Властелин Колец. Возвращение Государя - Джон Рональд Руэл Толкин

– О, нам бы вполне хватило простого провожатого, князь, - споклоном ответил Леголас. - А вас и Йомера Роханского Арагорн просит пожаловатьв его шатер на совет. Он просил передать, что не считает для себя возможнымвойти сейчас в Город и останется под стеной. Митрандир уже там, - добавил он.

– Мы скоро придем, - заверил Имрахиль и любезно простился сними.

– Достойный Правитель и великий вождь, - глядя ему вслед,сказал Леголас. - Если и в дни заката в Гондоре можно встретить таких Людей,каков же был расцвет великого княжества!

– И каменная кладка здесь лучше всего старая, - гнул своегном. - У Людей, между прочим, всегда так, то им весенний заморозок помешает,то летняя засуха, глядь - обещали много, а построили мало.

– Но семена, посеянные ими, сколько бы ни лежали во прахеили каменистой почве, однажды обязательно прорастут, даже когда их и не ждутуже. Деяния Людей, Гимли, переживут наши с тобой.

– А все-таки, я думаю, так ничем и не кончатся, - упрямосказал Гимли.

– Про то эльфам неведомо, - задумчиво отозвался Леголас.

Вскоре пришел слуга и проводил их до госпиталя. Там, в саду,они нашли друзей; встреча была радостной. Хороша была эта короткая минута покояи отдыха, но Мерри быстро устал. Тогда они сели отдохнуть на стене. Позади былсад, а далеко впереди - сверкающий на солнце Андуин. Даже зоркие глаза эльфа невидели далекого устья, затерянного среди зеленотравных равнин Лебеннина иЮжного Итилиена.

Они беспечно болтали, как вдруг Леголас умолк, разглядываяпротив солнца большую стаю белых морских птиц, летевших со стороны Дельты.

– Глядите! - воскликнул он. - Чайки! Далеко же они залетают.Вот чудо для глаз и печаль для сердца, я ведь никогда не видел их, пока непобывал в Пеларгире. Под их крики неслись мы во весь опор на корабли пиратов упричала. Я тогда, помню, остановился, и вся война разом вылетела у меня изголовы. В их плачущих голосах слышалось Море. Море! Увы! Мне так и не довелосьувидеть его. В сердцах нашего народа тоска по Морю живет всегда, лучше ее нетрогать. Ах, эти чайки! Теперь не будет мне покоя ни под буком, ни под вязом.

– Не говори так! - остановил друга Гимли. - Неужто вСреднеземье не на что больше посмотреть и не над чем потрудиться? Конечно, еслиоднажды весь Дивный Народ уйдет в Гавани, для оставшихся мир станет скучнее…

– Это точно, - поддержал его Мерри. - Не уходи в Гавани,Леголас. Всегда найдется народец, большой или маленький, а то и какие-нибудьразумные гномы, вроде Гимли, которым ты будешь нужен, уверяю тебя. Правда,худшее в этой войне еще впереди, наверное, но мне так хочется, чтобы всекончилось, и кончилось хорошо!

– Тьфу на вас! Экие вы мрачные сегодня, - вскричал Пиппин. -Посмотрите: солнышко светит, мы опять вместе собрались хоть на пару деньков, иникто еще толком не рассказал ничего. Ну-ка, давай, начинай, Гимли! Вы сЛеголасом только за сегодняшнее утро уже раз десять помянули про ваши сКолобродом странствия, а мне толком до сих пор ничего не рассказали!

– Да, солнышко-то светит, - покряхтел Гимли, - при нем мнетем более не хочется вспоминать весь этот мрак и ужас. Знай я, куда мы идем, даникакая дружба не заманила бы меня на проклятые Тропы Мертвых!

– Тропы Мертвых? - вздрогнув, переспросил Пиппин. - Да,помню, Арагорн говорил так, а я все не мог понять, про что это он толкует.Расскажи, а, Гимли?

– Нет уж, уволь, - замотал бородой гном. - Мне есть чегостыдиться. Гимли, сын Глоина, считал себя куда крепче любого человека, а уж подземлей мне и вовсе бояться нечего, не то что эльфу, например, и вот, поди ж ты,перетрусил самым отчаянным образом. Если бы не Арагорн, не его воля, я бы невыдержал.

– Не только его воля, но и любовь к нему, - добавил эльф. -Кто его узнал, тот и полюбил, каждый по-своему, конечно. Даже эта холодная деваиз Рохана. Мы уехали из Дунхарга днём раньше, чем туда прибыли Всадники и нашМерри и нагнали на всех такого страху, что проводить нас вышла только Йовин.Грустное это было расставание, мне не хочется вспоминать о нём.

– А меня и вовсе на рассказы не тянет, - буркнул Гимли, ибольше хоббитам не удалось вытянуть из него ни словечка. Наконец Леголасподдался на их уговоры.

– Ладно, расскажу по порядку. Я-то не чувствую никакогоужаса и не боюсь призраков. По мне - силы в них никакой!

И он кратко и деловито рассказал хоббитам о дороге, покоторой ходят призрачные войска, и о мрачном свидании возле Камня Эреха.

– Четыре дня и три ночи скакали мы от Черного Камня, -говорил он. - И вот на пятый день - поверите ли? - несмотря на мрак, во мнеснова затеплилась надежда, ибо чем дальше мы продвигались по затемненнымземлям, тем сильней и грозней выглядела Армия Теней у нас за спиной. Я видел,что под знаменами Короля Мертвых идут и всадники, и пешие, но и те, и другиедвигались с одинаковой быстротой, в полном молчании, и глаза их горели мрачнымогнем битвы. На скалах Ламедона они было обогнали нас, но по команде Арагорнаснова заняли свое место. Даже тени были послушны его воле.

В один из дней мы так и не дождались рассвета, и в мглистыхсумерках миновали Кирил, потом Рингло и наконец прибыли к устью Джилреина.Местный гарнизон из последних сил удерживал переправу от натиска умбарскихпиратов и харадримов, поднимавшихся по Реке. С нашим приходом сражениеокончилось, потому что и защитники и нападавшие побросали оружие и бежали,завывая от страха, перед войском Короля Мертвых. Только у Энгбора, правителяЛамедона, достало мужества встретить нас. Арагорн приказал ему собрать свойнарод, пропустить призраков и следовать за ними. «В Пеларгире вы можетепонадобиться Наследнику Исилдура», - сказал Арагорн, и Энгбор только молчапоклонился, безоговорочно признав его власть.

За Джилрейном мы немного отдохнули, но Арагорн торопил,потому что Минас Тирит был в осаде. Ночь еще не миновала, а мы уже мчались поравнинам Лебеннина.

Леголас помолчал, потом вздохнул, глядя на юг, и тихонькозапел:

Прозрачны, светлы серебристые воды

В изумрудных полях Лебеннина!

Густы и высоки зеленые травы;

Там ласковый ветер цветами колышет,

И слышится звон золотых колокольцев

В зеленых полях Лебеннина,

В ласковом ветре Моря!

Зелеными звал в песнях мой народ эти поля, а теперь онитемны и угрюмы… Враги бежали перед нами, - продолжил он рассказ, - и у них наплечах мы вырвались наконец к Великой Реке.