Большие девочки тоже делают глупости - Людмила Феррис

— Да нормальные у них были отношения. Без работы мой муж пока. В монтажном тресте попал под сокращение, собственно, и сокращаться там нечему — зарплату давно не платят, предприятие — банкрот.

— Так он сейчас дома? Я могу с ним поговорить?

— Нет, не можете. Он сегодня не ночевал дома.

— А что случилось?

Женщина еле сдерживала слезы.

— Не знаю, пил два дня, а потом исчез.

— У него раньше такие проблемы были?

— У него всегда проблемы.

— Тогда просьба: если он появится, дайте мне, пожалуйста, знать. — И Руслан продиктовал телефон.

Уже собравшись уходить, он вспомнил про фоторобот и решил показать его Татьяне. Кто знает, вдруг ему случайно повезет, а случайность — это частый спутник закономерности.

— Вы ненароком не знаете этого человека?

— Откуда у вас это фото?! Знаю, и не случайно. Это мой муж.

Все, что журналист Юля Сорнева собиралась предпринять, было похоже на большую авантюру. Но в это рискованное приключение она отправлялась ради того, чтобы сдержать данное обещание и помочь Тане найти родных. Почти годовое скитание ребенка на удивление не испортило маленького человечка — девочка была позитивна по отношению к себе и окружающему миру. У нее не возникало мысли, что она хуже, несчастней, чем другие дети.

— А что я должна говорить?

— Веди себя как обычно в жизни. Расскажи про маму и бабушку, как жила с ними, как ходила в художественную школу, как сначала умерла мама, а потом бабушка.

— И мы с тобой сейчас ищем моих родных? — спросила смышленая девочка. — А фотографию показать можно?

— Какую фотографию?

— Вот эту. — И Таня движением фокусника достала откуда-то из-за пазухи старое затертое фото. — Это моя мама. — Она говорила с гордостью и несколько раз поцеловала фотокарточку.

Юлька вгляделась в старое фото: молодая девушка в кремово-розовом платье заразительно смеялась. Она стояла между двумя юношами, которые тоже улыбались. Дополняла всю эту юную идиллию огромная цветущая яблоня. Было в этой фотографии столько неподдельного счастья, света и радости, нежности и любви к миру!

— Красивая у тебя мама, — восхищенно сказала Юля.

— Красивая, — согласилась девочка. — Только это раньше было, а потом она все время грустная была.

— Фотографию обязательно надо показать. Может, кто-то из ребят себя узнает. Знакомых мамы найдем, а они что-нибудь про твоих родственников знают. Ты умничка, что фотографию сохранила.

На местной телестудии Танька вела себя непринужденно, вертела головой по сторонам и все время задавала вопросы:

— А сколько человек работает на студии? А где будет стоять камера? А кто мне скажет, куда смотреть? А я телегеничная?

— Ты откуда такие слова знаешь? — удивлялась Юля, но ее беспокоило другое: она, как журналист, знала, что записывать интервью с детьми, получить от них какие-либо сведения очень непросто. Среди журналистов даже такая присказка есть: никогда не работай с детьми и животными. Вызвать детей на откровенность сложно. Можно наткнуться на ледяное молчание, скрытую враждебность или смущенное хихиканье. Взрослые зачастую заглушают, корректируют голоса детей. Юлька, конечно, не будет лезть со своим газетным уставом к телевизионщикам, но она чувствовала, что рискует. У нее не было уверенности, что сюжет о Таньке в новостях «сработает», а она на это очень надеялась.

— Кто тут у нас Юля Сорнева? Меня зовут Алиса. А наша героиня — Танечка?

Юля мгновенно успокоилась. Журналистка по имени Алиса была не только спокойна, уверена, но еще в ее глазах плясали веселые искорки — такая не подведет.

— Ну, давай, Танюшка, вперед. Про фотографию не забудь. Я тебя здесь подожду.

В коридоре студии было шумно, под крики: «Съемочная группа на выезд!» — сновали операторы с камерой, журналисты с микрофонами, редакторы с папками. Конечно, это тебе не телецентр «Останкино» с выставкой подарков капитал-шоу «Поле чудес», но жизнь тут тоже била ключом. Юлька вздохнула, телевидение — это, конечно, круто, но газета роднее и ближе.

Таня вернулась раскрасневшаяся, держась за руку с Алисой.

— Пожалуйста, возвращаю вам Татьяну в целости и сохранности.

— Что-нибудь получилось? — обеспокоенно спросила Юля.

— Не волнуйтесь, коллега, мы не зря хлеб едим. Таня все хорошо рассказала, обратилась к телезрителям. Она сообщила, в каком районе жила. Мы подснимем его обязательно. Сюжет выйдет в эфир сегодня, мы подстрочкой дадим телефоны студии и будем ждать звонков. Ваши координаты в редакции есть. Вы молодчина, Юля, что обратились к нам. Вдруг и правда родные найдутся!

— Ну что, телезвезда, теперь обедать — и по делам! Понравилось сниматься?

— Да, понравилось! Я, когда вырасту, буду тут работать.

— Я так и подумала.

В кабинет к следователю Аванесову они зашли довольные и радостные, словно побывали на празднике. У Аванесова уже сидел психолог.

— Мирослава Алексеевна, — представил ее следователь.

Юля пристроилась в уголке. Она подумала о том, что сегодня психика девочки подвергается сильным стрессам: недавно закончилось интервью, и сейчас тоже интервью — со следователем, а оно для ребенка может быть сложнее и опасней.

Тем временем психолог заговорила с Юлей — о том, интересно ли ей работать в газете, где они сегодня с Таней были, как им погода на улице, какое время года Тане нравится, и о прочих несущественных вещах.

Юлька как человек, работающий в коммуникациях, поняла, что именно так начинают работать с детьми: говорить о предметах и событиях, которые хорошо известны ребенку, что и позволяет специалистам проверить умение ребенка рассказывать, находить средства для описания зрительных впечатлений. Девочка держалась свободно и спокойно, а значит, первое испытание с телекамерой было сложнее, эмоциональнее, а здесь все проще, понятней, доступней.

— Таня, почему ты обратила внимание на мужчину? Он был каким-то особенным? — вступил в разговор Аванесов.

— Нет, просто он был как будто не из этого двора и все время боялся чего-то, оглядывался по сторонам. А потом подошел к машине, наклонился, что-то поделал и отошел.

— А он видел, как ты за ним наблюдала?

— Не, я маленькая, но хитрая.

— Это уж точно, — рассмеялась Юлька.

— Я между мусорными баками пряталась, а он туда совсем и не смотрел.

— Посмотри, пожалуйста, к какой машине он подходил.

— Вот к этой. — Она безошибочно ткнула в «Форд». — Я и девушку часто видела, у которой машина эта была, но до тех пор, пока ее не взорвали. А мужчину того я уже Юле рисовала. У меня память художника.