Мир Волкодава: Эпоха бедствий - Андрей Мартьянов

- Ничего не понимаю, - пожалуй, уже в сотый раз вздохнул Фарр и выбил пробку из кувшинчика. Понюхал. Пахло чем-то сладким и... и чужим.

* * *

Многочисленные путешественники неоднократно указывали, что Акко Халисунский трудно отнести к числу тихих и сонных приморских городков, окутанных безмятежным спокойствием, но В то же время справедливо отмечали, что порядка на его улицах куда больше, нежели в прочих крупных гаванях, принадлежащих закатным джайдам. По сравнению с Акко порты Рамла или Ношев, располагавшиеся, соответственно, к полуночи и к полудню от морских ворот Халисуна, заслуживали названия настоящих разбойничьих вертепов, где уважающему себя купцу или страннику делать было просто нечего. Отец нынешнего шада, благородный Бирдженд, некогда попытался прибрать к рукам гавани на закатном побережье, но встретил такое стойкое сопротивление многоразличных береговых братств (в документах саккаремского судопроизводства именовавшихся куда более просто и неприглядно - пиратами), что оставил свою затею и предоставил города-государства приморского Халисуна самим себе. Конечно, казна Полуденной державы теряла огромные суммы от контрабанды и беспошлинной торговли, разрешенной поместными элоимами - "отцами городов", правителями, избираемыми пожизненно, однако лишенными права передавать власть по наследству. Незаконный ввоз товаров в Халисун и дальнейшее их распространение по континенту (от далекого и почти сказочного Галирада до Аша-Вахишты) были делом прибыльным, а каждому известно, что никакой джайд не упустит выгоды.

Нынешний элоим, носящий имя Бен-Иоаффам, пожилой, но энергичный единовластный правитель Акко, еще лет двадцать назад навел в своих владениях порядок. Где подкупом, где хитростью, а где силой усмирив береговые братства и наняв за деньги, которые приносила ему беспошлинная торговля любым товаром в пределах города, несколько отрядов сегванских и сольвеннских наемников, Бен-Иоаффам превратил некогда опасный и вольный город во вполне цивилизованную сатрапию, где уважали акконские законы, чужую собственность и силу правителя.

Торговля - вещь хитрая. Почтеннейший джайд Бен-Иоаффам, некогда являвшийся вождем племени ахимов, получив в пожизненное владение полуразвалившийся и наполненный как сухопутными, так и морскими бандитами змеюшник, за неполное десятилетие перестроил Акко, снес огромные кварталы грязных хижин, возвел новые стены и позволил каждому, будь он соотечественник или инородец, зарабатывать деньги своим умом, а не мечом или ядом.

Главным принципом Бен-Иоаффама стал постулат одного из древних пророков: "Нет ни арранта, ни джайда, но есть только их золото". А посему... Капитаны судов, подходивших к пирсам Акко, отдавали городу небольшую подневную плату за стоянку, купцы, разгружавшие в гавани товары, не должны были отчитываться о содержимом тюков выкладывая подать только за количество груза, а налогами (правда, большими) облагались только питейные заведения, верфи, где ремонтировались корабли, да многочисленные "дома отдохновения", по-простонародному именуемые вертепами или по-аррантски - лупанариями. Однако Бен-Иоаффам ввел строжайший закон, в первых положениях которого перечислялись товары, категорически запрещенные к продаже внутри стен города: различные дурящие зелья, колдовские предметы, книги, проповедующие чуждые религии, ну и так далее. Любой человек, замеченный в пределах Акко с трубочкой "степной травки", мог запросто отправиться на эшафот, не говоря уж о любителях "ароматических втираний", составлявшихся из вызывавших буйное и веселое безумие травяных экстрактов, производящихся в Аррантиаде. За стенами Акко, на Вольном рынке, - торгуйте сколько угодно, но в самом городе подобные товары запрещены. Если поймают - повисишь в петле либо на столбе. В назидание прочим.

Хуже всего было другое: иноземная стража Акко - дикари с полуночных островов или из Галирада - была неподкупна. Бен-Иоаффам платил наемникам достаточно, для того чтобы мрачные светловолосые громилы почитали за оскорбление любое предложение о взятке, а каждого нарушителя закона без всяких разговоров отправляли в Яму - крайне неприглядную и вонючую тюрьму Акко, располагавшуюся за кварталом нищих у Полуночных ворот города. Из Ямы открывалось лишь два пути: гребцом-кандальником на торговые суда благороднейшего Бен-Иоаффама, чьи бело-голубые знамена узнавали во всех портах мира, от Толми до Мономатаны, или же на столб - долго умирать на солнце привязанным ко вкопанному в землю деревянному бревну.

...Фарр и Кэрис, выехавшие из Меддаи двенадцать дней назад и благополучно пересекшие Аль-баканскую пустыню вдвоем, без сопровождения каравана или охраны в виде саккаремских или халисунских воинов, подошли к желтоватым стенам Акко на рассвете первого дня осени. Впрочем, то время года, что у вельхов или прочих варваров с полуночи называлось осенью, здесь не ощущалось. Ближе к морю, правда, ночи стали менее холодными, а жара более непереносимой из-за витавшей в воздухе сырости, затем появились скудные рощицы кипарисов и селения оседлых джай-дов... Фарр атт-Кадир благодарил вечносущего Атта-Хаджа, что ему в попутчики досталось столь чудесное существо, как броллайхан, а средством передвижения они выбрали медлительных, но до невероятия выносливых двугорбых верблюдов Альбакана. На двух ехали сами Фарр и Кэрис, а третье надменное и упрямое животное волокло запасы еды. Вельх заявил, что его чудесный мешок отнюдь не бездонен и сможет поставлять только самое необходимое - воду. И точно, три раза в день мешок с исправностью мельсинского дворцового распорядителя производил бурдюк с водой, коего хватало весьма надолго. Когда уставший от пустынной жары Фарр окончательно впал в уныние, невзрачная темно-коричневая котомка, видимо посочувствовав компаньону своего хозяина, внезапно разродилась глиняным кувшином с чудесным кислым шербетом, в котором еще и плавали кусочки настоящего льда. Но это случилось всего один раз и не особо порадовало уставшего и начинавшего злиться молодого мардиба.

В то утро Кэрис поднял Фарра задолго до рассвета, едва не насильно затолкал в удобное седло-кресло, устроенное меж двух верблюжьих горбов, и заявив, что "океан близко, я это чувствую", погнал до смешного маленький караванчик вперед, ориентируясь на яркий блеск заходящей закатной звезды Дехны. Фарр, обняв свою котомку с книгами и свитками и облокотившись на жесткий вырост, украшавший спину скотины, попытался заснуть, но сквозь полудрему все одно проскакивали беспокойные мысли: "Как здоровье шада? Оправился ли? Состоялась битва или нет? Может быть, мергейты уже подошли к храмам Меддаи?"

Было отчего тревожиться. Слишком много неприятностей свалилось на Священный город, пока странная компания в составе самого Фарра, Кэрис а, Драйбена и Фейран находилась в пределах Меддаи. Дикий Гон, явление чудовища в виде черного волка, оскорбительное посольство мергейтов и как результат покушение на Солнцели-кого, едва-едва не стоившее шаду Саккарема жизни. Вдобавок - необъяснимое решение аттали, выразившего готовность покориться мергейтам... Впрочем, эт-Убаийяда могут судить только сам Атта-Хадж и Провозвестник Эль-Харф.

- Фарр? Фарр! Просыпайся! Взгляни на это! Атт-Кадир вздернулся от резкого голоса вельха, помотал головой и вперился взглядом в простершийся перед ним окоем. Небо на закате пока оставалось черно-синим, лишь самые яркие звезды будто нехотя посматривали на пределы Средней Сферы. Но где-то за спиной, за красно-желтыми барханами Альбакана, показало свой край оранжевое солнце, и первый луч света залил отдохнувший за ночь мир. Верблюды стояли на возвышенности, полого спускавшейся к черному океану, и потому было отлично видно, как день приходит в обитель людей.