Желанное дитя - Лиза Скоттолайн

– Закари Джефкот! – крикнул охранник, выглядывая из двери слева. Кристина и Лорен вскочили, охранник жестом подозвал их к себе и провел сквозь металлическую грязную дверь, которая открывалась с неприятным лязгающим звуком. Они прошли по коридору и оказались в узкой тесной комнатушке со старым деревянным столом, на котором стояли деревянные контейнеры. Здесь же находился металлодетектор.

– Леди, попрошу вас снять ремни, обувь и украшения и положить их в эти контейнеры. Блокноты прошу положить туда же. Спасибо.

Кристина и Лорен вытащили ремни из джинсов – обе сегодня надели белые рубашки, а поверх – темные блейзеры. Они прошли через детектор, забрали свои блокноты, получили по желтому карандашу, у них взяли отпечатки пальцев правых рук, которые были просмотрены тут же с помощью ультрафиолета, затем девушек повели к следующей запертой двери, за которой оказался еще один охранник. Он повел их вниз по узкой лестнице с бетонными ступенями, идущей вдоль выкрашенных темно-зеленой краской стен. Чем ниже они спускались, тем горячее становился воздух – как будто они спускались в ад, и вентилятор совсем не помогал и не приносил никакого облегчения, а только гонял горячий воздух туда-сюда.

Наконец они прошли через короткий коридорчик, который привел их в большое, ярко освещенное помещение в виде буквы L, заставленное старыми разрозненными стульями. В помещении было много людей – дети, молодые женщины, пожилые женщины, которые разговаривали с заключенными в коричневой униформе. Наручников на них не было. Табличка гласила, что «Заключенные и посетители могут обнять друг друга только при встрече и прощании». Молодой чернокожий охранник следил за всеми с деревянной скамьи у стены напротив, он был одет в белую рубашку с коротким рукавом и черные штаны с серой полосой по внешней стороне. Глаза его сканировали помещение из-под козырька черной кепки, на поясе потрескивала рация.

– Леди, сюда, пожалуйста. Это общая гостевая, – охранник повел Кристину и Лорен к их стульям, и Кристина заметила, что стена, мимо которой они шли, довольно необычная – это была фреска, красивая каменная арка, через которую открывался вид на мирно текущую вдалеке кобальтово-синюю реку.

– Это как-то… неожиданно, – сказала она, показывая на фреску.

– Это фон. Заключенные могут фотографироваться на фоне этого со своими семьями.

– О, – за первой фреской Кристина увидела другие варианты: лунная дорожка в океане, сельский пейзаж, Элвис, логотип «Eagles» и даже изображение бутылки красного вина и сыра.

Охранник указал влево:

– Если вам нравятся фрески – для нас ее сделали «Mural Arts».

Кристина посмотрела налево – там огромное окно вело на площадку со старыми столиками для пикника и бело-голубыми пляжными зонтиками. С одной стороны была детская площадка с ярко-желтой горкой и голубыми лазилками, которая выглядела бы весьма мило, если бы не серая бетонная стена на заднем плане со зловеще поблескивающей наверху колючей проволокой. На стене красовалась фреска, изображающая играющих детей с подписью «Балуйте своих детей».

Кристина снова подумала о своем ребенке, о том, как на УЗИ было видно его бьющееся сердечко, такое маленькое и беззащитное, такое трепетное. Ее собственное сердце билось все чаще с каждым шагом, что приближал ее к встрече с Джефкотом, который мог быть отцом этого выстраданного и вымечтанного ею ребенка. Она в жизни бы не поверила раньше, если бы кто-то сказал ей, что она будет искать встречи с их донором, тем более – в тюрьме, и сейчас ее переполняли противоречивые эмоции: с одной стороны, она с нетерпением ждала этой встречи, с другой – испытывала дикий ужас и непреодолимое желание немедленно отсюда сбежать.

– Леди, вам сюда, в бокс для свиданий без физического контакта. Джефкот у нас на особом положении.

– О, понимаю. – Кристина попыталась спрятать эмоции и взять себя в руки.

– Вот сюда. – Охранник остановился у металлической дверцы с двумя замками и открыл ее: – Подождите внутри, его сейчас приведут.

– Спасибо.

Кристина и Лорен проскользнули внутрь тесного бокса, где воздух был таким раскаленным, что дышать было трудно. Они сели на серые металлические стулья перед облезлым столом с перегородкой из плексигласа в центре и одной белой металлической ножкой. С другой стороны стола, в трех футах от него, стоял единственный пустой стул – видимо, на нем должен был сидеть Джефкот.

– Ждите здесь. – Охранник закрыл дверь.

Кристина раскрыла блокнот и постаралась собраться с силами: ей предстояло сейчас узнать либо лучшие, либо худшие новости в своей жизни.

С противоположной стороны бокса открылась дверь, и в сопровождении охранника вошел Закари Джефкот, руки его были заведены за спину. Высокий, светловолосый и очень привлекательный, он выглядел крайне чужеродно в этой тюремной обстановке, казалось, что он артист и только снимается в роли безжалостного убийцы-заключенного в оранжевом комбинезоне. У него были широкие плечи, под короткими рукавами рубашки бугрились бицепсы, и вообще он был хорошо сложен – но Кристина не сводила глаз с его лица, мысленно сравнивая его с фотографией из профиля. Широко расставленные глаза, круглые, голубые, прямой нос, чуть вздернутый на кончике, небольшой рот с тонкими губами… и эти сияющие, пепельные волосы. Ее все больше охватывало ужасное ощущение, что Джефкот действительно очень похож на их донора 3319, по крайней мере на то его фото, которое хранилось в его деле. Но она старательно отгоняла от себя это ощущение, каждая клеточка ее тела сопротивлялась этому узнаванию. Было нечто странное и даже противоестественное в том, что она находилась сейчас здесь и видела его собственными глазами, ее обуревали самые противоречивые эмоции: она чувствовала страх и смущение, но в то же время ей во что бы то ни стало надо было выяснить правду. От одной мысли, что здесь, в этой комнате, находится, возможно, отец ее ребенка, мурашки табунами неслись по ее спине.

Кристина вся покрылась потом, в комнате было невыносимо жарко, а сердце у нее готово было выпрыгнуть из груди. Лицо горело, а мысли путались. Интересно, думала она, на кого будет похож ребенок? На Джефкота, если он донор? Или, может быть, их общий ребенок будет все-таки похож на нее? Или он станет смесью их обоих? Тогда интересно, что именно он унаследует от своего отца, а что от нее?

Джефкот мельком взглянул на нее, входя, поймал ее взгляд перед тем, как охранник слегка подтолкнул его в спину. Кристина узнала этот взгляд – точно так же он смотрел тогда в камеру CNN, когда полицейские сажали его в полицейский джип. Ее словно током пронзило: она вдруг осознала, что Джефкот действительно настоящий серийный убийца! Ей было невыносимо думать, что он может быть отцом ее ребенка, ей хотелось кричать, визжать, крушить все вокруг и судиться со всеми, с кем только можно. Но она уговаривала себя, что нужно держаться, нельзя давать волю эмоциям. У нее всего двадцать пять минут на разговор с ним – по тюремным правилам, ведь она же не его адвокат. И ей нужно докопаться до правды – во что бы то ни стало, любыми путями, обязательно сегодня.