Провинциальный роман - Наталия Шумак

— Невоспитанная какая. Звоним по ночам, людей беспокоим, и не ведаем кого.

— Простите.

— Ладно, пошутил. Местный сельский староста, я. Зови меня Макаром.

— Еще раз спасибо огромное, Макар.

— Голос дрожит, как хвост у зайчика. Напугали?

— Очень.

— Домашняя девочка, значит. Ну, лады. Звони, если что. Шефу своему привет передавай. Ариведерчи.

— Бонжур.

В трубке рассмеялись.

— А ты молоток.

И зачастили гудки. Позже, когда свет был потушен, и Арина собралась лечь спать, возник нетрезвый столяр в сопровождении козла отпущения, назначенного на эту должность Владиком.

— От етит…Может все же с утречка?

— Поговори еще.

Как оказалось — все возможно, если очень захотеть, и человека найти, и дверь отремонтировать в половине четвертого. Через час, наконец, воцарилась абсолютная тишина. Но Арина никак не могла заснуть. Остатки ночи тянулись бесконечно долго.

* * *

В личную жизнь странной отдыхающей больше никто не лез. Ни нагло, ни тихим сапом. Абсолютная свобода. Работай — не хочу. Арина насочинила тонну разной ерунды для «Астролябии». Написала и отправила поздравление с 8 Марта Людмиле Георгиевне, Евдокии Яковлевне и Алене. Дозвонилась на «МС»- радио, заказала себе песню. Дожила, называется.

Разыскала кабинет ЛФК, ключи от него хранила старшая медсестра, вытребовала себе разрешение заниматься каждый день и почти не халтурила. Персонал относился к ней неплохо, несмотря на инцидент с ночным выламыванием двери. Отдых шел своим чередом. Гладь акватории была пустынна, как никогда. Мальчики из номера напротив съехали. Виктор Иванович, выслушав рапорт Арины, только вздохнул.

— Такие времена, деточка. Разгул. Бандитизм. Ценится только сила.

— А ваш знакомый сельский староста цветочки выращивает?

На подковырку шеф реагировать не стал, попрощался. Терзаемая едва ли не угрызениями совести, (что она понимает, в конце концов, в непростых мужских делах?) Арина отправилась на прогулку. Воздух в сосновом бору, корпус стоял на опушке, был вкусным и прозрачным. В первые дни, с непривычки, у девушки здорово кружилась голова. Как же сладко дышалось людям лет триста назад? Когда мало какой завод отравлял атмосферу, и двигатели внутреннего сгорания, с чудовищными ядовитыми выхлопами и низким КПД, еще не родились в больных мозгах инженеров-конструкторов? Величавые сосны возвышались по обе стороны аллеи. Коричнево-рыжие стволы царапали низкое серое небо мохнатыми шапками. Иной раз, когда поблизости не обретался ни один отдыхающий, девушка выбирала дерево посимпатичнее, чтобы постоять в обнимку: обхватив руками, прижавшись щекой к шершавой, в глубоких трещинах коре, закрыв глаза. Настроение выравнивалось, точно в Арину вливали свежую порцию силы и желания жить.

* * *

Утром одиннадцатого марта случилась трагедия.

— Встречайте бурю, господа, рубите мачты.

Молитесь Богу, господа, что это значит?

Хлебните виски натощак и горько плачьте.

Ну и все в таком духе. Строчка-другая могла у Майлсон найтись по любому поводу.

Сначала объявился Виктор Иванович. Позвонил, побранил, похвалил и велел собираться.

— Димочку пришлю за тобой ближе к вечеру.

Видимо он еще ничего не знал.

Потом позвонила его супруга, и громко рыдая в трубку, сообщила кошмарную новость.

— Анечка повесилась.

— Не может быть. Какое горе для вас и Виктора Ивановича.

— Глупая девочка. Чего ей не хватало?!

— Мне ужасно жаль. Я вам очень сочувствую.

Людмила Георгиевна не попрощалась. Не в том была состоянии. Ясно, что забирать из санатория Родионову никто не будет, придется добираться самой. И поторапливаться. Не мешало бы помочь людям, которые к ней так хорошо относились. Она выключила и разобрала компьютер, сложила в коробки, пылившиеся в углу все это время, упаковала одежду, книги, чуть не забыла чайник. Виктор Иванович снарядил ее обстоятельно, не абы как. Хороша бы она оказалась — в известную ночь — без того же телефона, например. Присела на край дивана и задумалась. Потом начала действовать, сдала комнату дежурной, заказала такси, потихоньку снесла вниз часть вещей, кроме совершенно неприподъемного, для ее слабых сил «Пентиума». На вахте Родионову обрадовали, сообщили, что транспорта сегодня нет, и не предвидится. И, что можно заказать такси в Кобылкино… Вроде бы. Она мысленно заглянула в кошелек. Содержимое не впечатляло. Блин. Потянулась за телефоном, опустила руку. Ситуация явно не тянула на критическую. Но беспокоить Макара не пришлось, внезапно он нашелся сам. Телепат!

— Алло?

— Шумбрат? красавица. Когда уезжаешь?

— Хочу сейчас, но не могу найти машину.

— Что стряслось?

Сухой невыразительный голос обладал странной силой.

— У шефа беда.

— Так-так. Сиди, не рыпайся, тебя довезут. Подожди часочек. Ебть, не вовремя. Там серьезно?

— Да.

— Лады. Жди.

Родионова была девушкой российской, более того — в Заранске выросла. И хорошо понимала, что обещанного три года ждут. Поэтому подрулившая к подъезду через полчаса синяя «десятка» удивила ее несказанно. Водитель не спешил вылезать, просто громко возвестил мелодичным пибиканьем о своем прибытии. Арина, не застегивая куртки, вышла, попросить помочь с вещами.

* * *

Три дня промелькнули в неприятных хлопотах, как выразилась бы карточная гадалка. Валидол и нитроглицерин для Виктора Ивановича, феназепам, а порой и что покрепче для Людмилы Георгиевны. Куча родственников, казалось озабоченных одним — измочалить нервы несчастным родителям и пожрать. Арина понимала, что не права. Люди есть люди, чужое горе не лишает их аппетита, наоборот. Посмаковать страдание сильного и удачливого человека тоже приятно. Многие вполне искренно сочувствовали, помогали, чем могли. И все же, все же, все же…

Арина явственно видела раненых льва и львицу, окруженных гиенами. С Анечкой она никогда не была близка и не могла понять причины, подтолкнувшей ее к самоубийству. Ну, старая дева, и что с того? Да полным полно вокруг несчастных невостребованных женщин. Всем в петлю лезть? Веревок не хватит.

Бедная мать. На Людмилу Георгиевну было тяжко смотреть. Горе состарило ее, испещрило морщинами лицо, согнуло спину. Опухшая от слез старуха не имела с прежней энергичной и волевой Учительницей ничего общего.

— Сколько денег потратили?

Требовательно обратилась к измотанной Арине одна из родственниц: бесцеремонная как сама жизнь, квадратная и широкоплечая тетка.

— Я отчитаюсь перед Виктором Ивановичем.

— Нагрела лапки, тварь бесстыжая?!