Рассвет страсти - Сильвия Холлидей

– Это уж слишком, чертов невежа! – рявкнул Ридли, награждая сэра Вилльяма увесистой оплеухой. Тот покатился кувырком, плюясь кровью и чертыхаясь, а Ридли приказал: – А ну поднимайся, щенок, ты заслужил по меньшей мере еще одну затрещину!

Баттерби, слизывая кровь с губ, кое-как выпрямился, заслоняясь от новой оплеухи.

– Шпага, Билли! – крикнул его приятель в тот миг, когда Ридли ударил снова и едва не сшиб щеголя с ног. – Не забывай про шпагу!

Баттерби ошалело мотал головой. Нащупать рукоятку шпаги удалось далеко не сразу. Но вот он вытащил ее из ножен.

– Защищайтесь, сэр!

Ридли отступил назад, демонстративно развел руками и холодно заметил:

– Я безоружен, сэр.

– Ну так вооружитесь!

– Я предпочитаю этого не делать, – пожал плечами Ридли.

– Так вы отказываетесь драться?

– Не совсем. – Ридли кивнул в сторону замка Ладлоу: – Там, сразу за воротами, есть отличная площадка. Бой на дубинах. Я размозжу вам голову с величайшим удовольствием.

– Нет, – вмешался Кромптон, чьи глаза вдруг заблестели, как холодные угольки, – только шпаги.

– Но я предпочитаю дубину. – Ридли рассмеялся – весьма хрипло и странно, как показалось Аллегре. – Хоть мне ничуть не жалко расколоть пустую башку сэра Вилльяма, его камзол слишком хорош, чтобы портить его шпагой. Этот дутый дворянин и так задает прилежным портным чересчур много работы.

– Клянусь честью, – выпалил Баттерби, собираясь спрятать шпагу в ножны. – Мне все равно, на чем драться, лишь бы этот выскочка получил по заслугам!

– Нет, Билли. – Улыбка Кромптона превратилась в самодовольный оскал. – Шпаги. Ведь это же лорд Ридли из Бэньярд-Холла. Помнишь, что я про него рассказывал?

– Вот те на! – Баттерби звонко хлопнул себя по ляжкам. – Это что ж, тот самый? Ну, тогда непременно на шпагах! Дай ему свой клинок, кузен!

Кромптон вытащил из ножен шпагу и протянул Ридли рукоятью вперед. Виконт замигал, попятился и машинально провел ладонью по губам, как будто от жажды. Аллегра с ужасом следила за хозяином. Что с ним творится?

А он покосился на нее и тут же отвел взгляд, беспомощно краснея.

– Я не стану драться с вами, сэр. Вы не стоите таких хлопот.

Аллегра явственно слышала, как дрожит голос виконта. Его враги ответили дружным хохотом.

– Так значит, перед нами пустозвон? – издевался дружок Баттерби. – Ничтожный трус, которого и за человека-то считать нельзя? – Он показал в дальний конец площади: – Вон, глянь на ту мартышку со шпагой, Билли! В ней наверняка больше храбрости, чем в атом слизняке!

– Возьми, возьми ее, – пыхтел Кромитом, тыча рукоятью шпаги в вялые пальцы Ридли.

– Нет. – Ридли поспешно спрятал руки за спину. По его телу прокатилась волна дрожи. Приятель Баттерби демонстративно обнял Аллегру: – Тогда я в награду поцелую твою шлюху!

Аллегра вырвалась и обернулась к Ридли. Не хватало еще, чтобы из-за нее его вынудили драться. По крайней мере если он так очевидно не желает этого делать. Или боится? Все в душе у Аллегры восставало против этого слова, однако слишком явный страх читался на лице хозяина. И она предприняла отчаянную попытку избавить его от неловкой ситуации.

– Лорд Ридли, вам вовсе ни к чему драться из-за меня, – затараторила она, – потому что я виновата. Я действительно оскорбила сэра Вилльяма. – Девушка сделала реверанс и обратилась к Баттерби: – За что я покорнейше прошу простить меня, сэр. Пожалуйста, не причиняйте излишнего беспокойства моему хозяину. Уберите вашу шпагу.

– Уж не упадешь ли ты сейчас на колени, умоляя пощадить твоего хозяина? – осклабился тот.

Аллегра тревожно покосилась на Ридли. Теперь в его чертах сквозил не просто страх. Это был животный ужас, от которого кровь стынет в жилах.

– Если придется, – прошептала она.

– Довольно, – промолвил Ридли. Его голос был еле слышен, а лицо превратилось в маску обреченного. – Давайте свою шпагу, черт побери. – Он сжал рукоять с такой силой, что побелели пальцы, и стиснул зубы, набираясь решимости.

Но в следующий миг у него вырвался стон, шпага опустилась, и Ридли дико затрясся всем телом. Лицо побледнело, как у призрака. Угол глаза задергался, а на лбу выступила обильная испарина. Его колотило так сильно, что кончик шпаги начал выстукивать на булыжниках мостовой какой-то неистовый ритм. Широкая грудь вздымалась неровно и тяжко; было видно, с каким трудом дается ему каждый вдох, сопровождавшийся жалким всхлипыванием.

Аллегра охнула и зажала руками рот. Метаморфоза оказалась столь ужасной, что она чуть не провалилась сквозь землю со стыда. Узреть такое наяву оказалось намного страшнее, чем слушать рассказы леди Дороти. Она стыдилась даже самой себя, потому что увидела это. А самым убийственным было то, что ее присутствие делает унижение Ридли намного болезненнее.

А он тем временем оставался беззащитным перед лицом своих мучителей, соревновавшихся в гнусностях и оскорблениях. Казалось, сам воздух был отравлен их злоязычием. И у Аллегры лопнуло терпение. Она со всей силы отпихнула Кромптона с Баттерби, выхватила у Ридли шпагу и швырнула оземь. А потом гневно вскричала, указав на его окровавленные рукава:

– Вы что, не видите, что его милость ранен?! – И добавила, подхватив хозяина за талию: – Идемте отсюда, милорд. Позвольте мне заняться вашими ранами.

Он молча смотрел на нее сверху вниз. Его взгляд поражал бессмысленностью и пустотой – так смотрит человек, получивший смертельную рану, но не успевший это понять.

– Ну пожалуйста, сударь. Грей! Пойдемте отсюда.

Он повис на ней всей тяжестью. Дрожащие ноги подгибались и отказывались держать своего хозяина. У него хрипло вырвалось:

– Джину…

И девушка потащила его подальше от этого места, в убогую таверну, безмерно мучаясь, как будто это была ее боль от оскорблений, сыпавшихся вслед. Судя по всему, Ридли так и не пришел в себя. Аллегра задумалась, а потом решительно вытащила из его жилетного кармана горсть золотых.

– Вот, – сказала она владельцу таверны, – возьми и отведи нас в отдельную комнату. Принеси для начала бутылку джина. И пошли на перекресток у фонтана мальчишку: там его милость оставил камзол и шляпу.

Комната в задней части таверны оказалась тесной и грязной. Грей Ридли доковылял до единственного рассохшегося стула, тяжело опустился на него и глянул на Аллегру:

– Ступай прочь.

Девушка торопливо прикинула, что в таком состоянии он вряд ли вспомнит, что разговаривает со служанкой по договору, обязанной беспрекословно подчиняться хозяину. И твердо заявила:

– Нет. Я останусь.

– Ну что ж, останься и будь проклята, – буркнул Грей и устало зажмурился. Он был по-прежнему бледен и трясся от озноба, когда явился хозяин с его одеждой и бутылкой джина. Ридли тут же открыл глаза и язвительно заметил: – Ты что, посылал за ней в Лондон, болван? Если хочешь, чтобы тебе платили, подай сейчас же еще одну бутылку. Сейчас же, понял? Я не терплю ротозеев! А теперь вон отсюда!