Своя на чужой территории - Людмила Феррис

Настя выпила. Ну что она им может объяснить! Свое состояние Настя могла объяснить только себе. Видимо, она может любить двоих мужчин одновременно. Так в ее природе заложено! Одного можно ценить за харизму и секс, другого за внешние данные и человеческие качества, а также за мечту. А почему невозможно? Где в жизни правда? Есть ли объективные критерии любви? Могла же Лиля Брик жить сразу с двумя мужчинами: своим мужем Осипом Бриком и поэтом Владимиром Маяковским. Конечно, эти отношения повергли в шок литературную среду тех лет, но ничего, все пережили. Три человека были счастливы вместе, а на табличке на двери их квартиры красовалась надпись «Брики. Маяковский».

Собственно, любовный треугольник – это не про Настю. Она чувствовала себя запертой внутри этого треугольника и никак не могла выбраться из западни. Но она не из тех, кто устраивает трагедии на ровном месте или видит во всем злой рок. Мужчина ее мечты совсем рядом, и она обязательно добьется своего.

– Ладно! Люби ты кого хочешь, – согласилась Луиза. – Это, в конце концов, твоя жизнь. Я тебе не указ. Только зачем ты убежала?

– Да испугалась я! Просто испугалась. Когда мы кино снимаем, там же все понарошку. А здесь по-настоящему. Вот я с испугу и рванула.

– А Царев тебе не сказал, почему отменяется ваша встреча? – спросила Юля.

– Он вообще не заморачивался никакими объяснениями. Он, например, даже не извинился, когда я узнала, что он женат.

– А ты и не догадывалась? – усмехнулась Юля.

– Нет, тут я Настю поддерживаю, – вступилась Луиза. – Творческий коллектив, он особенный. У нас практически никто не говорит на работе о личной жизни. Я вот, например, и не знаю, кто у нас из мужчин женат, а кто нет.

– А на съемках они все временно неженатые?! – Юле не хотелось отступать так сразу.

– Да, все неженатые. По крайней мере, так себя ведут, – хором подтвердили Капцова с Юнис.

– Очень интересные у вас в кино принципы, – поразилась Юля. – А кто тебе рассказал про Царева?

– Оксанка Веселина, гримерша. Она меня, между прочим, и следователю заложила, про наш с Аликом роман рассказала.

– А то никто не знал! – фыркнула Луиза.

– Знаешь, как со мной Уткин разговаривал? Как с убийцей!

– Да ну! Как с убийцей! Ты, Настя, никак из образа выйти не можешь, – отмахнулась Юнис.

– То есть ты не знаешь, с кем Царев тогда встречался? – не отставала Юля.

– Нет, не знаю. Может, и не приходил никто.

– А что Алик родом из этого города, ты знала?

– Первый раз слышу, – искренне удивилась актриса. – Ты ничего не путаешь?

– Не путаю. Я даже с его одноклассницами встречалась.

– И какие они? Его одноклассницы? – заинтересовалась Капцова.

– Обычные тетки, заняты работой и своими проблемами. Ничего особенного про него не рассказали. – Юля не собиралась вот так запросто делиться важной информацией с недалекой актрисой. Кстати, а ты не знаешь, он не говорил тебе, как давно обосновался в Питере?

– Нет, я знаю только, что он квартиру изначально дорогую купил и хвастался мне, рассказывая об этом, что выгодно продал кому-то автограф Чехова.

– Чехова? – Юля чуть не подпрыгнула. Антон Павлович словно преследует ее. Ты точно запомнила – автограф Чехова?

– Да точно, я еще подумала, что украл он его где-то, сейчас такие раритеты на счету. А тебе все это зачем? Ты сейчас как киножурнал «Хочу все знать», – не такой уж поверхностной была Настя Капцова.

– Я в газету материал собираю. У нас здесь не Северная столица и не каждый день убивают. Шуму вы очень много наделали: и съемками, и убийством. Написать можно много. Тем более Луиза меня на съемки пригласила.

Чехов, значит… Неожиданно. Лекцию про Чехова она уже слышала от Ольги Захаровны. Может быть, интерес к писателю – это у них семейное?

– Девчонки! Ну я точно Алика не убивала! – Настя перекрестилась.

– Настя! Конечно, не убивала! Мы знаем! – взмолилась Луиза.

– Нет, вы мне объясните… Почему сначала мужчина приглашает женщину в номер, потом «передумывает»? – не отставала от нее Юля. – Значит, что-то в его планах поменялось?!

– Наверное, поменялось, – согласилась Настя. – Но для Алика это было в порядке вещей.

И вспомнила, как однажды оператор шепнул ей в павильоне во время съемок: «Отснимаемся, я тебя забираю. Дождись меня в аппаратной». После этого играла она на одном дыхании, без дублей, а закончив, бегом бросилась в аппаратную. Алик за ней так и не зашел, не позвонил, а его телефон монотонно сообщал: «Абонент находится вне зоны доступа». Через час с Настей случилась истерика. В таком состоянии ее нашел Мишка Оленин и успокаивал как мог: «Да зачем же ты сырость развела, Анастасия Михайловна! Что случилось, моя хорошая?! Ты сегодня так хорошо играла, так вдохновенно!», причем нисколько не лукавил. Насте стыдно было рассказать правду – как Алик ее поманил и продинамил. Пусть Мишка продолжает считать ее женщиной, которую все время добиваются мужчины, а не наоборот. Не зря он так долго по ней вздыхает. Потом Оленин предложил поехать в кафе, утешал Настю и довез до дома. А Алик на следующий день просто пожал плечами. Ну, не получилось, мол, и нечего обижаться. Настя злилась, советовала Цареву найти себе другой объект для шуток, потом не разговаривала с ним несколько дней. Но когда оператор предложил подвезти ее домой, согласилась. Такая вот она противоречивая, когда речь идет о мужчинах, и этого никому не объяснить.

Коньяк «шел» плохо, впрочем, пила его только Настя. Юлька устала от напряжения: разговора не получилось, на все вопросы она получала какие-то дурацкие ответы, будто речь шла о нелепом любовном эксперименте, в котором Капцова принимала участие. И журналистке это совсем не нравилось, ведь к разгадке она не приблизилась ни на шаг. Господи, чем же их всех мог заинтересовать циничный питерский щеголь? И где он мог взять автограф Чехова?

Старший лейтенант полиции Михаил Олейников зашел в дом. Под ногами тревожно скрипели половицы. Привычным движением он снял пистолет с предохранителя.

– Здесь кто-нибудь есть? – Эхо в пустой комнате подхватило и умножило звуки.

Глаза полицейского потихоньку привыкали к темноте. На полу лежал мужчина с окровавленной головой. Михаил наклонился и проверил пульс на шее. Человек был мертв.

– Еще один труп!

Тишина стала зловещей, и нервы были натянуты до предела.

Затем яркий свет мгновенно залил комнату.

– Стоп, снято! – распорядилась Луиза. – Перерыв десять минут. Горячий кофе в машине.

– Ой, как кофе хочется! – простонал Михаил.

– Труп, ты тоже свободен!

Человек на полу не шевелился.

– Вадик, ты так в роль вошел, что выйти не можешь?! – поинтересовалась Юнис.