Свеча Хрофта - Дарья Зарубина

— Земля и люди! — крикнула она, стараясь отыскать в кровавом кипении боя зеленые плащи альвов. Братья были вместе, Рихвин и Велунд прикрывали Дирка, который пытался неверными трясущимися пальцами начертить в воздухе руны одного из заклятий безымянной волшебницы. И Отец Дружин мысленно похвалил альвов за находчивость. Стоило дать знак и другому противнику. Похоже, Безымянная не жалует хаоситов. А значит, может стать союзником. По крайней мере, на время. Хрофт силой мысли удержал над альвами небольшой защитный купол, бессильный против волшбы, но неплохо защищавший от стали, будь она острой или горячей. Может статься, развоплощенная скоро почувствует, что кто-то вновь пользуется украденными у нее заклятьями, и явится как раз вовремя, чтобы вмешаться в битву.

Единственным шансом для них в этом бессмысленном месиве, торжестве хаоса над порядком, было собраться вместе. И Отец Дружин видел, как пытаются прорубиться к нему Рунгерд и остальные. Девушка дралась как львица, и Хрофт с радостью заметил на ее лице выражение, которого раньше не видел. Она что-то вспомнила. Может быть, самую малость, а может — достаточно для того, чтобы понять, кем она была там, в Асгарде.

Но узнать этого Хрофт не мог. Крики раненых и лязг оружия и лат перекрывали даже его голос. Открывались все новые и новые порталы, и из них врывались в адскую мешанину тел и мечей конники, наступали рычащие, окутанные облаками пара и дыма, закованные в черную и зеленую броню механизмы, которые не сумела бы породить подкрепленная мастерством фантазия подгорных механиков. Над головами взмыла ввысь одинокая желтая звезда. Потом где-то в стороне — зеленая. Одна из машин, похожая издали на огромного древесного клопа, единственным выстрелом превратила в алое месиво несколько десятков человек. Надвигающийся бездушный монстр давил гигантским брюхом людей, но те, казалось, замечали махину лишь в самый последний момент, когда отвести смерть было уже нельзя. Следом за первой машиной из портала двинулась другая. Кто-то из воинов Руни, хорошо усвоивший недавние уроки битвы с прекрасным воинством светловолосых, бросил в портал вырванный вместе с пучком травы кусок дерна, и дверь в другой мир захлопнулась, оставив двух клопообразных монстров с рычанием и ревом ворочаться в адской человеческой свалке. Хрофт не умел видеть будущего и не знал, как защитить людей от чудовищных порождений грядущих войн. Могучая неповоротливая туша механизма ползла, прокладывая в людском море широкую кровавую колею. И тут в царившем вокруг невыразимом реве и грохоте послышался знакомый клич и ржание, которое Отец Дружин узнал бы всегда и всюду. В небе под самыми облаками плясал белоснежный восьминогий жеребец, а на его спине уже довольно сносно сидел мальчишка-летун. Он что-то кричал, размахивая руками. И Слейпнир, пускаясь почти вертикально в галоп навстречу хозяину, словно невзначай чуть подбросил незадачливого всадника, заставив парня обеими руками вцепиться в конскую шею. По ним откуда-то слева стрекотнуло чужое оружие, выплюнув в небо десяток свинцовых ос. Но стремительный как стрела сын Локи летел слишком высоко.

Если бы в этот момент Родитель Ратей пожелал подняться над толпой и охватить взглядом с высоты все поле битвы, он увидел бы, как в пестрое людское варево врезается с севера широкий коричневый клин. Как лихо взлетают секиры и боевые топоры. Это Балин привел на зов Отца Дружин своих гномов. Низкорослое и коренастое подгорное племя знало толк в драке. Неистово работая топорами, гномы добрались до боевых машин. Какая-то пара ударов обухом, и плюющая огнем трубка была погнута. Стальной клоп замолчал, продолжая слепо ворочаться, но гномы уже облепили его со всех сторон. Мощным ударом секиры рыжебородый силач проломил броню. Брызнула зеленая краска. Еще удар боевого топора. Лезвие проскользнуло под толстую железную шкуру машины. Гном выпустил из рук топорище и ухватился за острый край. Ему на помощь пришли еще двое товарищей. И вот уже заросшие по самые глаза бородами воины Балина вытаскивали из чрева бронированного клопа совсем молоденького парнишку в неказистом кожаном шлеме. Тот выхватил что-то из-за пояса. В грохоте боя выстрела никто не услышал, только один из гномов повалился навзничь и полетел вниз с брони. В следующее мгновение сверкнувшее в стремительном взмахе лезвие секиры рассекло паренька от плеча до середины груди. Он сполз обратно в темное нутро машины. Второй выпрыгнул и попытался нырнуть под брюхо стального клопа.

Но гномам уже не было до него дела. С десяток рослых воинов в рогатых шлемах бросились на них, ловко орудуя мечами и палицами. Отец Дружин с удивлением заметил, как из-под шлема вожака выскользнула толстая пшеничная коса. Скоро он увидел и лицо девушки. Он узнал свою недавнюю подругу. Дралась воительница так же безоглядно, как плясала с сестрами у костра или предавалась сладкой битве в напоенной травами степи. Ее меч рассек плечо молодчику в шапке, отороченной лисьим мехом, который уже прицелился штыком в грудь Рихвину. Альв ловким выпадом вогнал клинок под ребра противнику. А светловолосая воительница тем временем уже метнула кинжал, целясь в сердце Хрофта.

Ее глаза пылали такой злобой и ненавистью, что Отец Дружин понял — девушка не узнаёт его. Она что-то выкрикивала своим на родном языке, продолжая гнать товарищей и сестер в битву, что вставала перед ее мысленным взором. Все они, брошенные в кровавое варево мечей и огня, были зачарованы, опутаны тончайшим заклятьем. И каждый продолжал биться в своей, оставшейся в другом мире битве, видя вокруг собственных врагов.

Отец Дружин перехватил летящий в него кинжал. Острое лезвие оставило алый след в его ладони. Недавняя подруга уже занесла меч, чтобы броситься на Родителя Ратей, но что-то заставило ее обернуться и схватиться с двумя латниками в черненых нагрудниках, на которых скалились поднявшиеся на дыбы львы. Кровавый морок властвовал над всеми.

Люди дрались яростно и отважно. И будь это другой, честный бой в другом, навсегда утраченном мире, Отец Дружин обещал бы каждому из них место в Валхалле и щедрую трапезу из сехримнирова мяса.

Но Хрофт знал, что сейчас этим воинам он не в силах помочь. Как и всем тем, кто оказался орудием в руках хаоситов. Отец Дружин решил, что позволит судьбе и Демогоргону разобраться потом, кто из павших чего достоин. Золотой меч неистово обрушивался на головы несчастных. Почти все оставшиеся в живых воины Руни сбились в плотное кольцо, загородив собой чародеев в центре круга, что пытались укрыть своих магическим щитом. Но их старания были тщетны. Неведомый противник не желал дать им ни единого шанса. Видимая лишь магическим зрением стена заклятья пошла трещинами от мощного удара уже знакомого заклинания Расподобления. Серый сгусток Хаоса расцвел в самой ее средине, мгновенно протянув во все стороны по поверхности щита сизые лианы чуждой магии. Щит замерцал и начал таять, превращаясь — нет, не в ничто, но нечто, непостижимое для людей и даже магов. Он становился добычей Хаоса.

Хрофт сосредоточился на щите, пытаясь противостоять заклятью, но сгусток Хаоса, будто бы пожиравший магический заслон изнутри, казалось, питался его мощью. И Отец Дружин что есть силы оттолкнул от себя невидимые щупальца и попытался отыскать магическим видением след колдовства, а по нему — того, кто разбил щит. Но над людским морем не было заметно отголосков вмешательства. Только высоко в небе, нет, над небом, где-то в Межреальности — зарождалась страшная угроза.