Цвет боли. Красный - Эва Хансен

Но размышления о вкусных семлах, их самих не добавляло, инспектор выключил аппаратуру, сдал ключ дежурному и отправился домой, потому что должен прийти водопроводчик. Удивительно, но водопроводчики, электрики, слесари и вообще представители любых служб умудряются назначать свои визиты исключительно в неподходящее время. Как им это удается, Даг так и не сумел понять.

Автомат с кофе в коридоре снова не работал, еще один такой же невезучий Ханс Тернер сокрушенно развел руками:

— Только что работал!

— А кто покупал кофе?

— Анита. Себе принесла и Марии, сказала, что все в порядке.

— Во-от… он на женщин настроен.

— Ну да?

— Точно тебе говорю, проверял!

Ханс известен как слишком доверчивый человек, такого даже обманывать неинтересно. Но даже он задумался…

* * *

Через полтора часа Петер действительно отчаливает, чтобы доставить нас в Стокгольм. У меня в голове творится черт-те что. То есть я двигаюсь, что-то делаю, даже говорю и, кажется, вполне разумно, но это моя оболочка, потому что все мысли там, в библиотеке, а в ушах стоит обещание: «…и ты моя». Что за заявление? «Не противься»… словно я способна сопротивляться. Вьет из меня веревки, закручивает узлами, морскими, шибари, собственными…

Все, чего удалось добиться ночными размышлениями и утренней пробежкой, давным-давно выветрилось из головы. И никакие советы бывалой стервы мне не помогут, потому что я б руках этого красавца, в плену его серых глаз. Сердце сладко замирает при воспоминании о его руках, а в голове полнейший сумбур.

— Если я правильно понял, ты предпочитаешь СоФо?

— Да.

— Там есть магазины стильных вещей? Я плохо знаю этот район.

— А какой знаешь хорошо, Эстермальм?

— Почему насмешка, чем Эстермальм хуже твоего СоФо?

— Не хуже, просто стиль другой.

— Да, я знаю Эстермальм и учился в Университете, у меня есть квартира в Норрмальме. Это плохо?

— Нет, конечно.

Я не говорю, что тоже учусь в Университете, моя мама тоже живет в Эстермальме, а бабушка в Норрмальме, и моего предпочтения Седра и СоФо они не понимают.

— Какие именно магазины тебе нужны?

— Не тебе, а нам. Там должны быть стильные, я знаю.

— Есть, например, «Силветто» — стиль середины двадцатого века.

— Замечательно, значит, в «Силветто».

Неужели мы вместе отправимся в «Силветто», где меня из-за Бритт знает половина продавцов? Может, лучше не надо?

Но мы едем именно туда, и Ларс демонстрирует потрясающий вкус, лично выбрав мне пяток платьев для примерки. Они в стиле Грейс Келли — с широкими юбками, поясами на талии, облегающим верхом. Мне нравится и идет, потому что под такой юбкой-колоколом не видна ширина бедер, а талия у меня приличная.

Отобрав платья, Ларс командует:

— Вот это. Иди, надевай и показывай.

Появление такого обаятельного красавца в магазине не могло остаться незамеченным, на нас не просто глазеют, продавцами забыты покупатели, а самими покупателями (это же женщины!) — то, за чем пришли в магазин. В «Силветто» царит Ларс, Ларс и только Ларс. На нас украдкой поглядывают, исподтишка подглядывают, откровенно таращатся со всех сторон, из всех углов. Моя внешность разобрана «по косточкам», естественно, вынесен смертный приговор, привести который в исполнение у судей нет никакой возможности. Я понимаю, что в лучшем случае они вышвырнули бы меня вон, потому что божеству не соответствую.

Ларса вся эта суета ничуть не смущает. Неудивительно, небось привык. Он словно не замечает ни восхищенных и призывных взглядов на себя, ни завистливых и презрительных на меня.

Я меряю одно платье за другим и жалею, что не ношу платья, потому что это красиво, очень красиво. Но платья требуют определенного стиля жизни, мне ближе джинсы и рубашка.

Каждый раз, когда я открываю занавес примерочной кабины и выхожу наружу, лицо Ларса озаряет улыбка, он чуть наклоняет голову к плечу, делая знак мне, чтобы повернулась, довольно кивает и просит показать следующее. Когда я выхожу в последнем — бело-бирюзовом, которое придало моим глазам такой же морской оттенок, Ларс подходит совсем близко, крепко берет меня за талию, затянутую широким поясом, и шепчет, уткнувшись в волосы:

— Какие девушки в СоФо…

Льщу себя надеждой, что замечание относится ко мне, а не к тем, кто замер в разных углах магазина, наблюдая за этой сценой.

— К этому всему нужна соответствующая обувь. Поехали покупать.

Ларс оплачивает покупку всех пяти платьев!

— Зачем столько?

— Тебе не понравились? Мне очень понравились. О, как мне будут завидовать, когда я буду поддерживать под локоток такую девушку!

— Мне понравились. Но обычно я ношу джинсы и рубашку.

— Это я заметил, джинсы и рубашка хороши дома и на острове, а там, куда мы пойдем ужинать, нужно платье.

— Куда это мы пойдем?

— Сегодня в «F-12». Знаешь такой?

— Знаю, но не была.

— А в «Операкалларен»?

— Была.

— Там прекрасный винный погреб.

— О, только не это!

Ларс смеется:

— Просто надо поесть сначала, тогда не заснешь после выпитого. А то я так надеялся на продолжение, а она взяла и уснула…

Его глаза смеются, а я краснею до кончиков волос.

Мы уже выбрались из магазина и укладываем купленные платья на заднее сиденье. Вернее, укладывают продавцы, все так же с любопытством поглядывая на меня. Что-то я раньше не замечала у них такого рвения — помогать покупателям сесть в машину, не иначе суетятся, чтобы подольше побыть с Ларсом рядом. Я чувствую легкий укол ревности.

— Я оценил СоФо, но теперь на Биргерярлсгатан.

Я развожу руками:

— К «Натали Шуттерман»?

— Обязательно!

Там мы покупаем туфли ко всем пяти платьям из «Силветто», а вот от платья в «Ланвин» я отказываюсь:

— Ларс, у меня дома почти такое.

Его бровь чуть приподнимается:

— А обувь?

— Тоже есть.

— Точно такое?

— Да.

— Вот в нем и пойдешь.

— Куда?!

— Я же сказал: ужинать во «Фредсгатан».

— Но я… — я оглядываю свою физиономию в витринное зеркало. В «F-12» публика избранная, а я даже не накрашена.

— Ты великолепна, дорогая.

Потом он, не обращая ни малейшего внимания на мои возражения, покупает стильный спортивный костюм, явно для утренних пробежек, но от попытки купить белье я отказываюсь категорически, всему есть свои пределы. Ларс понимающе кивает.