Бабулька на горошине - Дарья Донцова

Я встал и подошел к Ильиной.

– Наклонись, – велела она, – боже, какой ты высокий, весь в отца! Ну все, получил поцелуй, садись на место.

Дверь комнаты открылась, появилась официантка с подносом.

Минут через двадцать, когда мы с Маврой выпили по малой толике прекрасного коньяка, угостились деликатесным сыром и я ответил на все вопросы дамы о Николетте, о том, чем сам занимаюсь, где живу, Ильина положила ногу на ногу и осведомилась:

– Ну, а теперь, котенок, говори честно, зачем пришел.

– Хотел кое-что узнать, – ответил я.

– Начинай, – приказала Мавра Арнольдовна, – отвечу на все вопросы.

– Ваша сестра Олимпиада… – начал я.

Собеседница закатила глаза.

– О, боже! Зачем тебе понадобилась Липа? Она давно скончалась!

– Я работаю по просьбе ее сына, – слегка приврал я.

Мавра прищурилась.

– Которого?

Вопрос меня удивил. У Олимпиады был один ребенок. Наверное, возраст все же повлиял на память дамы. Я сказал:

– Ко мне обратился Вениамин Андреевич, мы с ним учились какое-то время в одном классе, дружили, в школе его звали Гога. Олимпиада была редактором моего отца.

– Плесни мне еще коньяку на донышко, – велела Мавра. – Думаешь, я не знаю, чем занималась Липа? Миша упросил Павла согласиться на сотрудничество с моей сестрой, безмозглой дурой! Так! Значит, Вениамин жив!

– Мы с ним одногодки, – уточнил я.

– И что? – махнула рукой Мавра. – Встретить старуху с косой можно в любом возрасте. Чем парень занимается?

Я вкратце рассказал о бизнесе Гоги.

– Смотри-ка, – удивилась Ильина, – значит, мальчику не достался мозг мамаши-идиотки, он пошел в отца! Держись от него подальше, он определенно мерзавец!

– Почему вы так думаете? – удивился я.

– С тех пор как один монах[7] доказал, что горошины получаются разными по четкой, никогда не изменяемой схеме, люди перестали поражаться тому, что у писателя рождается сын или внук с литературными способностями. А у вора непременно кто-то из детей станет преступником!

– Генетика, безусловно, играет огромную роль, – согласился я, – но очень многое зависит от воспитания.

– Не спорь со мной, – нахмурилась Мавра, – яйца курицу не учат! И что он хочет от тебя, мой ангел?

Я пару секунд колебался, но потом рассказал про Якова Димкина, Вадима, Боброва…

– Значит, я права, мальчишка уродился в своего отца-мерзавца! Андрей Алексеевич отличался хитростью и изворотливостью, – воскликнула Мавра. – О, боже! Моя сестра никогда не отличалась умом…

Мавра замолчала, потом продолжила:

– Зря я разгорячилась. Можно ли обвинять медведя в том, что он не способен исполнить партию Одетты-Одиллии в балете «Лебединое озеро»? А? Отвечай, Ванечка.

– Это животное не создано для танцев, – улыбнулся я, – максимум, на что способен Топтыгин, это покружиться на месте на задних лапах.

– Никто не злится на Михаила Потаповича за неумение исполнить гранд батман, – уже спокойным голосом продолжала пожилая дама. – И мне не стоит кипеть из-за давно покойной сестры. Головой она пользовалась исключительно для того, чтобы в нее есть. Ванечка, тебя интересует личная жизнь Олимпиады?

– Да, очень, – признался я. – При жизни Липы еще не было интернета, соцсетей. Сейчас граждане с энтузиазмом сообщают всем, как ведут себя их соседи, друзья, коллеги. Да и про себя пишут что надо и не надо. Во времена моего детства тоже было в достатке сплетников, но ареал их деятельности ограничивался коммунальной квартирой, двором, местом работы. По всей стране весть о том, что Марию Ивановну в отсутствие мужа посещает Петр Петрович, не разносилась. Поэтому о вашей сестре во Всемирной паутине сведений нет, она человек из доайфоновой эры.

– И слава богу, – обрадовалась Мавра, – я все тебе расскажу. Понимаю, конечно, что ты сообщишь информацию для Вениамина. Так вот, если он запоет песню о том, что хочет помочь своей нищей, немощной, престарелой тетке, то объясни ему, что я ни в чем не нуждаюсь, прекрасно обеспечена, у меня есть мальчик, которого я воспитала, он добился успеха. Не родной ребенок по крови, но родной по духу, мой настоящий сын. А Вениамина Олимпиада мне не показывала по причине отсутствия ума. Она боялась, что я открою ему всю правду о его матери. Понимаешь, дружок, каждый меряет всех по себе. На что сам способен, в том и других уличает.

Мавра приподняла бровь.

– Итак! Думаю, Вениамину нужно знать правду о своей матери, брате и об отце. Я единственный человек, который в курсе всех событий. Остальные, кто владел информацией, умерли. Ты, мальчик мой, сын Павла, нашего с Мишей друга, и Николетты, а дитя таких родителей не может быть подлым. Павел – святой человек. А Ники… Ну, она капризная, взбалмошная, жадная, любит быть в центре внимания, терпеть не может детей любого возраста, обожает хвастаться богатством, считает себя лучше всех. Но! Ванечка, когда Ники забеременела от Павла, они уже состояли в браке. Не ловила она мужика на ребенка. Если кто тебе говорил другое, не верь. Понимаешь, Николетту от младенцев корежит, она тщательно предохранялась. И вдруг ошибка! Аборт Ники могла сделать без проблем, денег у нее на обезболивание хватало. Но ты жив. Почему? Мне она сказала: «Не могу убить живого человека». Мать из нее получилась фиговая, но она к тебе относилась хорошо, насколько умела. И у них с Павлом поначалу горела любовь, потом Николетта становилась все вздорнее, глупее, объелась денег и внимания, которое ей, как супруге обожаемого народом писателя, уделяли. Она задрала нос и стала такой, какой ты ее знаешь. Ники окружила себя подругами, создала свой мирок, в котором царствует. Твоя мать счастлива и убеждена: все, что она имела и имеет, дано ей по справедливости из-за ее красоты и ума. Я тоже посещала ее суаре и журфиксы. Нравилось ли мне там? Одно время очень, потом твой отец умер, затем Миша ушел, мы с сыном остались вдвоем. Ну, да это уже не интересно. Речь идет о твоих родителях. Павел терпел жену, не уходил. Почему? Отец тебя обожал, ты его в этой семье держал. Вот так. Ты зарабатываешь ремеслом детектива, поэтому я все сейчас тебе сообщу, чтобы Паша на том свете порадовался – помогла Ильина его Ванечке. Ну, слушай. Включай диктофон, который в карман спрятал.

Я открыл сумку и положил на стол свой айфон.

– Вы правы, иногда я держу диктофон тайно, но только в исключительных случаях. Обычно спрашиваю разрешения у собеседника на запись. Частный детектив не имеет права возбуждать дело, передавать его в суд. Все собранные сведения передаются клиенту. Я не стану использовать ваш рассказ в корыстных целях.

– Ваня, – усмехнулась Мавра, – ты сын Павла, а он классический образец абсолютной честности. Не сомневаюсь в твоей порядочности. Ну, слушай.