Георгий Победоносец. Жизнеописание и деяния - Константин Ковалев (Ковалев-Случевский)

— Убей сего волхва, о, царь, убей его прежде, чем он погубит нас.

Слух о сём смятении и вопле распространился по всему городу и дошёл до слуха царицы Александры. До сих пор таившая в себе веру во Христа, царица не имела сил дольше скрывать своего исповедания и немедленно отправилась туда, где находился святой великомученик Георгий.

Видя народное смятение и узрев издалека мученика, которого держали связанным, царица тщетно старалась пройти к нему через толпу и стала громко взывать:

— Бог Георгия, помоги мне, так как Ты Один Всесилен...

Царица наконец прошла через толпу на средину, дерзновенно исповедуя перед всеми, что Христос истинный Бог. Она припала к ногам мученика и, надругаясь над безумием мучителя, укоряла богов и проклинала поклоняющихся им. Видя свою супругу, которая у ног мученика с такой смелостью славила Христа и уничижала идолов, царь пришёл в великое изумление и сказал ей:

— Что с тобою случилось, Александра, что ты присоединяешься к сему волхву и чародею и столь бесстыдно отрекаешься от богов?

Она же отвернувшись, не ответила царю».

Византиец Феодор Дафнопат в своём Житии словно бы добавляет из глубины времён: «Царица Александрия сурово обличала нечестие тирана, и многие из членов синклита стали на сторону мученика... Царь, изрёкши хулу... говорил Максимиану и Магнентию: “Что мы сделаем, друзья? Вот все, как видите, вместе с царицею пошли вслед сего волхва и обманщика; и, какому мучению подвергнув, я лишил бы его жизни, — клянусь богами, недоумеваю”. Магненций, будучи острее Максимиана, сказал: “Если, величайший император, сей вседерзкий не будет отведён на смерть, но мы захотим ещё прилагать к нему опыты мучений, то сие выйдет для нас бесполезно и (послужит) причиною не малой печали. Ибо я убеждён, что после нового нападения на него с нашей стороны все уверуют в Распятого”».

От святителя Дмитрия Ростовского мы узнаем о продолжении происходящего (частично этот текст уже цитировался выше): «Диоклетиан исполнился ещё большей ярости и уже не стал пытать ни Георгия, ни царицу, но тотчас изрёк такой смертный приговор обоим:

— Злейшего Георгия, который объявил себя последователем Галилеянина и много хулил меня и богов, вместе с Александрою царицею, развращённою его волхвованием и подобно ему безумно укорявшею богов, повелеваю усечь мечом.

Воины схватили мученика, опутанного оковами, и повели за город. Повлекли они и благороднейшую царицу, которая без сопротивления последовала за Георгием, молясь в себе и часто взирая на небо. На пути изнемогла царица и попросила позволения присесть. Севши, она прислонилась головой к стене и предала дух свой Господу».

По всей видимости, агиограф Дмитрий Ростовский знал текст Жития Феодора Дафнопата, который ещё почти за семь столетий до этого изложил события именно в такой последовательности: «Тогда император Диоклетиан, повелев ввести святого, говорит ему: “...Какими же воздаяниями воздадим мы тебе ныне за столь великое злодеяние? Конечно, смертью, которую ты заслужил за то, что дерзнул совершить против нас, как никто другой из живущих на земле”... Он произнёс над ним такой приговор: “Георгия, посвящённого в таинства Галилеян, отвергшего бессмертных богов и показавшего тьмы других зол моему царству, сокрушившего даже и самых богов, а сверх того коварно обманувшего несчастную царицу, приказываю усечь мечем вместе с нею”.

Итак, тотчас воины, взявши их, вывели за город. Когда они с готовностью шли к желаемой ими награде и царица мысленно молилась, как показывали зрителям движение губ её и устремление очей к небесам, скорый на милость Господь услышал молитвы её и, одобрив её за любовь к Нему, за горячую веру, за презрение ко всем земным благам, предупредил удар меча и, когда она села в некоем месте, принял блаженную душу её».

Здесь уместно привести цитату из проповеди архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого), которую он произнёс 6 мая 1954 года. «Празднуем ныне вместе с памятью святого Георгия Победоносца, — говорил святитель, — и память Александры, жены того окаянного Диоклетиана, который более всех римских императоров истязал и мучил христиан. Знаете вы, что зрелище страданий великомученика Георгия внезапно обратило к вере во Христа и эту чистую сердцем женщину, и бесстрашно объявила она себя христианкой пред своим страшным супругом, и потерпела смерть за Христа Господа нашего вместе с великомучеником Георгием. Почему так огромно значение для всего мира христианского крови мучеников? Потому, что эта кровь окропляет и освящает землю; потому, что этой крови более всего боятся и трепещут и сам диавол и тёмные ангелы его».

Несколько слов о Магненции (Магнентии), которого упоминают святитель Дмитрий Ростовский и Феодор Дафнопат. По тексту Феодора перед нами престаёт один из главных участников обвинительного процесса и казни, постоянно комментирующий события и дающий советы самому императору. Кто мог тогда иметь такое положение при дворе? Скудные сведения даёт сам Феодор Дафнопат. Магненций — это, оказывается, родственник императора Диоклетиана, который «...собрал огромное и сильное войско и, выступив из Рима, прибыл в град Никомидян, взявши с собою и супругу свою, именем Александрию, дабы обоим повидаться со своею дочерью, супругою Максимиана. За ним следовали племянники его Магненций, Феогний и Дадиан, бывшие топархами — первый Ливии, второй — Египта и Дадиан — Сирии».

Поразительно, в одной цитате находим сразу несколько намёков на разгадки. Во-первых, Магненций, оказывается, был близким родственником царя — племянником. Во-вторых, ещё одним племянником являлся Дадиан, топарх (правитель, губернатор) Сирии, и некоторые варианты Житий святого Георгия считают, что именно при его дворе и по его указу состоялась казнь святого (а не при дворе или участии Диоклетиана). И, главное, царица Александра указана как мать жены Максимиана, то есть царицу автор отождествляет с реально существовавшей женой Диоклетиана Приской (о ней чуть позже).

В чём же необычность роли Магненция в казни святых? Надо сказать, что мало кто вообще обращал внимание на участие этого человека в данной истории. Однако именно он, обличая и осуждая, неожиданно давал советы, которые могли бы не только спасти обвиняемых, но по крайней мере уменьшить их страдания. Это ведь к нему обратилась первоначально сама царица Александра, когда уверовала в Христа Спасителя. Она почему-то не могла без его участия принять самостоятельное решение — говорить ли ей о своём преображении публично или нет. Тогда он посоветовал ей не спешить. И это был мудрый совет. Отчасти царица ему последовала.

Однако мы видим и другое постоянное участие Магненция в деле воина Георгия. Он принимает сторону императора, но явно хочет помочь испытуемым. Вспомним, как Феодор Дафнопат описывает (как будто вовсе не случайно) состояние Магненция, когда воин Георгий стал критиковать языческих римских богов. «Когда сие сказано было мучеником, — пишет агиограф, — Магненций, как громом поражённый словами и закрыв лицо от стыда, сидел, скованный безгласием. Ибо как он и мог бы, будучи служителем лжи, возразить почитателю истины?»

Магненций пытается понять веру воина Георгия, он действительно хочет найти истину, скрытую от него. Феодор Дафнопат продолжает: «Взирая на него (Георгия. — К. К.-С.) пристальнее, царь говорил, что, вероятно, это призрак его, как жизнесмертного, и издевается над нами. Магненций же говорит: “Нет, но подобен ему”»...