Сын палача - Андрей Сергеевич Ткачев

Мне же для некоторых приемов не нужна была прямая видимость, монстр и так ощущался достаточно отчетливо. Боевым заклинанием не достану, но могу попытаться остановить распространение тумана, представляющего собой большую помеху, от которой нужно было избавиться, предоставить условия для стрелков, так как именно они могут нанести наибольшее количество повреждений этой твари.

Но зверь словно почувствовал мою магию и в очередной раз разразился громким злым рычанием. Он сделал новый рывок, напоминая мифического призрака, окутанного туманом и оставляющего на земле ледяные пятна.

Вновь раздались выстрелы.

Тщетно. Стрелы пролетели сквозь дым, и буквально в последний момент монстр успел уклониться, уже наученный болезненным опытом. Вся его мощь, подстегнутая ошибкой охотников, с новой силой рванулась на меня.

– В стороны! – рявкнула Рада, не без удовольствия отпускающая на волю всю накопленную в заклинании силу. И группа, будто не раз отрабатывавшая этот маневр, быстро начала уходить из зоны атаки.

Лютоволка встретила волна яростно летящего пламени, обдирая жесткую шерсть, закручиваясь вокруг массивной фигуры, нападая, будто разумная, ведомая волей хозяйки. Если бы волна приобретала физическую форму, то это было бы уже заклинание четвертого круга. Все же Рада сильна, ничего не скажешь.

Часть егерей отходит дальше, чтобы не оказаться в эпицентре взрывов от стрел, другая же, наоборот, остается на месте и спешно меняет заряды на более слабые, которые можно использовать, не боясь задеть своих. И те, и другие медлят, опасаясь стрелять – враг слишком близко.

Я не медлю.

Первым в зверя влетает заклятие из разряда пыточных. В сочетании с пламенем Рады оно причинит такую боль, что проймет даже этого монстра. Обычно эти твари от полученной боли только впадают в ярость, но моя магия бьет прямо по нервам, лишая возможности контролировать тело. Это вызывает непроизвольные конвульсии и, как правило, приводит зверя, не осознающего, что происходит, в ужас.

Тут же, вдогонку, сразу идет боевое. Зеленоватый жгут, напоминающий молнию, ударяет в морду лютоволку. Эффект имеет совсем неаппетитный вид: глаза лопаются, а кожа, где она еще не содрана пламенем, отслаивается. Монстр кашляет на землю смесью мутной крови, фарша плоти и обломков собственных зубов. Магия хаоса. Она не просто так многими считается отвратительной.

А ведь я хотел создать простую молнию аспекта воздуха, но в последний момент заклинание извратилось до полной неузнаваемости. Будь у меня больший запас энергии, а так… приходится работать с тем, что есть. Еще повезло, что получилось именно так.

Тварь от безумной боли воет навзрыд. Шарахается от нас, напуганная, ослепленная, но все еще живая. Я вложил мало силы, многократно меньше, чем Рада. Монстр восстановится очень быстро, если не продолжать наседать. Даже после такого он представляет для нас опасность.

Я хватаю напарницу, которая, по всей видимости, редко сталкивалась с таким противником и непозволительно долго стояла на одном месте, и тяну ее назад, дальше от волка. Егеря, правильно трактуя мои действия, направляют луки и только-только перезаряженные арбалеты. В этот раз синхронного выстрела у них не получается, но все стрелы летят в цель.

Захлопали разрывы, поглощая лютоволка. Но ожидаемого крика боли мы не услышали. Атака достигла монстра, но практически не причинила ему вреда. Разрывы увязли в извергаемом шерстью тумане.

Тварь сильна. Пожалуй, куда сильнее, чем может показаться на первый взгляд. Эта мысль еще не до конца сформировалась в моей голове, а тело уже действовало на автомате.

– Прикрой меня, – коротко бросаю Раде, сосредоточившись на магии монстра.

Он уже совершает рывок, оставляя на земле следы в виде огромных заледеневших пятен. Группа егерей в растерянности, осознавая, что их атаки не принесли результата. Они все еще могут сражаться, но пребывают в секундном замешательстве, а медлить нельзя. И тут огненная волшебница снова выходит вперед.

– Поберегите стрелы, мы снимем его защиту! – выкрикивает она, прежде чем обрушить на тварь очередной поток пламени.

Оптимистка.

Мне нужно отрешиться от боя. Рискованно, но сейчас, без источника, любая сложная магия была для меня подвигом. На пике силы я бы этого щенка раздавил в одиночку, просто подавил бы, превратив в ничто. Даже расщепляющий луч, одно из основных боевых заклинаний хаоса, нарушающее связи между тканями тела, в текущем состоянии при максимальном безукоризненном исполнении лишь оплавит монстру голову. Вложись я, как положено магу третьего круга, от лютоволка остались бы лапы и хвост. К сожалению, приходится оперировать заклинаниями совершенно другого уровня.

Монстр. Сама его жизнь, в отличие от существования нормального животного, состояла из сложной многоуровневой структуры магии. Лютоволк уже не был животным, которое представляло лишь внешнюю оболочку, его материальную форму. По сути, это существо уже трансформировалось в полуреальный дух, связанный с чем-то иным за счет магии. Да, убивать таких тварей простыми физическими атаками все еще было можно, и так делали, особенно когда отсутствовали маги. Сейчас я стремительно пытался разобраться, хотя бы поверхностно, в структуре этого существа. Меня интересовали три аспекта – защита, туман и регенерация. Нарушу их, и монстру придет конец. Звучит куда проще, чем…

– Солрэн! – раздался крик Рады.

В меня кто-то влетел, опрокидывая на землю. Егерь, один из егерей, все что я успел увидеть, прежде чем на него опустилась лапа лютоволка. Резко стало холодно.

Уже тело мужчины защитило меня, но очень быстро промораживалось, неприятно хрустя под тяжестью монстра. Что мешает зверю растерзать егеря вместе со мной, я не видел, лишь ощущал, как эта тварь дергается, вероятно, отбиваясь от атак. Для монстра он ненормально чувствителен, а магические проявления не говорили, а кричали о довольно огромной силе.

Егерь уже был мертв. Его посиневшее, покрытое инеем, искаженное в гримасе сдерживаемой боли лицо смотрело на меня. Лапа лютоволка все глубже погружалась в его тело, тяжесть сдавливала мою грудь. Это изрядно мешало сосредоточиться, с трудом я смог вновь вернуться к магии. Пытаюсь справиться хотя бы с защитой, чтобы стрелы егерей представляли для этой твари опасность, а не только слегка опаляли шкуру.

Вновь поле битвы заполняет рев пламени. Я вижу мерцание его света, чувствую на коже его жар. Тяжесть исчезает. Лютоволк отскакивает в сторону.

– Солрэн! – крик волшебницы наполняло беспокойство.

– Я жив, – выкрикнул я, без лишних подробностей, на разговоры не было времени.

Понять, что именно в сущности монстра отвечает за защиту, и сложно и просто одновременно. Аспекты в нем взаимосвязаны, и пытаться влиять на все сразу бесполезно, да и мне это не под силу, по крайней мере в данный момент. Нужен один. Тот, который снижает чувствительность физической формы к воздействию. Вливание магии хаоса и обращение этого свойства в противоположную