Поймай меня, если сможешь! - Галина Милоградская

Рико похолодел, пристально глядя на неё, думая, что именно ей удалось узнать. Быстрый взгляд на ноутбук — он лежал нетронутый со вчерашнего вечера, значит, Даниэлла ещё не знает, что всем данным пришёл конец. Но что, если расслабляться рано? И что будет, если она поймёт, кого искала всё это время? В животе тоскливо заныло, словно кто-то засунул руку прямо во внутренности и теперь проворачивает их медленно и безжалостно.

— Ты решила остаться? — спросил он, надеясь, что голос звучит ровно.

— Да. — Даниэлла тряхнула головой и снова затянулась. — Сказала, что беру отпуск, так что теперь официально отстранена. Понимаешь, — она поморщилась, — им плевать на раскрываемость. Плевать на то, что преступники останутся безнаказанными. Всё, что волнует тех, кто сидит там, — Даниэлла подняла глаза наверх, — заводить как можно больше полезных знакомств, оказывая друг другу ничего не значащие услуги.

— А если у тебя не получится?

— У меня получится, — высокомерно ответила Даниэлла, и от её тона по спине Рико побежали мурашки. — А если нет, — добавила она обычным голосом, — я хотя бы буду уверена, что сделала всё от меня возможное. Знаешь… Меня даже не столько задел приказ закрывать дело, сколько то, что им действительно плевать на то, что происходит. То есть… Эта шайка может годами колесить по Италии, воровать и жить в своё удовольствие, а полиция так и будет разводить руками, не пытаясь поймать. Я жила в другом мире, каком-то… Идеальном, что ли. — Она криво улыбнулась, черты лица смягчились, даже глаза загорелись мечтательным светом. — Быть следователем для меня всегда значило — избавлять мир от преступности. Делать его чище. Лучше. Наивно, правда?

— Нет. — Рико мягко улыбнулся. — Просто не думал, что ты такая идеалистка.

— Такая идиотка, ты хотел сказать, — фыркнула Даниэлла, туша окурок в пепельнице. — В любом случае, все заблуждения имеют свойство рассеиваться. Просто сейчас я чувствую себя… — она пошевелила пальцами в воздухе, подбирая нужное слово, — брошенной. Как будто стою посреди пустой комнаты с множеством дверей и не знаю, куда идти дальше. И надо ли вообще куда-то идти.

— Так может, тебе действительно стоит закрыть это дело? — осторожно спросил Рико. — Остаться здесь на несколько дней. Всё обдумать.

— Может быть, — задумчиво протянула Даниэлла, отсалютовав бокалом. — В любом случае, за мой долгожданный, хоть и неожиданный, отпуск!

Стекло соприкоснулось с мелодичным звоном. Давая понять, что больше не намерена возвращаться к этой теме, Даниэлла спросила:

— Как прошёл твой день? Ты вроде собирался уезжать.

— Погода помешала — на мотоцикле по трассе не разгонишься. Надеюсь, получится завтра.

— Городу срочно требуется партия унитазов? — хихикнула Даниэлла.

— Вроде того, — вернул улыбку Рико. Вино давно закончилось, а в комнате, наполненной стонами и дыханием, воцарилась тишина. Взгляды пересеклись, и Даниэлла улыбнулась, облизнув пересохшие, искусанные губы. За окном глухо зарокотало — на город снова наступала гроза. Посмотрев на часы, Рико потянулся, подумав о том, что, когда доберётся до дома, успеет вымокнуть до нитки.

— Мне пора.

— Подожди. — Даниэлла приподнялась на локте и вдруг поймала его за руку. — Останься.

— Если ты одолжишь мне зонт, когда буду уходить. — Он погладил её запястье, нашёл тонкую ниточку вены, ловя пульс. Она серьёзно посмотрела на него и повторила:

— Останься.

Несколько секунд он молчал, пытаясь понять, правильно ли расслышал. Губы сами сложились в улыбку. Наверное, надо было как-то отреагировать, но всё, что Рико смог произнести:

— Хорошо.

Некоторое время они молчали, думая каждый о своём. Пальцы Даниэллы задумчиво перебирали ремешки на его браслете, проводя по кожаным полоскам.

— Ты никогда его не снимаешь?

— С тех пор как подарили — нет. — Рико поймал её руку и поднёс к губам, поочерёдно целуя кончики пальцев.

— Ты говорил, сестра купила его, да?

— Да, — в голосе Рико зазвучала нежность. — Аллегра верит в обереги, и здесь, — он провёл её пальцами по одному из ремешков, — сама завязала пять узелков, каждый — с молитвой святому. И знаешь, — тихо рассмеялся он, — она до сих пор не признаётся, к кому обращалась и о чём просила.

— Ты очень любишь её, — заметила Даниэлла.

— Разве может быть по-другому? Кроме неё у меня никого нет, родители умерли несколько лет назад.

— А я у родителей одна. Никогда не чувствовала себя одинокой в этом плане, но сейчас… Ты так говоришь о сестре, что я почти ей завидую. Едва ли в мире найдётся человек, способный сказать так же обо мне.

Рико промолчал, хотя хотел сказать многое. Слишком многое из того, что сейчас распирало грудь изнутри, ища выход. Глядя на её лицо, озаряемое синими всполохами молний, он принял решение, от которого на душе стало невероятно легко. Он признается ей. Не в том, что воровал, в том, что влюбился. И что готов ехать за ней хоть в Рим, хоть на край света — без разницы, куда пожелает. Она никогда не узнает, откуда у него появились деньги, он так и останется для неё простым менеджером по продаже и закупке сантехники из крохотного Ливорно. Кому станет плохо от этого обмана? Подавив вздох, Рико притянул Даниэллу к себе, укладывая на груди, и запустил пальцы в мягкие, ещё влажные после душа волосы.

— Завтра не прочешу, — пробормотала она, устраиваясь удобнее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Всегда есть вариант постричься налысо, — с улыбкой сказал Рико, подумав, что, если бы в этом была необходимость, её бы это точно не остановило.

Спустя несколько минут Даниэлла сонно заворочалась, развернулась спиной и поёрзала, устраиваясь удобнее. Обняв её, Рико подумал, что не заснёт до рассвета, но уснул под стук её сердца, бившегося прямо в его ладони. Его разбудил дразнящий аромат свежезаваренного кофе, а первое, что увидел — улыбку Даниэллы. Она сидела, скрестив ноги, на кровати и смотрела на него.

— Надеюсь, ты не против кофе?

— Не против. — Потянувшись, Рико сел, взглядом отыскивая источник запаха. Две чашки стояли на тумбочке у кровати, рядом — тарелка с криво нарезанными бутербродами. Перехватив его взгляд, Даниэлла пожала плечами.