Felix - Мария Павлович

— Наденем на лошадей черные уздечки с золотыми пряжками и седла из выделанной кожи. — Матвей подмигнул Глебу и бросил еще пару монет в банк. — Всадники будут в табачных фраках и треуголках с золотой эмблемой «Аменции».

Глеб как ни в чем не бывало добавил еще две монеты сверху, Игорь спасовал. Остались только Глеб и Матвей. Они продолжали поднимать ставки, невинно болтая о лошадях.

— Я возьму Буцефала, — сказала Нина. — Это моя любимая арабская скаковая, — пояснила она Игорю. — Я сама его воспитала.

— Буцефал — интересная кличка. — Игорь улыбнулся.

— Это в честь знаменитого коня Александра Великого, сына Филиппа Македонского, — с гордостью сказала Нина. — Переводится с древнегреческого как «голова быка». Буцефал был фессалийской породы, у них большие лбы и вогнутый профиль, как у быка.

— Ну что, открываемся? — Матвей посмотрел на Глеба.

— Что ж. — Он медленно открывал карту за картой, выкладывая их на стол перед соперником. — Три туза и восьмерка.

— Черт, — Матвей сокрушенно покачал головой.

Филипп усмехнулся, посмотрев на помощника Ройтера:

— Сегодня твой день, Глеб Николаевич, заработал на простых ребятах пару тысяч.

— Не совсем. — Матвей заулыбался. — Я сказал «черт», потому что мне жаль, что я не поставил больше. — Он непринужденно продемонстрировал присутствующим трех дам и две десятки.

— Фул хаус? — недоверчиво уточнил Глеб, напряженно вглядываясь в его карты, будто картинки могли исчезнуть на глазах.

— На дамах и десятках.

— Что ты взял из колоды?

— Даму и десятку. — Матвей с трудом сдерживал смех.

Глеб продолжал с подозрением пристально смотреть на него.

— Еще одну, — предложил он.

Игорь заметил быстрые взгляды, которыми обменялись Филипп с жокеем.

— Филипп, расскажи про Буцефала, — попросила Нина. — Игорю будет интересно.

— Это красавец араб, резвый конь, выносливый, умный. Что касается истории его знаменитого тезки, то отец Александра Филипп купил его в триста сорок третьем году до нашей эры за сумму, эквивалентную двадцати тысячам английских фунтов. Его никто не мог оседлать, но это не смутило Сашу, которому было тогда всего двенадцать лет. Он уже обучался военному искусству и, будучи внимательным мальчиком, заметил, что конь чрезвычайно пуглив и боится даже собственной тени. Александр повернул его мордой к солнцу и, вскочив на спину, после недолгих уговоров пустил коня в галоп. С тех пор Буцефал допускал к себе конюхов, но седлать и скакать верхом на себе позволял только Александру, преклоняя перед мальчиком, ставшим вскоре императором, колени, чтобы ему легче было взбираться на его спину. Он участвовал во всех великих боях и умер на исходе битвы с индийским царем Пором от многочисленных ран. Ему было тридцать лет. Его похоронили со всеми почестями, подобающими воину, на месте его могилы Александр Македонский основал город Буцефалию. — Закончив рассказ, Филипп сбросил карты на стол: — Я — пас.

— Этого коня отец подарил мне, когда мне исполнилось восемнадцать лет. — Нина посмотрела на Игоря и улыбнулась. — На совершеннолетие.

— Не напоминай. — Матвей махнул рукой и красноречиво дотронулся до своей головы. — Потом десять дней не мог тренироваться.

— Ставки, господа? — Глеб нетерпеливо поерзал на стуле.

— Я — пас.

— Я тоже.

Игорь с Ниной без сожаления сбросили карты.

И снова в игре остались лишь Глеб и Матвей. Такое совпадение показалось Игорю странным. Он заметил, что Филипп почти не взглянул на свои карты, прежде чем выйти из игры. Юноши продолжали подкидывать монеты в банк, их кучки постепенно редели, пока почти все деньги не перекочевали в центр стола.

— А как давно здесь работает Костя? — спросил Игорь, чтобы как-то разрядить обстановку.

— А что? — Нина повернулась в его сторону.

— Просто ты сказала, что сама объезжала Буцефала. А как же Костя?

— Мне помогал Матвей, когда бывал здесь между учебой и заездами. Костя пришел к нам два года назад.

— Повышаю. — Вместе со ставкой Глеб слегка повысил голос.

— Принимаю, и две сверху. — Матвей наклонился и пересчитал монеты Глеба. — Нет, шесть сверху, предлагаю ставить все.

Ровно столько оставалось у его соперника. Глеб замешкался. Было видно, что он злится. Игорь спрятал улыбку, слыша сосредоточенное сопение на другой стороне стола.

— Я — пас, — наконец с явной неохотой произнес Глеб и тут же перемешал свои карты с оставшейся колодой.

— А зря, — Матвей перевернул две карты. — У меня всего лишь две дамы.

— А у меня две восьмерки. — Глеб встал из-за стола: — Пойду, нужно сделать пару звонков. До вечера.

— Давай-давай. — Филипп улыбнулся ему вслед.

— И три туза, — тихо добавил Матвей, открывая свои оставшиеся карты.

Фигура проигравшего еще не скрылась за стеклянными дверями, а друзья уже громко хохотали. Игорь не сомневался, что Глеб услышал их смех. Он в недоумении переводил взгляд с Матвея на Филиппа.

— Что у него было? — корчась от хохота, выдавил Матвей.

— Стрит флеш. — Филипп смахнул слезинку в уголке глаза.

— Эй, — Игорь развел руками, — что здесь происходит?

Нина вышла из-за стола:

— Будьте внимательны с этими шулерами!

Вслед за ней поднялись и остальные, продолжая обмениваться комментариями, вызывающими новые приступы безудержного хохота.

— Слушай, прости. — Матвей по-дружески обнял Игоря за плечи. — Мы просто не могли себе отказать. Ты видел его лицо?

Игорь не выдержал и рассмеялся:

— Пожалуйста-пожалуйста, только я больше с вами играть не сяду!

— Игорь Георгиевич, — из столовой навстречу веселой компании вышел управляющий, — ваш друг приехал. Он разместился в семейном крыле.

— Пойдем расскажем Глебу, где поселили гостя! — Друзья снова закатились от хохота.

Василий, седой невозмутимый дворецкий, проводил Игоря на второй этаж. Минуя уже знакомый ему круглый холл семейной части дома, он подумал, что теперь, с присутствием Арнольда, некоторым станет тяжело.

— Друг, у меня нет слов! — Арнольд театрально раскрыл свои объятия. — Такого я не ожидал.

— Ты не мог одеться чуть проще? — Игорь критически осмотрел его белый костюм. — Джинсы и свитер, например.

— Ты же просил — прилично!

— Но не настолько, ты же вроде все еще Добролюбов, а не дон Корлеоне.

— Это в прошлом! Я изменился! — Арнольд с чувством обнял друга и крепко прижал к себе. — Наконец-то я вырвался из бетонных джунглей!