауроскопом? – вопросил Григорий Ильич, пряча записку в ящик стола.

Скрябин мысленно выдохнул – начиналась главная часть его плана.

– Обычный ауроскоп, – заговорил он, – предназначен для фиксации ауры любого живого существа. А этот, – Николай прикоснулся к медной подзорной трубе, – служит для иных целей: наблюдать ауры тех, кто умер или скоро должен умереть. И кроме того, с его помощью можно отслеживать энергетические отпечатки умерших людей на неодушевленных объектах.

– Ага! – Григорий Ильич явно был доволен. – Так я и думал! Только, скажу тебе честно: сколько я ни смотрел в эту трубу – ничего не увидел.

«И я тоже», – мог бы сказать Скрябин, но вместо этого произнес другое:

– Зато я видел – и не один раз. Хотите поставить эксперимент – давайте. Наверняка у вас на Лубянке имеются преступники, приговоренные к высшей мере. Так поставьте их в ряд с другими – к примеру, с вашими сотрудниками, переодетыми в штатское. И я с помощью этого прибора тотчас вам скажу, кому вскоре предстоит умереть, а кому – нет.

Коля замер, боясь дышать – так сильно он желал, чтобы его враг согласился. Но у Григория Ильича имелись иные задумки.

– Это подождет. Для начала проведем эксперимент попроще.

Поднявшись из-за стола и сделав Скрябину знак следовать за ним, комиссар госбезопасности направился к маленькой дверце, за которой находилась комнатка-склад, знакомая Анне Мельниковой.

– Ауроскоп возьми, – не поворачивая головы, распорядился Григорий Ильич.

В комнате со стеллажами за минувшие полтора месяца прибавилось и картонных коробок, и всех тех заурядных бытовых вещей, которым место было в лавке старьевщика, а никак не на Лубянке. Семенов щелкнул кнопкой выключателя и сделал приглашающий жест рукой.

– Взгляни-ка сюда.

Скрябин взглянул. И его охватила паника: он понял, что ошибся, что ничего не видит, и никакой фальшивый ауроскоп ему, уж конечно, не поможет. Зачем он только давал его Стебелькову?!. Николаю сделалось ясно, что его второй дар исчез в присутствии Семенова точно так же, как исчезал первый.

– Можешь определить, – поинтересовался Григорий Ильич, – какие из этих предметов находились у людей в момент их смерти, а какие – нет?

Николай медленно поднес ауроскоп к правому глазу и спросил – просто для того, чтобы потянуть время:

– А свет здесь можно зажечь?

Семенов как-то странно на него глянул.

– Намекаешь, что мы экономим на электричестве? – проговорил он. – Да, лампочка здесь слабая, но с тебя и такой хватит.

И только тут юноша понял, в чем состояла его ошибка. Он-то решил, что ничего не видит в сумерках кладовки, где Григорий Ильич не включил свет. Но свет-то в ней горел с самого начала, а темнота, которая застлала Коле глаза, вызвана была вовсе не слабостью освещения.

Он увидел всё, как видел обычно – как много лет назад.

Падая на пол, шестилетний Коля содрал все волдыри на своей коже, а веревка чуть не оторвала ему кисти рук, но он вытянул-таки за собой привязанную к нему Настю. Девушка, падая, так придавила его к полу, что мальчику показалось, будто весь он сплющился и стал толщиной с книжную страницу. Но, по крайней мере, на полу было не так жарко, и появилась хоть какая-то возможность дышать: прохладный воздух из коридора слегка просачивался сквозь щель под дверью ванной комнаты.

Извиваясь, Коля кое-как выбрался из-под своей няни, которая уже не стонала; она не издала ни звука даже при падении на пол. Однако мальчик не успел об этом подумать: его сбило с мысли нечто, схожее с чудом. То ли от влаги, то ли от Колиных телодвижений, но веревка, которая связывала мальчика и девушку, вдруг сама собой стала распутываться. Так что Коля почти без труда сумел высвободить сначала одну руку, а потом и обе.

Мгновенно он повернулся к Насте и стал развязывать ее, когда снова услышал шаги в коридоре; теперь они явно приближались к двери ванной комнаты.