Дьяволы с Люстдорфской дороги - Ирина Лобусова

Взяв билет в цирк, сунув его к себе в карман, Трацом с хмурым видом вышел из кабинета Навроцкого.

Ледяной ветер шевелил камыши, которые издавали странный скрипящий звук. От болотца несло гнилью. Пруд на ставках давно прогнил. Превращенный в болото не только природой, но и силами окрестных жителей Слободки, вот уже много лет бросавших в него мусор и пищевые отходы, этот бывший пруд (и давший название всему району – Ставки) был источником вони и заражения. В жаркую погоду к нему вообще нельзя было подойти. Легче было зимой, когда пруд схватывало льдом. Но стоило льду растаять весной, как вонь начиналась по новой.

Именно по причине вони рядом с прудом не строили никакого жилья, несмотря на страшную скученность Слободки. От прежних времен сохранилось лишь несколько стоящих на отшибе домов. Они находились довольно далеко от пруда. И каждый словно представлял собой отдельное царство. Местные жители Слободки не любили эти дома, они всегда пользовались дурной славой.

Теперь же все знали, что в них поселились воры. Дома стали бандитскими притонами, и даже днем их обходили стороной. А по ночам вокруг них часто слышались пьяные крики и выстрелы. Развлекаясь во время оргий, бандиты просто так, для забавы, стреляли вверх. Страшное место обжигало людей, как огнем. И те, кто не был связан с бандитским миром, боялись Ставки и ненавидели их.

Старая чадящая лампа под потолком ярко освещала большую комнату на первом этаже одного из бандитских домов. Он был двухэтажным. Но поскольку за ним никто не смотрел, второй этаж пришел в полную негодность, и бандиты даже заколотили его. Это было обиталище Туза, знаменитого короля Слободки. Начинал Туз как карточный шулер – еще с самой юности чистил фраеров на пароходах и круизных яхтах. Затем, повысив класс, перешел работать в престижные игорные дома в центре Одессы. Туз не брезговал и тем, что в свободное от игры время подчищал бумажники и карманы клиентов игорных заведений. Так он и попался на примитивной краже.

Получил пять лет. В тюрьме вошел в авторитет среди других воров. И, выйдя на волю, вернулся на родную Слободку, где сколотил банду. Постепенно Туз отошел от карточной игры, занимаясь откровенным разбоем. Он работал жестко, и вскоре руки его были уже по локоть в крови. По разным причинам Туз жестоко расправлялся с жертвами налетов.

Но, в отличие от бывшего короля Пересыпи Сала, который принимал заказы на убийства и держал в банде настоящих убийц, Туз никогда не занимался мокрыми делами профессионально. Все его жертвы были как бы случайными, без этих убийств вполне можно было обойтись. Однако Туз не обходился. В воровском мире его побаивались и не любили. Ведь даже отпетым уголовникам, прошедшие не одну тюрьму, не нравится, когда убивают просто так.

Чадящая керосином лампа освещала деревянную обшивку стен (когда-то дом был богатым), остатки кожаного дивана возле стены, разломанный шкаф с батареей бутылок, стулья и огромный, занимающий чуть ли не полкомнаты, стол посередине.

На одной части стола были разложены рваные рыбацкие снасти, на другой – куча денег. Здесь находились крупные купюры, мелкие засаленные бумажки, грязные медяки и просто затертая мелочь. Над столом склонились Туз и его верный адъютант Бублик. Они считали деньги, раскладывая их по кучкам: крупные – отдельно, медяки – отдельно. В углу комнаты, на груде тюфяков, сидела четверо людей из банды Туза. Они пировали.

На грязных газетах была разложена снедь: жареные куры, куски мяса, лососина, пироги, балык. Стояли бутылки с самогоном. Бандиты ели громко, чавкая, рыгая и давясь. Время от времени врали что-то друг другу. В сторону Туза никто не смотрел. До занятия главаря им не было никакого дела.

Туз сердился. Мелкие монеты падали из его рук. С ворчанием он поднимал их, укладывая на место.

– Больше дать не смогли, – говорил Бублик, – сказали, неурожайный был месяц. Улов был мелкий – духи да сигареты, на таком много не заработаешь.

– Лодки проверял?

– А то! Ткнул ножом для острастки. Не соврали они, Туз. Ничего там не было.

– А в лодках, в лодках-то что?

– Соль. Соль, как и сказано было.

– Вот ты дурья башка! Как можно жить таким адиётом? Да они разгрузились, шоб ты мне был здоров, по договору с таможенниками! А тебе соль подсунули.

Очевидно, Бублик, по приказу Туза, напал на контрабандистов, но обманулся в своих ожиданиях.

– Время плохое, Туз, – Бублик с сожалением покачал головой, – контрабанду сейчас мало кто возит, а в заливе гайдамаки забирают. Они там выставили свой пост. Плохое получается дело. Надо бы оставить их до чужой торбы – нехай себе когти рвут. На них за много не доработаешь.

– Поучи жену щи варить, босота!

– Так… того… нету у меня жены.

– Тьфу, дурень! Ладно. За неделю опять до них пойдешь – вон Лопату прихватишь да с ним еще троих. Пусть Лопата прижмет их чуток, они всю мошну и вытрясут.

– А если не вытрясут, Туз, что тогда?

– Тогда лодки сожжем. Запарился я с ними церемониться!

– А никак они пожалуются Японцу?

– А пускай! Японец на Слободке не хозяин! Я тут стоял и буду стоять – и до Японца, и за Японца.

– Так он Сала, того… Убрал.

– Сала любой был готов, того… в расход. Он сам нарвался. А здесь ему не за так. Слободка моя была отроду. И нечего за него хипишить. Доскворчишься – язык отрежу.

Бублик покорно вздохнул, Туз продолжал считать деньги. Бандиты затянули какую-то блатную песню. Раздался странный скрежет. Бублик встрепенулся.

– Туз! Слышишь за звук?

– Да не скворчи зубами – юшка выступит! То камыш на ветру. Весь двор камышом зарос. Все порубить собираюсь, да руки не доходят.

Скрежет усилился. Казалось, кто-то царапает по металлу или стеклу. Неприятный звук действовал на нервы.

– Страшно-то как! – сказал Бублик.

– Пустое, – Туз пожал плечами, – привыкнешь.

– Слышь, Туз, а правду говорят, что здесь бродят злые души? Самоубивец всяких там разных, душегубов… И некрещеных, вурдалаков…

– Да помолчи ты! Ишь, чего выдумал. То камыш шебуршит. Расходился больно… к ночи.

Бублик замер, прислушиваясь. Но звук исчез. Зато отчетливо донеслось привычное и совсем не страшное завывание ветра.

– Вот видишь, говорил я за камыш… – начал было Туз, как дверь распахнулась со страшным грохотом. И все изменилось за одно мгновение.

Дальше все произошло страшно и быстро. На пороге возникли вооруженные люди в масках, плотно закрывающих лицо. Сверкали только разрезы глаз.