Дорога китов - Роберт Лоу

― Вот так штука, ― сказал он. ― Заперта изнутри.

― Значит, там кто-то есть. ― Кетиль Ворона фыркнул. ― Может, постучимся?

― Так и поступил Вигфус, ― сказал Валкнут, снимая шлем и вытирая пот со лба. ― И где он теперь?

― По-моему, ― вставил Бодвар, ― эту дверь не открывали очень долго. Посмотрите, в углу петли птичье гнездо.

Он был прав. И чем дольше мы смотрели, тем древнее казалась нам дверь. Все молчали, Эйнар поглаживал себя по подбородку. Наконец он сказал:

― Нос Мешком, Стейнтор, поищите другой вход. Остальные пойдут с Хильд на вершину.

― Это гора, ― возразил Стейнтор. ― Чтобы обойти ее вокруг, понадобится несколько часов.

― Вот и начинай! ― рявкнул Эйнар, и они ушли, один налево, другой направо.

Остальные взяли ношу и приготовились подниматься. Никто не разговаривал. Если бы их спросили, почему, они ответили бы, что берегут дыхание, но головы у них были заняты цвергами, троллями и прочими существами, которые живут в недрах, оберегая сокровища.

Большинство мечтало найти здесь сокровища Атли ― и некоторые простаки были настолько глупы, что думали, будто оно действительно зарыто здесь.

На самом деле, как выяснилось, все гадали, кто запер дверь изнутри горы.

Долго, мучительно, обливаясь потом. Всего четыре коротких слова, и хотелось бы мне, чтобы добраться до вершины этой проклятой богами кузнечной горы было так же легко, как их произнести. Но я запомнил тяготы подъема в основном потому, что был в кольчуге: вес маленького мальчика на моих плечах. Кольчуга, все остальное ― и два щита, потому что мне было совестно и я предложил разделить бремя одного из тех, кто нес Хильд на ложе из копий.

Придя на вершину, я буквально отодрал от ступней сапоги в пятнах соли и шерстяные портянки и бросил равнодушный взгляд на столбик из камней. Холодный воздух, коснувшись моих ноющих ног, чуть не заставил меня стонать от удовольствия. Осмотрев самые болезненные ссадины, я огляделся.

Все остальные были не в лучшем состоянии. Люди выворачивались из кольчуг, стягивали с себя слои льна и шерсти, сидели, опустив головы, с них капало от неожиданно жаркого солнца. У Скапти лицо было такое, словно вот-вот лопнет.

Но Эйнар если и страдал, то и виду не подал. Он стоял, задумчиво глядя на столбик из камней и шесты, которые его окружали. На всех, кроме четырех, были черепа, злобно скалившиеся, побитые непогодой. На четырех же насажены были головы с пустыми глазницами, облезшими губами и проклеванными щеками.

― Люди Вигфуса, ― сказал Валкнут, который был ближе всех ко мне и растирал мышцы на икрах.

Я сбросил кольчугу, извиваясь, как змея, а потом подошел посмотреть. От голов остались ошметки; нельзя было даже понять, мужские ли они, кроме одной, с бахромой бороды.

Столбик был высотой мне по пояс, вокруг лежали упавшие камни. Когда я вгляделся внимательнее, то понял, что это кольцо из камней вокруг черного отверстия. Чем пристальнее я вглядывался вглубь, тем чернее становилась тьма.

Кетиль Ворона подошел ко мне, другие следом. Бодвар взял камень и бросил в дыру. Тишина ― затем слабый всплеск.

― Колодец? ― осведомился Бодвар.

― На вершине горы? ― отозвался Кетиль Ворона, скривив губы.

― Напрасно ты это сделал, ― сказал Иллуги Годи, хмуро посмотрев на Бодвара, который молча пожал плечами.

― Если не колодец, то что? ― спросил Скапти, неуклюже подковылявший к нам.

― Дымовая дыра, ― рассеянно сказал Эйнар, потом пнул камень, лежавший у ног.

И мы все увидели, что чернота ― это скопившаяся веками сажа.

― Для кузницы, ― сказал кто-то, разобравшись.

― Уголь малость сыроват, ― заметил Валкнут, и послышались смешки.

Сгрудившись у дыры, мы вглядывались и спорили. Эйнар стоял и думал; если не считать жужжания насекомых и пения птиц, слышалось только приглушенное бормотание Хильд, этот постоянный сопровождавший нас шум, к которому все уже привыкли.

― Веревка, ― сказал наконец Эйнар.

Кусок веревки нашелся у Валкнута; еще двое, как выяснилось, обвязались вервием как поясами. Эйнар велел развести огонь, сделал факел, поднес его к дыре и бросил вниз. Мы смотрели, как он падает, медленно крутясь, разбрасывая вокруг искры. Мы увидели шахту, увидели, как она внезапно расширяется; блеск воды ― а потом факел зашипел и исчез.

― Измерь глубину, ― приказал Эйнар, и веревки крепко связали между собой, а потом к концу примотали абордажный топор и спустили вниз.

Когда размотали всю веревку, она так и не провисла, а это около двух сотен футов! Мы вытянули ее, и она оказалась сухой.

― Глубокая дыра, ― пробормотал смущенно Скапти, и все согласились. Глубоких дыр следует избегать: они ― логово драконов или черных цвергов.

― Давайте выясним, насколько она глубока, ― сказал Эйнар и велел нам снять кожаные нашейные ремни с наших щитов и привязать их к веревке. Потом мы снова спустили ее вниз. На двухсот пятидесяти футах веревка провисла, и, когда ее вынули, последние футов двадцать были мокрыми.

― Теперь мы знаем, ― сказал Эйнар. ― И кого же опустим?

Все переминались с ноги на ногу и как могли прятали глаза.

― Я пойду, ― сказал Скапти, и все вздохнули и засмеялись.

― Точно, ― сказал Эйнар. ― Нужен кто-то маленький и легкий.

― Пошлем христианского священника! ― выкрикнул кто-то. ― Он достаточно тощий.

Послышался смех, лицо у Мартина побелело. Но Эйнар покачал головой, слегка потянув за поводок.

― Черные цверги его сожрут, ― сказал он. Снова смех.

― Я сделаю, ― предложил Колченог; последовали кивки и одобрительные крики в похвалу его храбрости.

― Ты умеешь плавать? ― уточнил Эйнар, и Колченог признался в своем неумении, криво махнув рукой.

Я не сразу понял, что все молчат и смотрят на меня.

― Ты умеешь плавать? ― спросил Эйнар.

Я сглотнул, потому что плавал, как рыба, ― наловчился, посрывавшись с черных чаячьх утесов. Я мог бы солгать, но Гуннар Рауди знал, поэтому я кивнул.

Послышался общий вздох облегчения, и несколько рук хлопнули меня по спине, больше от радости, что их владельцам не придется идти, чем для того, чтобы подбодрить меня.

Скапти завязал веревку, сделал что-то вроде петли с сиденьем. Мне в руку сунули новый факел, и я влез на осыпающийся край кольца, а Скапти обмотал другой конец веревки в два витка вокруг своего могучего тела и затянул. Еще двое, с бугристыми мышцами гребцов, подошли помочь.