Две судьбы. Книга 2. Расплата - Семен Малков

– А теперь они все же взяли над тобой верх?

– Да нет, не сказал бы! Просто мне давно опротивели их рожи и вообще действовала на нервы продажная обстановка. Все надеялся, что-то изменится с приходом «новой метлы», но так и не дождался. А потом, сколько можно нуждаться? – поднял он на Михаила усталые глаза. – Ведь взяток я не беру, а жить тоже хочется прилично. Вот и не устоял: предложили должность советника в банке – что-то вроде главного криминалиста с тройной зарплатой, – немного понурясь заключил он свой рассказ. – Раз государство не ценит – буду служить «новым русским»; они, надо признать, профессионалов уважают.

– Теперь твоя очередь. – Дмитрий Иванович откинулся на спинку стула и сосредоточенно посмотрел на друга, всем своим видом показывая, что готов внимательно слушать. – Выкладывай, Миша, что тебя привело.

– Ты, Иваныч, ведь знаешь, что в городе от нас, не без твоей помощи, отвязались. Козырь, после того как мы его проучили, слинял. Говорят, аж в Швейцарию подался, виллу там купил и живет, – неторопливо начал Михаил. – Другие оказались послабее, но прибрать фонд к рукам все еще мечтают. Теперь хотят подорвать нас изнутри – иным методом.

– Это как же? Говори яснее! – оживился Прохоров и, не скрывая интереса, поудобнее устроился на стуле.

– Погоди немного, сейчас тебе вся их комбинация будет понятна, – сделал легкий жест рукой Михаил. – Мне сдается, что нас хотят задушить своими же руками, с помощью бывших афганцев.

– Каким же это образом? – вновь не удержался от вопроса Дмитрий Иванович.

– К нам из Москвы прислали «укрепление», заместителя Ланского, – некоего Пенькова; ты о нем, наверно, слышал. – Михаил немного волновался. – Владимир Георгиевич сначала даже обрадовался: знал, что тот имеет связи с правительственными чиновниками. Пригодится, считал. Но вышло плохо.

– Что именно? Не тяни резину! – опять не выдержал Прохоров: ему было любопытно.

– А то, что, поработав недолго, Пеньков предложил реорганизацию. Видно, там, наверху, хорошо все продумали. По их плану-фонд делится на две части. Одна – производственная, зарабатывает деньги; другая – распределяет блага. Ты понял? Хотят поделить на две самостоятельные организации. В одной – финансовые средства, выделяемые сверху и собственные, а в другой – контора Ланского. Которая должна распределять то, что дадут. Неплохо задумано? – И умолк, стараясь унять негодование.

– Вроде бы дошло-о до верблюда! – протянул невесело Прохоров. – А неглупо рассчитали, может и получиться. Так воровать легче, и по-крупному! Ну а я чем могу быть полезен? Ведь не с пустыми руками ты явился? Так?

– Конечно! Как узнал, что уходишь, – сразу бросился к тебе, – откровенно признался Михаил. – Выручи еще раз! Узнай, пока еще есть связь, все о Тихоне Пенькове. Чем занимался, с кем дружил. Нам нужно знать, кто за ним стоит. Придется опять занять круговую оборону. – Он помолчал. – А на новой работе от души желаю успеха! Мои ребята тебе всегда помогут, можешь не сомневаться. Не говоря уже обо мне. Сам знаешь!

«До чего же трудно нам придется без Дмитрия! – думал Михаил по дороге домой. – Придется искать новых друзей в этой продажной конторе. Есть ведь еще хорошие люди? До чего же все надоело… и тянет домой, в Москву…»

– А не придираешься ли ты к нему понапрасну? Мне кажется, он ошибается, – не согласился с Юсуповым Владимир Георгиевич. – Парень молодой, горячий. Связан с правительством. Хочет стать самостоятельным. Нормальное честолюбие! И нам спокойнее. Где деньги, там всегда склока.

– Удивляюсь твоей доверчивости! – решительно возразил Михаил и даже слегка пристукнул ладонью по столу шефа; они, как всегда, при обсуждении щекотливых вопросов, сидели вдвоем в кабинете Ланского, задержавшись после работы. – Ну разве ты не видишь, какую подрывную деятельность он развил? И какие денежки ты собираешься распределять? Которые Пеньков со своими хозяевами разворуют, а ты и проверить их не сможешь, раз они самостоятельные. Средств тебя лишат, а все претензии будут к тебе! – Михаил весь кипел от возмущения. Чтобы успокоиться, встал, походил по кабинету; снова сел. – Запросил данные на Пенькова, чтобы сориентироваться, как с ним сладить, но хотел бы и у тебя узнать, что о нем известно.

– Мало я его, к сожалению, знаю, – раздумчиво произнес Владимир Георгиевич. – Слышал в Афгане, что есть такой, в тылу работает, отзывы самые лестные: мол, хороший, свойский малый. Помогал офицерам посылки домой переправлять. Оборотливый. Говорили, что много чего сам отправлял: дубленки там, радиотехнику… Но кто этим не грешил? – Он подумал немного. – А ты всерьез полагаешь, что он с высокими чинами хочет казну, отпускаемую ребятам, и наши доходы разбазарить? – Поднял на Михаила недоверчивый взгляд. – До чего же мерзко, коли так!

Юсупов сидел устало положив руки на стол и мрачно размышляя – как бы взвешивая все «за» и «против». Ланской решил успокоить верного сподвижника:

– Знаешь что, Миша? Поедем со мной в Москву, а? – предложил он, тепло взглянув и положив свою ладонь на его руку. – Меня пригласили на похороны Трифонова. Ты о нем слышал. Очередное заказное убийство, которое, конечно, не сумеют раскрыть. Так вот, – мягко добавил он, – хоть дело и невеселое, но все же оторвешься немного от всего, развеешься. Заодно и о Пенькове больше узнаешь. Соскучился небось по Москве? – И улыбнулся, глядя на прояснившееся лицо Михаила. – Вот как я здорово угадал! А я проведу совещание с руководителями движения. Думаю, сообща отобьем охоту у чиновников лезть к нам в карман, какого бы ранга они ни были! – Поднялся, тронул Михаила за плечи. – Ну все! Пошли домой! Ты холостяк, а меня семья ждет. – В дверях остановился, напомнил: – Не забудь: завтра к девяти в аэропорт – спонсоров встречать.

После ухода шефа Михаил долго еще сидел в его кабинете, поддавшись мрачному настроению. Спешить ему действительно некуда: дома никто не ждет. Как никогда за все это время, почувствовал, что устал от непрерывной борьбы и от неустроенности своей жизни в Западносибирске. Нет, он слишком привередлив, так ему никогда не завести семьи. Никого он не может принять в сердце, все сравнивает со Светланой… Это просто Божья кара, что он не в силах ее забыть!

Было у него несколько курортных романов, но это с замужними женщинами; выдавали себя на отдыхе за свободных – от скуки или в поисках приключений. Одна, очень интересная дама, врач-кардиолог, немного старше его, так долго скрывала свое истинное семейное положение, что они регулярно встречались почти год – в его неуютной холостяцкой квартире, которую снимал для него фонд, – терять московскую прописку он не хотел. Объясняла она это тем, что муж ее, хирург, уехал на работу по конкурсу в Штаты. Они давно разошлись, но развод, по его просьбе, не оформили, иначе не выпустили бы за границу. Дома остались его родители, больные старики. Вот вернется, и они все устроят. Только когда Михаилу надоел неустроенный быт и он потребовал – пусть переезжает жить к нему, она призналась, что у нее дома не только муж, но и двое детей.

Такой мистификации Юсупов своей подруге не простил – расстался с ней без переживаний, поскольку особых чувств не испытывал.