Плюс один - Тони Джордан

Джемма: Надеюсь, ты не села в «скорую»? Ты даже не представляешь, каких заразных людей они там возят!

Дарья: Я бы лучше взяла такси.

Карла: Мне нужно помыть руки.

Франсина: Как в тумане не пойдет, Грейс. Ты должна вспомнить.

Первый мозг: Я старалась, когда приехала в больницу. Должно быть, им показалось, что мне лучше, потому что меня отпустили домой.

У врачей в клинике полно настоящих больных и нет желания тратить драгоценное время на получивших легкий шок, поэтому неудивительно, что меня отпустили. Дорогу домой помню плохо, кажется, добиралась на трамвае. Но помню, так выбилась из сил, что даже не выполнила распорядок по отходу ко сну. Просто переоделась в пижаму и сразу легла.

Франсина: А наутро стало хуже?

Первый мозг: Наутро стало хуже. Будильник должен был прозвонить в 5.55, как обычно, чтобы осталось еще пять минут для полного пробуждения. Я встаю ровно в 6.00. Раньше это было для меня важно.

Второй мозг: А можно кусочек торта?

Первый мозг: Потом.

Второй мозг: Когда потом? Я есть хочу.

Франсина: Грейс, продолжай, пожалуйста. Что произошло потом?

Первый мозг: Потом… то есть тогда… в прошлом… той ночью… произошел сбой на электростанции…

Гари: Какова вероятность сбоя на электростанции?

Второй мозг: Раньше я бы мог ответить на этот вопрос.

Первый мозг: …ужасное совпадение после предшествующих событий. И будильник не зазвонил. Не было ничего. Только нолики мигали.

Франсина: И что ты сделала?

Первый мозг: Ничего. Как я могла узнать, что нужно вставать, когда ничего не говорило мне об этом? Вот я и лежала тихо в кровати.

Я не паниковала. Напротив, в моей душе вдруг воцарил мир. Меня с детства окружали цифры, но до случившегося я находила способ примирить цифры и жизнь. И вот они захватили власть – целиком и полностью. Я наконец стала свободной.

Франсина: И что случилось потом?

Второй мозг: Потом еще не наступило? В кафе продают кексы.

Первый мозг: Я тоже хочу есть. Когда Джил зашла меня проведать, я не ела в течение суток. Ей понадобилось так много времени, потому что в школе пришлось поднять архив, чтобы узнать, кому звонить, если я не явлюсь на работу. Должно быть, день клонился к вечеру, судя по расположению солнца. К тому времени я несколько раз сходила под себя…

Джемма: Сходила? Под себя?

Дарья: И продолжала лежать в кровати?

На самом деле всё было не так ужасно, как кажется. От липкой влаги моя кожа прилипла к простыне, а простыня к матрасу, и это было важно, так как вставать я не собиралась. К тому же мне было тепло. Я ни в какую не хотела вылезать из кровати, несмотря на приход Джил и все ее уговоры и мольбы. Бедняжка Джил, она так ничего и не добилась. Когда приехала «скорая», я по-прежнему не соглашалась вставать. А ведь надо было всего-то поставить будильник на 5.55, но откуда им было знать? Пришлось вколоть мне снотворное, потому что сдвинуть сопротивляющееся тело очень непросто, даже для двух здоровенных парамедиков.

Франсина: И тебя отвезли обратно в больницу?

Второй мозг: Не припоминаю, чтобы кто-то умер и завещал тебе право распоряжаться, когда есть кексы, а когда нет!

Первый мозг: Прошу, не мешай. Я тут разговариваю.

Второй мозг: Ну знаешь, если Карле можно каждые две секунды ходить мыть руки, не понимаю, почему мне нельзя всего один раз сбегать в кафе за кексиком!

Франсина: Мы слушаем, Грейс. Может, тебе станет лучше, если мы возьмемся за руки?

Джемма: Нет!

Карла: Только троньте меня, и вы все пожалеете.

Второй мозг: Может, сейчас самое время? А?

Первый мозг: Когда я проснулась в больнице, всё происходящее со мной перешло на иной уровень, потому что правила стали намного строже. Я больше не могла контролировать свой дневной распорядок, а как объяснил мне потом профессор, цифры были единственным в моей жизни, чем я могла управлять.

И я вдруг разучилась считать про себя. Я больше не могла скрывать, что считаю. Мне постоянно хотелось произносить цифры вслух. Если в больнице кто-нибудь делал что-то неправильно, например брал 8 квадратиков с буквами вместо 7, играя в скрэббл, или как ни в чем не бывало приносил ужин позднее, чем обычно, меня это немного расстраивало. Я кричала. Немного. Швырялась предметами. Иногда.

После нескольких недель терапии становится очевидно, что микробофобы потихоньку выздоравливают. Эдит, наша лучшая ученица, по-прежнему боится прикасаться к предметам, но уже не из-за микробов. Просто у нее трясутся руки. Дарья и Джемма тоже чувствуют себя лучше. Оказалось, они сестры, которые уже много лет друг с другом не разговаривали. Каждая подозревала, что другая лишь притворяется больной, чтобы поиздеваться над сестрой. Вскоре Дарья вернется на работу – она ортопед. Джемма по-прежнему плачет во время сеансов, но уже научилась спать по ночам, не оборачивая кровать целлофаном.

А вот у Карлы дела похуже. Спустя несколько сеансов Франсина сообщает, что та бросила занятия. По словам Франсины, нельзя позволить, чтобы ее уход поколебал нашу ментальную уверенность в здоровом счастливом будущем. Гари с каждым сеансом становится всё более озлобленным. Он защищает свое право быть микробофобом на всех уровнях: интеллектуальном, эмоциональном и даже религиозном, потому что микробы тоже твари Божьи, – и кто такая Франсина, чтобы отрицать их важность? Мне его жаль. Безработный, подружки нет, живет один. Что за пустое существование? Неудивительно, что он никак не может расстаться со своими микробами – какая-никакая, а компания.

Через неделю Франсина ненадолго исчезает. Когда пенициллиновая капельница ей больше становится не нужна и она выходит из больницы, полностью излечившись от желудочной инфекции, у Гари возникают сомнения по поводу эффективности лечения. Мы делаем ставки, как долго он продержится.

Мы с Шеймусом сидим дома и смотрим телевизор. Я целыми днями смотрю телевизор одна, а по вечерам с Шеймусом. После утреннего шоу идет кулинарное, с сексапильным греческим шеф-поваром, который просто обожает болтать с оператором. Потом начинается развлекательная программа, посвященная особняку какой-то старлетки и чудодейственной голливудской диете другой старлетки, благодаря которой она похудела на несколько килограммов. Затем различные зарубежные сериалы (в одном злой брат-близнец прикинулся своим хорошим братом и заморочил голову всем, даже собственному отцу; а в другом злой отец переоделся своим хорошим сыном и обманул собственного злого брата). За ними следует шоу, где действие происходит в зале суда – своего рода ритуальное унижение лохов. Еще одна кулинарная передача с толстым шеф-поваром, который не может удержаться, чтобы не попробовать все свои блюда. Следующий пункт программы – что-то вроде ритуального унижения толстяков с пытками, лишь спустя некоторое время я понимаю, что это реалити-шоу, участники которого пытаются сбросить вес. Затем – ритуальное унижение молодых, глупых, голых и пьяных людей, то есть очередное реалити-шоу. Ритуальное унижение жадных до денег людей – телевикторина. Очередной сериал.