В пути - Лоис МакМастер Буджолд

— Ты хочешь сказать, что моя Кресс убежит? Бросит меня, бросит малыша? — Он вопросительно взглянул на Фаун. — Такое и с тобой случилось?

Фаун резко покачала головой, встряхнув черными кудрями.

— Мы с Дагом вместе убили зловредное привидение — так и встретились. — Она хотела было добавить: «Я не околдована, я просто влюблена», — но подумала, что разница не так уж заметна. Дыхание Кресс было быстрым и поверхностным, и Фаун, сжав ее руку, закончила: — Она не убежит, если только ты ее к тому не вынудишь.

Плотник сглотнул.

— Сделай, что можешь, Страж Озера… чем бы это ни было. Помоги ей, избавь от боли.

Даг кивнул, наклонился над женщиной и вытянул правую руку поверх культи левой над животом женщины. Его лицо приобрело то же отсутствующее выражение, которое Фаун видела, когда он лечил Хога: как будто его внимания не хватало на то, чтобы управлять лицевыми мышцами. Это было в полном смысле слова отсутствующее лицо. Через несколько секунд вернулось просто бесстрастное выражение лица…

— Ох, — выдохнула Кресс, — полегчало…

Фаун гадала, догадывается ли кто-нибудь, от какой неуверенности страдает сейчас Даг: то ли подкрепление Дара помогло, то ли случилась самая страшная беда и отросток лопнул… Не надеется ли Даг, что вода поднимется и он окажется вне досягаемости, когда смертельная лихорадка больной сделает это очевидным?

— Это и было подкрепление Дара, — сказал Даг. Его гримаса должна была сойти за обнадеживающую улыбку. — Нужно несколько минут, чтобы все успокоилось.

— Магия? — с надеждой прошептал плотник.

— Это не магия, это работа Дара. — Даг впервые оглядел собравшихся вокруг людей: двоих хозяев барж, любопытного матроса, должно быть, помощника Вейна, встревоженных родичей и друзей больной, выглядывавших из-за их спин Вита, Хога и Готорна. — Ух… — Он оперся рукой о палубу и поднялся на ноги; Фаун последовала его примеру. Медленно повернувшись, Даг взглянул на толпу, все еще переминавшуюся на берегу; люди вытягивали шеи и переговаривались. — Знаешь, Искорка, до меня только сейчас дошло, какие у меня здесь внимательные слушатели.

— Я-то думала, — прошептала Фаун в ответ, — что они собирались избить тебя, а что останется — поджечь.

Даг ответил ей быстрой улыбкой.

— Тогда, дожидаясь такой возможности, они выслушают меня со всем вниманием, верно? Как шестеро кошек у единственной мышиной норки…

Он прошел на нос баржи, широким жестом левой руки предложив собравшимся на палубе присоединиться к нему, потом обхватил Фаун за талию и поставил ее на крышу курятника, так что она оказалась выше остальных. Спрятав культю у нее за спиной, Даг в приветствии поднес правую руку к виску и громко спросил:

— Вы все слышали, что я только что говорил Марку-плотнику и Кресс? Нет? Я объяснял, что я прибег к подкреплению Дара, чтобы уменьшить воспаление у Кресс в животе. Полагаю, большинство из вас не знает, что такое подкрепление Дара, да и Дар тоже, так что я собираюсь рассказать вам…

И тут, к изумлению Фаун, Даг пустился примерно в те же объяснения, которые с такими запинками давал на кухне в Вест-Блю. Только на этот раз речь его была более гладкой, более логичной, со всеми деталями и примерами, которые оказались наиболее убедительными для недоверчивых Блуфилдов. Говорил Даг, как решила Фаун, голосом командира дозорных — так, чтобы его все услышали.

Вит, стоявший за плечом Фаун и слушавший Дага, широко раскрыв глаза, прошептал ей в ухо:

— Думаешь, им все это понятно?

— Пожалуй, один из трех тут достаточно умен или трезв, чтобы понять, — прошептала она в ответ. — Значит, получается не меньше чем полдюжины, по моим подсчетам. — Однако все люди в толпе перестали переговариваться между собой, а речники на палубах ближайших барж казались столь же поглощенными речью Дага, как если бы он был проповедником.

К еще большему изумлению Фаун, закончив объяснять работу Дара и скверну, которую несут Злые, он оглянулся через плечо и тут же принялся говорить о разделяющих ножах. Тишина сделалась мертвой, словно люди увлеченно слушали историю о привидениях.

— Поэтому-то, — закончил Даг, — когда тот глупый мальчишка-дозорный сломал свой костяной нож в потасовке за пристанью прошлой ночью, все Стражи Озера из Жемчужной Стремнины восприняли это так, словно он убил свою бабушку. Примерно это и случилось… Поэтому, понимаете ли, они и с вами такие раздражительные.

Как показалось Фаун, по крайней мере некоторые слушатели действительно поняли: закивали и стали обмениваться осторожными замечаниями, а другие изумленно разинули рты.

— Вы можете спросить: почему никто из Стражей Озера не рассказывал вам об этом раньше? Ответ вы видите перед собой — или сжимаете в собственных руках. Вы говорите, что боитесь нас, нашего колдовства и наших тайн? Что ж, мы смертельно боимся вас тоже. Того, как вас много, вашего непонимания. Спросите беднягу Верела, целителя из лагеря, рискнет ли он приблизиться к кому-нибудь из фермеров. В том, что Стражи Озера ничего вам не объясняют, как следовало бы, не только наша вина.

Мужчины, сжимавшие в руках дубинки, переглянулись и стали смущенно прятать их за спину. Один из крестьян даже вовсе отбросил дубинку и вызывающе сложил руки на груди.

Даг глубоко втянул воздух и обвел взглядом толпу; те, с кем он встречался глазами, поднимались на цыпочки, так что по стоящим на берегу словно пробежала волна.

— Вот Марк-плотник только что спросил меня, не магия ли работа Дара, и я ответил ему, что нет. Дар — это часть мира, и работает он лучше всего, когда действует в соответствии с природой, а не наперекор ей. Тут такая же разница, как если рубишь бревно вдоль или поперек волокон. И никакого чуда в этом нет — по крайней мере чуда в Даре не больше, чем в посеве и прорастании зерна, хоть это, может быть, и чудо. Фермер сажает четыре зернышка и надеется, что хоть одно прорастет; если прорастут два, он окупит расходы; три принесут ему прибыль, а четыре он, возможно, назовет чудом. Работа Дара не чаще совершает чудеса, чем посадка семян, но иногда нам удается окупить расходы. — Даг снова оглянулся через плечо. — А теперь, вы уж простите меня, мне нужно еще поработать Даром. И если среди вас есть те, кто готов надеяться, надейтесь вместе со мной, что сегодня мои труды окупятся.

Даг закончил своим привычным приветствием и повернулся к своей пациентке.

«Уж сейчас-то он никого не обманывает», — решила Фаун.

— Отсутствующие боги, — выдохнул Даг так, что его слышала только Фаун, — если еще и остались правила, которые можно было бы нарушить, я таких вспомнить не могу.

— Летаешь, дозорный? — прошептала она в ответ. Так проницательно отозвалась о Даге тетушка Нетти в тот вечер, когда он так замечательно восстановил разбитую чашу, удивив себя этим еще больше, чем Блуфилдов.

Губы Дага дрогнули от воспоминания, но тут же глаза его снова стали серьезными. Он подошел к Кресс и опустился на палубу, неловко согнув свои длинные ноги. Когда он наклонился над больной, лицо его опять утратило всякое выражение.