Палые листья лета - Рина Лесникова

Только Санайя подошла к подруге, как послышались шаги. Начальник собственной персоной. И чего ему не отдыхается. Опять решил поискать приключений?

— Фиерина эд'Григ, иерина дин Тиаграсса? Что вы здесь делаете?

— Гуляем. Дышим свежим воздухом перед сном. Этого тоже нельзя? — Дениз поднялась на ноги и демонстративно отряхнула руки от налипших сухих травинок.

— Не могли бы вы делать это не столь близко от ограничительного периметра?

— Если вы так настаиваете, — сладким голосом пропела магичка и покорно пошла к дому, при этом, не слишком принижая голос проворчала: — Днем, значит, даже нужно к периметру, а ночью нельзя. Этих мужчин не понять.

Санайя покорно пошла следом за ней. Фиер эд'Пинкрон остался. И что он там желает рассмотреть? Дениз уверяла, что нити заклинания нетронуты. Как? Да кто же его знает.

***

Едва на следующее утро Санайя взялась за не желающую уменьшаться кучу бумаг, как в открытое по случаю летней погоды окно стали слышны приветственные крики. Сначала радостные, а потом тревожные. Вернулась еще одна группа? Похоже на то. И, судя по крикам, у них не обошлось без неприятных происшествий.

Это конечно, возвращение отряда, в котором Санайя никого не знала, ее совершенно не касалось, но и сидеть, уткнувшись в бумаги, и не поинтересоваться, что же случилось, было бы неправильным. Она поспешила к входу в дом, где уже собрались почти все члены их коллектива.

Наконец, в доме появились уставшие пропыленные исследователи. Первыми шли орк Валдор и фиер Кордес, они несли самодельные носилки с неподвижно лежащим на них телом.

— Штоллер, Маляв, идите за нами. Будем приводить в себя эд’Квинти. Остальные разошлись и не мешаем! — резко приказал начальник базы, удаляясь в одну из комнат на первом этаже.

Поначалу, во исполнение приказа, Санайя хотела вернуться в кабинет, но подруга ухватила ее за руку и потащила за всеми на террасу. И то правда, им ведь не приказали разойтись по рабочим местам, а значит, можно послушать, что же приключилось с членами этого отряда.

Вновь прибывших разместили за накрытым столом и, пока те насыщались, жадно смотрели им в рот, ожидая начала рассказа. Наши подруги забились в самый дальний уголок, нисколько не возмущаясь прикрывшими их могучими спинами. Это не беда, что ничего не видно, зато и сами не бросаются в глаза. Слышно-то отсюда прекрасно. Стоило членам третьего отряда утолить первый голод, как отовсюду посыпались нетерпеливые вопросы.

— Ну что, Мититц, что случилось с эд’Квинти? Не томите уже, рассказывайте!

— Получили приказ возвращаться, — степенно начал тот самый Мититц — плотный невысокий гном с когда-то рыжей, а сейчас по случаю запущенности сизо-пегой всклокоченной бородой. — А у нас же там все развернуто было. Пока собрали, пока законсервировали, опять же, эксперимент по дианукрации релидия нельзя было прерывать. Не довели до конца, конечно, но уж как получилось, что там, приказ есть приказ.

— Мититц, не тяни, — раздался нетерпеливый женский возглас. — Что с эд’Квинти случилось? Он… сильно пострадал?

— Так оно как пострадал. Пострадал, — согласно подтвердил гном. — Но я ж к тому и веду. Свернули мы, значит, лагерь, и выступили обратно, как приказано. Шли, как полагается. Те, кому положено, впереди и по флангам, а кто, чтобы не мешать, те в центре, все по уставу. И вдруг, как откуда бы голос чужой, женский: «Унаочи!» А это ж по-гоблински «Опасность». Пусть гоблинов в нашем отряде нет, но слово распознали почти все. Насторожились. Мы-то, исследователи, что. Наше дело не мешать, а боевики артефакты приготовили, отдали нам вещи громоздкие, что помешать могли, и пошли мы дальше. А опасности-то и не видать! В горах или среди камней я бы что почуял, но не было от камней опасности, это точно. Был бы среди нас гоблин, или хоть ведунья какая, может, на своем, природном плане и рассмотрели бы чего, не зря же тот крик гоблинский был. Лес-то, он совсем близко, не иначе, его жриц дело, весточку передали, и на том спасибо.

— Мититц! — вопль из мученического перешел в угрожающий.

— А потом все и случилось, — резко покончил с философскими рассуждениями степенный рассказчик. — Боевики наши огнем да молниями как давай в пустое место палить. И вот ведь оно как. Летит тот огонек, значит, шипит, громко так шипит, а потом, бац, и замолкает! И как сдувается. Пока наши умники догадались, что место то магию тянет, а они-то его по незнанию напитывали. А потом там в центре мерзость какая-то образовалась, какая — не у меня спрашивайте, я ж из-за боевиков особо и не видел. Ворочался там где-то тот чудик, значит, но пока не нападал. Привыкал, наверное.

— Инуорш*, — послышался чей-то поясняющий голос.

— Да ну, откуда в наших местах взяться этим тварям? Все крупные проходы давно запечатаны. Да, аномальные места, но не настолько же. До Неизведанного Материка нам далеко, — раздались недоверчивые возгласы сразу с нескольких сторон.

— Так или нет, нам он не представился, и взялся откуда — не сообщил, а сразу напал. Да не так напал, что сам напал, а вроде как тоже магией, тянуть ее из магов наших стал! — дождавшись тишины, продолжил Мититц. — И как только самого сильного вычислил. Вот эд’Квинти стоял, распоряжения отдавал, а потом вдруг резко бледнеть начал, как барышня какая благородная. Но то ж эд’Квинти, сами его знаете, может, и благородный, но слабенькой барышней его точно никто не назовет. А он уж и на землю оседать стал. Успел только крикнуть: «Всем отступить! Атаки прекратить. Меня не трогать!» Как есть, умом повредился. Боевики его приказ послушали, огоньки да что там еще заготовили, спрятали. Но, это еще фиер Кордес с ними разбираться будет, уходить-то и не собирались! А сами ж, смотрю, тоже вроде как сбледнули. Я-то не на чудище смотрел, чего мне на него смотреть, вот и заметил, что нехорошо им.

— Мититц, это можешь пропустить, — попытались скрыть ненужные детали те самые боевики.

— Ну уж нет, и я молчать не буду, и сами потом все свои ощущения, вплоть до тех, что под коленками были, фиеру Кордесу расскажете. Отчет должен быть полным, — гном, он и есть гном. Похоже, именно из-за дотошности именно его попросили рассказать о приключениях отряда. Боевики могли расписать сам бой, но упустить что-то важное. Настоящий гном этого не сделает никогда. Пусть и утомит всех отступлениями и мелкими деталями. — Так вот, я и говорю, сил одолеть ту тварь нет, надо уходить. А эд’Квинти-то уже и глаза прикрыл. Чего удумал, бросить его и уходить! Ну, я его на плечо взвалил и пошагал прочь, так и выбрались, значит. Вещи многие, правда, оставить пришлось, но изыскания при нас, в отдельном планшете документики-то важные все лежали, а планшетик завсегда при мне. Отдохнем немного, подробный отчет составим. Да только говорю же, не закончили мы изыскания, какой отчет, так, наметки одни.

Не зря слава о гномьей силушке ходит, ох не зря. Как успела рассмотреть Санайя, лежащий на носилках начальник третьего отряда эд’Квинти был далеко не хрупкого телосложения, а Мититц его вынес на собственных плечах.