Мы - истребители - Владимир Поселягин

Вызывать помощь я сперва посчитал излишним, но, подумав, связался с двумя соседними группами, велел им подниматься через десять минут в воздух и встретить немцев при возвращении — если кто-то, конечно, будет возвращаться. Сделал это не столько для полной уверенности в победе и подстраховки, сколько для банальной практики. Для чего наш полк послали в это тихое место? Именно для того чтобы в преддверии тяжелых летних боев мы встретились с немцами не только что сформированным молодым подразделением, а волчарами, для которых эти немцы на один укус. Опыт, именно для приобретения опыта нашим экспериментальным полком и отправили нас сюда. Так пусть нарабатывают, не нужно упускать такую возможность.

Если вы думаете, что это я командовал взлетевшей группой, то вы ошибаетесь. Я был куратором, а заодно и резервом. В данный момент звеном командовал лейтенант Архипов, который повел его не в лоб, а немного в сторону. Общее же руководство осуществлял капитан Покрышкин. Тупо долбить прикрытие в лоб — не наш метод. В таких ситуациях, если охотники в меньшинстве — а это обычное дело — используется метод удар-отскок. Пока жертва не обескровлена, прямого боя не будет. А как только они дадут слабину, то…

Звено, разделившись на две пары, с набором высоты шло по широкой дуге, намереваясь ударить в левую скулу строя противника. Мы со Степаном шли за ними с превышением семьсот метров. Слушая кодированные переговоры пилотов, я довольно кивал, представляя себе начало боя. Объемное мышление у меня было прекрасно развито, так что с представлением задуманного Покрышкиным проблем не возникло. Честно говоря, план был неплох. Звенья лейтенанта Архипова и старшего лейтенанта Мельникова должны были связать боем прикрытие, а сам капитан намеревался работать по бомбардировщикам. Но пока это был всего лишь предварительный набросок, нужно ждать сообщений от наших «глаз».

В это время на связь вышел высотный разведчик на базе «Таира», вызванный мною. Передав его под командование комэска, я продолжил слушать эфир, отслеживая ситуацию.

По сообщению разведчика, бомбардировщиков было двадцать семь, а истребителей — четырнадцать. Так же он подтвердил доклад поста ВНОС номер семь о том, что пятнадцатый — Me-110. Видимо, наблюдатель.

Слушая общение между Покрышкиным и пилотом разведчика старшим сержантом Кравцовым, я все больше хмурился. Среди условных фраз нужных не было. Только описание построения немцев, курс и высота.

— Сокол, я Воробей, помни о «глазах», — пришлось намекнуть Покрышкину.

«Глаза» в условных обозначениях означали разведчиков.

Намек был понят, через пару секунд прозвучал приказ для Кравцова сбить «сто десятого». Благо он шёл на километр выше построения противника, давая «Таиру» возможность безнаказанно потом уйти. Местные птенцы Люфтваффе еще не встречались в прямом бою с Та-3, так что чего от них ждать, представляли слабо. Смутные слухи, просочившиеся из морской авиации, доверия не внушали. Байкам, как один «Таир» уничтожил эсминец, сухопутные пилоты не особо верили.

Me-110 нам реально мешал — если там сидел командир-наблюдатель с правом отменять приказы, вроде меня, то нужно было срочно избавиться от этой проблемы. А потом посмотрим, кто кого.

Мы уже видели шедших «лесенкой» немцев, когда пришло сообщение, что разведчик пытался уйти, но сейчас уже догорает на снегу. Однако и мы остались без «глаз»: за удирающим на всех парах «Таиром» гнались взбешенные фрицы. То, что они на нервах, понять было нетрудно: стрелять по «Та» начали чуть ли не с полукилометра. Нет, бывают, конечно, такие асы, которые умудряются даже попадать с такого расстояния. Но в паре, преследовавшей Кравцова, их не было.

— Уведи их подальше, чтобы не мешались. Там их встретят, — приказал сержанту Покрышкин.

Кравцов, следуя командам капитана, уводил фрицев в противоположную сторону от нас, ослабляя остальных. Там их перехватит одна из пар прикрытия, что уже ждут немцев у границы, то есть у линии фронта.

Заходили мы классически, со стороны солнца. Немцы подобное предвидели и поставили заслон, благополучно прошляпивший первую атакующую пару. Ее специально выделили для отвлечения внимания. С ходу атаковав прикрывающее звено, они сбили командира и рванули дальше, прямо на бомбардировщики.

Это ввергло остальное охранение в состояние шока, однако они быстро оправились — даже слишком быстро — и попытались перехватить нападающих. «Приманка» сработала, шесть «мессеров» рванули наперехват, открыв огромную брешь в обороне. Именно в нее ворвались два звена. Одно, под командованием Покрышкина, с ходу атаковало «Хейнкели», второе пришло на помощь бьющейся паре, которую все-таки догнали. Свалка шла страшная. Вниз то и дело летели огненные комки. Как назло, под нами в это время оказался какой-то городок, на него и падали сбитые.

В эфире стоял сплошной ор. Отбросив все кодированные переговоры — сейчас они были банально не нужны — и громко переговариваясь, наши старательно давили истребители прикрытия.

Я, крепко сжимая штурвал, смотрел вниз, всем сердцем желая оказаться там, среди бьющихся товарищей. Но делать было нечего, мне туда никак. Без наблюдателя-куратора в данном случае нельзя. Только сейчас я оценил изуверски для меня хитрый ход Покрышкина. На моем месте мог… нет, должен был оказаться он. Управлять боем должен был он. Однако, воспользовавшись ситуацией, капитан сбросил командование группой на меня и с упоением участвовал в драке, сбивая уже третий бомбардировщик.

Грустно вздохнув, я продолжил выполнять свои функции куратора-наблюдателя:

— Сверчок, в сторону! У тебя на хвосте «мессер». Сделай бочку, ты выведешь его под пушки Сотого. Сотый, слышал? Сотый! Сотый, твою мать!!! Прими «худого»!.. Рыжий, добей подранка, он пытается на свою территорию уйти… Глухарь! Что там за одиночка с парой дерется? Помоги ему!.. Четыре «Хейнкеля» уходят на бреющем на одиннадцать часов. Черкес, перехвати. Сверчок, на тебя сверху падает пара немцев, уводи их на Глухаря, он примет. Глухарь, слышал?.. Сверчок, да что ж они в тебя такие влюбленные?! Уводи одиночку на Рыжего, он примет. Всем внимание! Преследовать противника за линию фронта ЗАПРЕЩАЮ! Глухарь, что с Сотым? Не отвечает? Подбит? Сопровождай его до аэродрома. Кто у нас ближе всего? Сейчас сам посмотрю. Давай к Бугаю. У него медики есть. Все, уходи.

Поглядев, как три «Лавочкина» сопровождают поврежденный в бою истребитель, теряющий скорость и высоту, на место базирования соседней эскадрильи, стал нагонять своих. Впереди уже были видны пары встречающих «сетью» из групп эскадрильи Бугая. Шансов уйти у немцев фактически не было. Шестнадцать бомбардировщиков и девять истребителей — это не считая наблюдателя — потеряли фрицы за первый бой. Остатки поодиночке гнали к линии фронта.

Вечером состоялся разбор полетов, то есть боя.

— …млей подтверждено, что сбито двадцать шесть «Хейнкелей» и тринадцать истребителей. К сожалению, один бомбардировщик и два «мессера» смогли уйти. Два «худых» пожертвовали собой, связав боем пару младшего лейтенанта Скрипача, дав им уйти к своим. Преследовать их на чужой территории я запретил. Наши потери. Два подбитых, один сел на вынужденную на главную улицу Змиева. Летчик, сержант Кожедуб, цел. Машина требует капитального ремонта. Второй смог дотянуть до аэродрома. Машина лейтенанта Сотникова. Ближайшая площадка была капитана Богачева, я отправил его туда с сопровождением. Рана у Сотникова довольно серьезная, перебита рука. Лейтенант отправлен в госпиталь. У меня все.