Одержимость - Рамона Стюарт

иду не в том направлении, я повернула назад и пошла в другую сторону, время от времени выкрикивая имена детей. По крайней мере, меня может услышать Барон, думала я. Многие годы он испытывал мое терпение лаем, а тогда, когда мне необходимо было услышать его, он молчал.

От попыток различить что-либо в тумане у меня заболели глаза. Я побежала и бежала до тех пор, пока не ударилась о принесенное прибоем бревно. Боль успокоила панику. Подняв мокрое от слез и тумана лицо, я выкрикнула имена детей.

Внезапно на меня обрушилось что-то черное и мягкое. Барон лаял, прыгал вокруг меня, убегал и возвращался опять.

Кэрри и Питер уже собрали свои спиннинги и поднимались по пляжу с пойманной ими маленькой рыбкой.

— Что ты здесь делаешь? — удивился Питер.

— Вы не слышали, как я кричала? — взяла инициативу я.

— Мы ничего не поймали здесь, поэтому решили пойти поближе к Поинт. Ты совсем промокла… Что с твоей ногой?

На том месте, которым я ударилась о бревно, был кровоподтек.

— Все будет в порядке. Мне надо съездить в Оушен Бич, — сказала я.

— Разве ты не можешь позвонить туда?

— Телефон еще не подключили. Мне надо позвонить в город, — сказала я.

Их это вовсе не удивило.

— Суп из консервов на плите, — сказала я.

— Давай положим туда эту рыбу, предложила Кэрри, — у нас тогда получится почти настоящая уха.

— Не знаю, — сказала я. — Давайте пойдем к дому, а не то сорвем голос от крика.

Мы поднялись к дюнам и нашли лестницу.

— А у тебя здорово кровь течет, — заметила Кэрри, которая вместе с Бароном шла в арьергарде нашей процессии. — Она даже капает на песок.

Я поискала в карманах брюк платок. А дети стали рыться в карманах своих плащей. Вскоре была найдена какая-то скомканная тряпочка и, ухватившись рукой за перила, я стала обрабатывать свою рану. Теперь, когда я обнаружила детей, мое беспокойство вернулось к Эрике. Я думала об охране в больнице, когда вспомнила, что мистер Ольсен сказал, что это случилось вчера ночью.

Поднявшись по лестнице к дому, я сказала детям, что скоро вернусь.

— Ты не можешь идти в таком виде, — сказала Кэрри, — одень хотя бы пальто.

Я заметила, что вся дрожу.

— И тебе надо перевязать рану, — заявил Питер. — К тому же телефон могли уже подключить.

Я снова вытерла кровь с ноги, и они повели меня к дому.

Когда мы подходили к дому, я поняла, что не могу оставить их одних, пока не узнаю, что происходит в городе.

— Давайте выбросим наш суп из консервов и поедем в Оушен Бич вместе, — предложила я, когда Питер открывал дверь. — У нас будет прекрасный завтрак: устрицы, омар…

На входе в кухню Питер остановился так неожиданно, что мы буквально столкнулись с ним. Кэрри попыталась толкнуть его вперед, но он стоял без движения. Я подошла поближе, чтобы увидеть, что остановило его.

Это был Джоэл. Или Джоэл — Тоньо. Он стоял возле кухонной плиты и смотрел на нас.

— Входите, — сказал он.

Мы медленно вошли.

В его руке был открытый нож с выкидным лезвием.

Часть 3

Четырнадцать.

Лезвие поблескивало в свете лампы, и та небрежность, с которой он держал этот нож, многократно увеличивала ужас. В нем сквозила игривость мальчишки, разоряющего птичье гнездо, радость открытия, постепенно переходящее в магию убийства без злобы, без умысла и без жалости.

Он улыбнулся и кивком предложил нам сесть. Я посмотрела на Кэрри и Питера, боясь, что они могут не воспринять его серьезно. Но они сели возле кухонного стола, полностью отдавая себе отчет в опасности. Мне пришло в голову, что мы можем попытаться убежать. В суматохе кто-нибудь несомненно уцелеет. Но это были лишь умозаключения. В этом случае кто-нибудь несомненно будет пойман и попадет под нож. Он, казалось, прочел мои мысли и покачал головой.

— Не надо, Нор, усмехнулся он, — не глупи.

Он имитировал фразу, которую я сотни раз выговаривала при нем детям. Когда-то раньше я уже видела его таким, это самолюбование… Тут я вспомнила день его рождения. Когда он провел всех к машине и сделал вид, что нашел там серьгу на сиденье, я думала, что он перебрал шампанского. Помню, как он расстроился, когда его фокус раскусили, помню как расстроилась Шерри. Утром ее нашли с отрубленной головой. От этой мысли холодок пробежал у меня по спине.

Чтобы побороть страх, я спросила:

— Что тебе здесь надо?

Я немного переигрывала, но он, наслаждаясь собой, пропустил это мимо ушей.

— Ты же знаешь, сестричка, я всегда следую за тобой.

Меня очень поразило это слово — «сестричка». За всю нашу жизнь он ни разу не пользовался этим словом. Мне кажется, что это мог заметить лишь профессиональный писатель — выбор стиля, выбор фразы… Еще больше, чем его необычное поведение, сравнимое с днем рождения, это заставило меня понять, что передо мной стоит чужой человек.

— Помнишь, когда ты пришла ко мне домой и подобрала меня? — спросил он. — Когда это было? Где-то в полдесятого?

Я смотрела на него, пытаясь понять, что он имеет в виду. Но теперь странные изменения в манере разговора, то, как он разглядывал меня из-под век, свели на нет все мои попытки понять значение его слов. Сквозь прежние, дорогие мне черты проступало новое лицо. Лицо, которое я видела на фотографиях, снятых на Таймс-Сквер, лицо подростка с немного раскосыми глазами и лихорадочным взглядом. Я подумала о том, где мог Джоэл увидеть эти фотографии и заразиться этим комплексом супермальчика в магической куртке.

— Ну, ты, слушай! — сказал он, его тон вернул меня к реальности. — Я приехал вчера вместе с тобой. Мы выехали вместе.

Я слушала его, остолбенев.

— Когда мы сюда приехали? Около полуночи? — спросил он.

Наконец я начала понимать.

Он собирался создать себе алиби, будто уехал из Нью-Йорка вместе с нами. Пока полиция будет разыскивать Тоньо Переса, Джоэл будет вне подозрений. Или, точнее, тело Джоэла. У меня возникло странное чувство, что Джоэла в этом теле становилось все меньше и меньше.

Тут мы услышали шум приближающегося автомобиля. Возвращался мистер Ольсен. Наш пленитель поднял голову и прислушался. Я почувствовала грозящую нам опасность.

— Это наш сторож, — сказала