Чего хотят женщины? Наука о природе женской сексуальности - Даниел Бергнер

«Инструменты, которыми мы до сих пор располагали, были похожи на кремниевые ножи», – сетовал Голдштейн. Действительно, средства, использовавшиеся для исследований в его области, были грубыми, непродуманными – каменный век. Когда мы разговаривали в перерывах между скринингами испытуемых, на Голдштейне была сине-белая рубашка в тонкую полоску и белый лабораторный халат. Его высокий голос звучал на редкость раздраженно и злобно, и со своим лицом херувима, обрамленным густыми седыми волосами, он выглядел иногда по-детски, а иногда величаво и неприступно. Однако, когда речь заходила об алгоритме ЕВ, о его таблетках, мрачность Голдштейна исчезала: «Ей-богу! Все совершенно точно!»

Если бы ЕВ попал в точку, это привело бы к огромным переменам. Результат был бы фантастическим. В руках у Голдштейна оказался бы препарат, способный помочь множеству его пациенток – женщинам, у которых антидепрессанты задушили сексуальное желание. Он смог бы найти ответ на одну из загадок в своей области науки: почему противозачаточные таблетки разрушали сексуальность женщин, однако далеко не у всех. Данные были бы намного более точными, чем нынешнее расплывчатое понимание влияния тестостерона на женское либидо. И самое главное – он смог бы помочь всем женщинам восстановить то, чего, по их ощущениям, они были лишены.

Он смог бы найти ответ на одну из загадок в своей области науки: почему противозачаточные таблетки разрушали сексуальность женщин, однако далеко не у всех.

Афроамериканка, студентка юридического факультета. После пяти лет совместной жизни со своим бойфрендом она уже не могла обманывать себя, симулируя желание, которое когда-то испытывала к нему. Однако ей удавалось обмануть его. «Я использую смазку, он не знает, что происходит», – сказала она Голдштейну, когда он брал у нее интервью для ЕВ. Разведенная мать троих детей, все больше ощущавшая в постели со своим возлюбленным сексуальное безразличие, которое было ей так знакомо и которое привело к распаду ее брака. «Когда мы разводились, – рассказывала она о своем бывшем муже, – это было похоже на второй период полового созревания. Я решила, что причина ухода чувства – в нем». Отчасти она видела причину потери сексуальных ощущений в своих детях, вытянувших из нее много энергии, в физиотерапии и трудотерапии, в которых каждую неделю нуждался ее сын-инвалид. Но, поскольку сексуальное безразличие вернулось, она начала сомневаться и задаваться вопросом: возможно, дело в ней самой?

Банковская служащая, которая, отвечая на вопросы Голдштейна о ее прошлом, упомянула, где она познакомилась со своим мужем: «Это произошло в международном аэропорту Нэшвилла».

«А как вы встретились в аэропорту?» Подобные детали не имели значения, однако Голдштейну было интересно побольше узнать о женщинах, сидевших напротив него, даже если они и не были его пациентками, даже если они приходили в его кабинет всего раз в несколько месяцев, чтобы взять таблетки и сообщить ответы на вопросы анкеты, даже если после этого они уйдут и никогда не вернутся.

«Я училась в колледже и работала неполный день на таможне, в службе досмотра, – вспоминала банковская служащая. – Однажды я в своей униформе возвращалась с обеда. Он пристально посмотрел на меня, а я сказала: «Невежливо так смотреть на женщину, не говоря ни слова». Я обернулась и увидела, что он идет за мной».

«Очевидно, ему было что сказать».

«Наверняка», – сказала она, и они с Голдштейном засмеялись.

«Сколько времени вы встречались?»

«Все произошло чрезвычайно быстро. Мы познакомились в июне, а в марте уже поженились».

В течение многих лет, даже когда у них были маленькие дети, она ощущала эту скорость и всегда могла рассчитывать на их общий порыв. Теперь, когда ей было уже под сорок, все происходило довольно медленно. И нередко она симулировала оргазм.

«Когда он предлагает секс, вы чувствуете беспокойство?»

«Да».

«Напряжение?»

«Я стараюсь не показывать этого».

У каждой женщины, которая хотела записаться на исследование, была своя причина: занятость во время обучения в юридическом колледже, сын-инвалид, чувство неловкости из-за прибавки в весе, операция, направленная на лечение фиброзной опухоли, которая, как казалось женщине, привела к потере ощущений, хотя невропатолог не мог обнаружить реальных причин для этого. «Когда он заигрывает со мной, пытается вовлечь меня в секс, я ничего не чувствую, – сказала банковская служащая. – Именно поэтому я должна принять участие в этом исследовании». Женщины приходили в лабораторию Голдштейна по многим причинам. Но чем дольше я слушал его, тем сильнее мне казалось, что фактор всего один. Никто ничего не отнимал, не крал, не было никакого насилия – просто прошло время. Желание исчезло. Вот и все. Это было довольно жестоко.

«Либридо», «Либридос», стоящие за ними усилия фармацевтов, неисчислимые миллионы или даже миллиарды, которые промышленность влила в исследование, – гонка с целью создания препарата, способного решить проблемы моногамии. Это лекарство пользовалось бы огромным спросом на рынке и обещало стать продуктом с самой большой потенциальной прибылью.

«Я просто хочу знать, – спросила одна женщина в конце интервью после описания мужчины, с которым она провела последние семь лет, полных любви, – эти препараты сработают? Смогу ли я вернуть моего возлюбленного?»

Два года назад, в один прекрасный майский вечер Венди сидела со своими соседками в шезлонгах у себя во дворе. Позади стояли тихие, скромные, одинаковые кирпичные домики, в мангале горел огонь, жар которого сильно ощущался в этот теплый день на стыке весны и лета. Окна наверху были открыты настежь, позволяя горячему воздуху нагревать комнаты. Дети прыгали через скакалку на заднем дворе дома Венди, мужья смотрели игру команды «Балтиморские сойки», а женщины потягивали вино.

Внезапно запищал сигнал, сначала слабый, а потом все громче, настойчивее, разрушая тишину пригорода. Тестирование Венди и двух других женщин в том году немного отличалось от обычных испытаний ЕВ: каждый день должны были обновляться электронные дневники, записи о половых актах и сопровождавших их ощущениях. Подруга Венди побежала внутрь дома, чтобы заставить автоматизированное напоминающее устройство компании замолчать прежде, чем оно начнет будоражить соседей. Женщины принимали «Флибансерин», отслеживали свои ощущения и сообщали о них компании, а также обсуждали с подругами, действует ли экспериментальная таблетка. Они пытались понять, каковы шансы на то, что двум или трем из них дали плацебо. Вечерами, такими, как этот, или по утрам, за чашкой кофе, посадив детей в школьный автобус, они соглашались, что не имеет значения, какие таблетки им дали, потому что от них все равно не было никакого толку, хотя одна из них думала, что, возможно, все же что-то начинает чувствовать.

«Интринса» и «Либигель», «Флибансерин», «Бремеланотид» – они перепробовали все эти препараты, прежде чем начать прием «Либридо» и «Либридоса». Пластырь «Интринса» и мазь «Либигель» увеличивали уровень тестостерона. Тестостерон влияет на выработку и перенос дофамина, вызывающего быстрый всплеск сильного желания. Вспышка происходит внутри и в непосредственной близости от гипоталамуса. Этот орган размером с миндалину, прилегающий к стволовой части мозга, управляет нашими базовыми функциями – голодом, жаждой, сексуальным желанием. Он также регулирует температуру тела. «Интринса» и «Либигель» пытались влиять на циркуляцию в организме дофамина – гормона, отвечающего за секс, – посылая больше тестостерона в кровь, а вместе с ней – к мозгу.