Мы выжили! Начало - Николай Побережник

«Услуги» Натальи так и не понадобились, все это время она просидела на чердаке крайнего от дороги гостевого домика, держала в руках два провода и ждала команды от Юры, что бы опустить провода на клеммы аккумулятора. Воспламенитель для десятилитровой пластиковой бутылки, наполненной бензином, Юра изготовил из куска нихрома от старой электропечи, пороха из патрона и отрезанного «пальца» от хозяйственной резиновой перчатки. Сама бутылка была помещена в старое ведро и установлена на неширокой дороге, по которой можно было спуститься к реке.

Дед Ильич постоял, посмотрел несколько минут на то, как трое пленных под чутким руководством Вовки принялись перетаскивать трупы, и махнув рукой побрел вверх по склону, к себе домой.

— Ильич! — окрикнул его я, — стой, я отвезу.

— Не надо Андрюша, я дойду… подышу.

— Ну, как знаешь.

Я пошел к катеру, где уже хозяйничал Юра, поднялся на борт и пролез в поднятую кверху дверь.

— Ну что тут?

— Хороший аппарат, то что надо для нынешних условий, — ответил Юра.

— Я пойду гляну что за движок.

— Хорошо.

— Хмых, — кто-то шмыгнул в дальнем углу пассажирского отсека.

Юра моментально отреагировал рухнув на спину и успев перекинуть из-за спины атомат.

— Покажись! И руки в гору!

Я включил фонарь и тоже направил оружие в сторону пассажирского отсека.

— Не убивайте, — умоляюще и всхлипывая ответил кто-то из темноты, явно женским голосом.

Подошел к панели и пробежавшись по ней фонарем все же нашел кнопку включения освещении и нажал ее…

— Сюда иди, — сказал Юра, поднимаясь и тихо матерясь.

— Не могу.

— Безногая?

— Тут… они пристегнули меня.

— Гляну, — дернулся было я.

— Я сам, — не опуская оружия, Юра двинулся в конец салона.

Маленькая, точнее миниатюрная девушка, в каком-то изорванном тряпье, закутана тулуп, большие, даже для меня валенки на босу ногу. Мы подошли ближе, перешагнув лежащее в проходе тело «Толстого», действительно, мужик был похож на «Весельчака» из старого фантастического мультфильма. Девушка вздрогнула и сжалась вся… огромные зеленые глаза, длинные ресницы… и бланш, хороший такой, на пол-лица, губы слева припухшие, под носом запеклась размазанная кровь. Одной рукой она удерживала тулуп, зажав ворот, а вторая ее рука была пристегнута наручником к поручню на стене.

— Это кто же тебя так, птица? — спросил я, нагнувшись и поправив ее детскую шапку с огромным помпоном.

Она испуганно дернулась и зажмурилась, шапка осталась у меня в руке, а ее черные длинные волосы рассыпались по воротнику тулупа, — да ты чего, глупая, никто тебя не тронет, обещаю. У кого ключи от наручников?

Девушка открыла глаза, несколько раз вздрогнула когда я одел на неё шапку, а потом покосилась на лежащий в проходе труп и показала не него подбородком. Юра вздохнул, и ничего не говоря подошел к «Толстому», немного повозился, извлёк связку ключей, и бросив ее мне, сказал:

— Отвези ее на базу, пусть Наталья займется. А я тут пока разберусь с этим «крейсером»

— Ну пошли, горемыка, — сказал я освободив ее покрасневшее и в ссадинах запястье, — поднимайся.

Она наклонилась вперёд, немного ойкнув и поморщившись, встала, тулуп, в который ее можно было два раза завернуть поехал вниз, обнажив разорванную на груди одежду и собственно саму грудь, девушка начала кутаться и плакать, ее трясло и шатало.

— Ты это… все успокойся, все уже закончилось, — я помог ей скрыть наготу, — зовут тебя как?

— Мммм… Маша, — ответила она немного заикаясь, ткнулась мне в грудь и в голос заревела.

— Ну вот… — немного растерялся я, не зная как ее успокоить, — осторожно ее обнял, что сделал абсолютно на автомате, от чего она снова вся как-то сжалась, замолчала и резко отстранилась.

— Все! — немного повысил я голос, — хватит реветь! А то сосульки на носу вырастут. Идти можешь?

Маша несколько раз кивнула, и опустив голову пошла к выходу, шаркая валенками. Проходя мимо «Толстого» смачно плюнула на его труп кровавой слюной и всхлипнув пошла дальше. Я помог ей спуститься, и мы направились к стоявшему недалеко «Викингу», ее немного пошатывало, я опять непроизвольно взял ее под левую руку, в этот раз она приняла мою помощь.

Двое пленных подхватили за руки и за ноги очередной труп, один из пленных поднял на нас с Машей глаза и сразу их опустил, а Маша, резко остановилась и попыталась схватить автомат, висевший у меня на груди.

— Чшш… Тихо, тихо, — сказал я, удерживая рукой предохранитель и отцепляя ее тонки пальцы от спускового крючка, на который она давила что было сил и пыталась направить ствол на пленных, — Маша, они свое получат, обещаю… идем.

Сесть на снегоход Маша смогла только боком, осторожно обняв меня одной рукой а второй подобрала полы тулупа, колотило ее сильно, то ли от пережитого, то ли от мороза… Прежде чем тронуться, вызвал по рации Наталью и сказал ей чтобы приготовилась к приему, а именно нагреть воды и из одежды что-то подыскать.

Вернувшись к месту боя, сразу направился туда, где стояли Вовка и Сережка, контролируя, как пленные засыпают своих мертвых друзей снегом, вручную. Пока иду вызвал Юру.

— Юра, с оставшимися тремя что?

— Как что? Я их уже к расстрелу приговорил, они правда еще этого не поняли… или ты не согласен?

— Очень даже согласен! Я сам.

— Уверен?

— Более чем.

— Ну хорошо, — ответил Юра стоя в кабине и наблюдая, как я захожу в лес сдергивая с плеча автомат.

— Андрей…

— Что?

— Допросить бы сначала.

— Понял… — немного расстроился, но Юра прав, — допрошу.

— Я сам, иду… а то чувствую дознаватель из тебя хреновый сейчас.

— Жду.

Действительно, сказать что во мне все кипело, это ничего не сказать, я был сам на грани срыва… Маша, маленькая, хрупкая девушка, да что там! Почти ребенок, все тело в синяках, сотрясение как минимум, не говоря уже о других проблемах, физиологических, психических, как бы еще кровотечения какого-нибудь внутреннего не было.

— Вов, дайка сигарету, — подошел я к нашим конвойным.

— Чего это? — удивился он.

— Дай… пожалуйста… сигарету… — медленно проговорил я.

Вовка даже попятился после того как встретился со мной глазами, полез в карман и протянув мне пачку и зажигалку сказал:

— Андрюх… ты в порядке?

— Нет! Нет бля! Не в порядке, — вызверился я на друга, — весь этот гребаный мир сука не в порядке, и его давно надо было кончить, хоть ядерной зимой, хоть метеоритом, похрен! Посмотри на этих уродов… они же нелюди!