Забытые союзники во Второй мировой войне - Сергей Брилев

— Вячеслав, ты просишь меня завтра принять посланника Кубы. Он прямо оттуда прилетел?

— Он прилетел не с Кубы, товарищ Сталин, но всё-таки из-за океана: из США через Африку и Иран. Аурелио Кончессо — посол Кубы в США и назначен посланником в Москву по совместительству.

— А почему по совместительству?

— Наш посол в США Литвинов — в свою очередь посланник по совместительству на Кубе. После войны, думаем, отправим на Кубу полноценного постоянного посла.

— А нужно нам это?

— Латинская Америка — это, как говорят американцы, их «задний двор». Присутствовать там — совсем нелишне. Хотя бы и на перспективу.

— Как, ты говоришь, фамилия этого кубинца?

— Кончесо, товарищ Сталин.

— Через одну «с»?

— Да, — ответил Молотов. Сталин при этом хитро посмотрел на Берия, словно разглядывая в его пенсне своё отражение. Потом перевёл взгляд на пенсне уже Молотова.

— А вот Лаврентий мне в своей бумаге написал эту фамилию через два «с». Так кто прав? — Теперь уже Молотов жалел, что подчеркнул свою близость со Сталиным в тот самый момент, когда его, оказывается, ждал подвох.

— Ну, товарищу Молотову пишет такой наш образованный космополит, как товарищ Литвинов. А, может, и его жена-англичанка что-то там дописывает. — Берия нанёс сразу двойной удар. Во-первых, видя, что в последнее время у Сталина стали всё чаще проскакивать антисемитские нотки, он решил опробовать в этой беседе вычитанное им недавно слово «космополит». И намекал-то на то, что жена Литвинова — не столько даже англичанка, сколько именно еврейка. А ведь и у сидевшего напротив Молотова жена — тоже еврейка. Во-вторых, Берия знал, что Молотов Литвинова на дух не переносит, но теперь вынужден будет защищать честь мундира.

— Товарищ Сталин, Литвинов действительно в своих донесениях о контактах с этим кубинцем в Вашингтоне пишет о нём как о «Кончесо» через одно «с». Но чекистам, наверное, виднее.

— Про Литвинова, кстати, нам надо потом поговорить особо, Вячеслав. А пока ты, Лаврентий, скажи. Тебе про этого кубинца, который приехал к нам, кто пишет?

— Мы «пробили» этого человека, задействовав ресурс Коминтерна.

— Откуда коммунистам знать буржуазных послов?

— Так ведь в правительство Кубы входили два коммуниста.

— Вот как? А почему же мы про это нигде не рассказываем?

— А как мы им могли помочь? Слишком далеко! Это же безумие — содержать союзников на другом конце света.

— Да, без такого приключения мы как-нибудь переживём. Куба ведь это где-то у Мексики? — При слове «Мексика» Сталина передернуло. Это слово у него всегда ассоциировалось с ненавистным Троцким.

— Да, остров в Карибском море. Но довольно большой остров.

— Вижу-вижу. — Сталин за это время встал из-за стола и задумчиво водил по глобусу в том месте, где в сторону Кубы «сосулькой» свисал американский полуостров Флорида. — Действительно остров большой и очень-очень далёкий. Не думаю, что мы когда-нибудь сможем залезть туда всерьёз.

— И всего в 90 милях от США.

— Крепко там сидят американцы?

— Очень крепко. И правительство, и даже мафия.

— Вот как? Что ж, по крайней мере, сейчас с Америкой из-за какой-то Кубы мы ссориться не будем. Давайте работать там с таким кубинским правительством, какое есть.

— То есть посла завтра приглашаем?

— Да. Что там, кстати, про этого Кончесо-Кончессо, вы говорили, сообщили наши товарищи-коммунисты? Что они, Лаврентий, говорят про то, как надо правильно писать его фамилию?

— Кубинцы пишут её через одну «с».

— Думаю, правы они. Не чекисты правы, а кубинцы, — одной фразой Сталин изящно помирил своих главных чекиста и дипломата. И продолжил: — Кстати, кажется, и «Правда» напечатала его фамилию через два «с»?

— Так и есть, товарищ Сталин, — молвил Молотов, которого в этот момент прошиб пот. Это ведь Протокольный отдел его министерства снабдил центральную советскую прессу, получается, неверным правописанием. И именно так, «Кончессо», кубинский посланник был назван и в заметках про его, Молотова, встречу с ним.

— Давайте наши газеты не позорить, и тогда так и оставим: с двумя «с». А то получится, что ты, Вячеслав, принял одного человека, а я — другого, — словно прочёл мысли Молотова вождь.

— Хорошо, товарищ Сталин, — согласился Берия, но всё-таки посмотрел на Молотова с превосходством. Ведь это, получается, не его НКВД, а молотовский НКИД СССР снабдил и «правдистов», и самого Сталина неверной информацией. Пустячок всего-то в одну букву, но — приятно.

— Дело, однако, товарищи, не в букве, — прервал Сталин приятные размышления Берия. — Дело, товарищи, как раз в газетах и в Коминтерне. Ведь получается, что если я приму завтра этого Кончесо-Кончессо, то назавтра в «Правде» сообщение о нашей встрече придётся печатать на одной полосе с заявлением о роспуске нашего Коммунистического Интернационала. Не будет с этим проблем? Что скажешь, Вячеслав?

— Товарищ Сталин, на Кубе товарища Литвинова принимал и президент Батиста, и руководитель местной компартии. Уверен, что кубинские товарищи, с которыми теперь опять есть постоянная связь, всё поймут.

— Надёжные товарищи эти кубинские коммунисты?

— Перед войной, как и все, пометались. Но сегодня — точно с нами.

— Это они нам ещё летом 1941-го прислали миллион сигарет?

— Да, но мы уже тогда, как и договаривались, называли это помощью профсоюзов. Товарищ Сталин, мы ведь пока продолжим эту линию: не слишком выпячивать наши связи с коммунистами Запада, чтобы не очень раздражать Черчилля и Рузвельта?

— Пока нам деваться некуда. Закончим войну — посмотрим. Лаврентий, ты этими товарищами уже занимаешься?

— Как договаривались, товарищ Сталин. Всё ценное, что есть в картотеке ИККИ, уже перенесено на Лубянку.

— Ларентий, но ты не увлекайся. На данном этапе нам важнее дойти до конца войны в хороших отношениях с США и Великобританией. Действуй аккуратно.

— Слушаюсь, товарищ Сталин.

— Так что мы знаем о позиции правительства Кубы? Почему оно решило установить отношения с нами, даже не дожидаясь исхода Сталинградской битвы? Что пишет нам наш посол Литвинов, товарищ Молотов?

— Товарищ Сталин, — слово опять взял Молотов. — Литвинов пишет, что приезд к нам Кончесо — результат его работы. А ещё что Кончесо, скорее всего, скоро будет повышен и из посла Кубы в США превратится в министра иностранных дел.

— Ну, товарищ Литвинов никогда не отличался лишней скромностью и, наверное, просто сам мечтает вернуться в наркомы. Как ты, Вячеслав. Отдашь ему своё место?

— Товарищ Сталин!

— Ладно-ладно. Про Литвинова мы действительно ещё поговорим отдельно.