Дело блондинки с подбитым глазом - Эрл Стенли Гарднер

– Может быть, и захочет. Но ему не удастся.

– Почему?

– Потому что мы не поедем в наш офис, – ответил Мейсон. – Ивообще никуда, где нас смогут найти. Мы спрячемся где-нибудь и просмотримдневник страницу за страницей, после чего вложим в конверт и пошлем на твойчастный адрес. Прежде чем сержант его найдет, все будет кончено.

– Это будет для него чувствительная пощечина, – сказалаДелла.

Мейсон улыбнулся:

– Перестань, Делла, а то я расплачусь.

Мейсон и Делла уселись в двух соседних креслах в холлемаленького отеля, затерянного где-то на одной из боковых улочек, окружающихторговый центр города. Они объяснили портье, что ожидают знакомых, и он большене обращал на них внимания. Мейсон достал из кармана переплетенный в кожублокнот и раскрыл на правом подлокотнике кресла. Делла наклонилась, и онивместе принялись читать записки Милдред Дэнвил.

Дневник начинался пять лет назад с истории романтическойлюбви, окрашенной розовым оптимизмом молоденькой девушки, которая бралась заперо в то время каждые два дня, чтобы перелить на бумагу душевное возбуждение.Мейсон мельком просматривал первые страницы и перелистывал дальше, несмотря нато что Делла частенько соглашалась на это весьма неохотно, увлеченная тем илииным фрагментом.

Однако вскоре наступили дни разочарований и сомнений,Милдред все чаще описывала события недели, а то и декады, всего одним, двумя,тремя предложениями. Затем наступил период беспокойства, страдания, отчаяния. Вэто время и познакомилась Милдред Дэнвил с Элен Бартслер. Теперь записи вдневнике снова стали длинными, потому что Милдред старалась верно ухватитьрождающуюся душевную связь между нею и Элен, связь настолько странную, что онабыла почти невероятной.

Элен Бартслер только что стала вдовой и тяжело переживалапотерю любимого мужа и то, что ее оттолкнул циничный свекор, считающий Эленавантюристкой, окрутившей его сына только ради денег. Милдред была уже в этовремя молодой женщиной, лишенной иллюзий и стоявшей на пороге материнства. Эленчасто комментировала жестокие правила и установки, управляющие обществом. Еслибы ребенок был у Элен, то он мог бы пройти по жизни с гордо поднятой головой,как потомок американского солдата, погибшего геройской смертью. А как ребенокМилдред он будет всю жизнь нести на себе печать незаконнорожденного.

От этого был уже только один шаг к замене этими несчастнымиженщинами документов. Они были приблизительно одного возраста, не слишком-тоотличались фигурами, ростом, внешностью. Достаточно было Милдред наконсультации у известного гинеколога выдать себя за Элен Бартслер и предъявитьс невинным лицом свидетельство о браке. Затем, после родов, гинеколог безкаких-либо подозрений выдал свидетельство о рождении мужского потомка ЭленЧистер Бартслер и ее покойного мужа Роберта Бартслера.

Вначале Милдред хотела отдать ребенка на усыновление, нопосле получения документа о рождении это было не так срочно. В результатемаленькие ручонки завладели сердцами двух одиноких, отчаявшихся женщин, которыеоткладывали момент отдачи мальчика на усыновление до тех пор, пока обе непоняли, что не смогут на это решиться никогда в жизни. В это время между ниминачались трения, и дружба, рожденная на основе общего несчастья, рухнула.Записи Милдред постепенно менялись в отношении Элен, и наконец отчаявшаясяженщина записала в дневнике меткую и проницательную характеристику ЭленБартслер, как особы холодной, расчетливой, самолюбивой и мстительной,первоначальное великодушие которой было только частью низкого плана местисвекру, которого она ненавидела.

Мейсон и Делла читали теперь с одинаковым интересом. Не былосомнения, что Милдред разработала для себя собственную жизненную философию. Онавыработала ее по необходимости, потому что судьба не оставила ей другоговыбора. Но философия, родившаяся из горьких разочарований, послужила ей опоройв самую тяжелую минуту, когда Элен Бартслер выкрала ее ребенка и отказаласьсообщить, где она скрывает его и что собирается с ним делать. Милдред пошлатогда к адвокату и услышала, что не имеет никаких законных оснований намальчика.

Читая это, Мейсон сказал вполголоса:

– Вероятно, адвокат ей вообще не поверил. Он посчитал всюэту историю выдумкой.

– Этому трудно удивляться, – ответила Делла. – Милдреддобровольно отдала Элен все права собственности, если можно воспользоватьсятаким определением по отношению к ребенку, – закончила она с горьким смешком. –Разве это не трагично? Представь себе мать, которая столько выстрадала, чтобы вконце концов узнать, что она не имеет права на собственного сына.

Мейсон кивнул головой.

– Посмотрим лучше записи последних дней. Может быть, онипрольют какой-то свет на дело?

– Но, шеф, мы ведь не можем пропустить всего, что случилосьза это время.

Мейсон потряс головой, бегло перебрасывая странички.

– Неизвестно, когда сержант Холкомб перейдет в контратаку.Нас интересуют прежде всего записи о событиях, которые привели к убийству.

– А не лучше было бы посмотреть, при каких обстоятельствахона познакомилась с Дианой? И что скрывается в прошлом Дианы?

– Правильно, – согласился Мейсон. – Сейчас, это былоприблизительно два года назад.

Он перелистывал страницы, задерживаясь тут и там, пока ненашел нужного места. Они стали быстро читать.

Описывая встречу с Дианой, Милдред нарисовала портретнесчастной, затравленной женщины, убегающей от чего-то, от чего невозможноубежать. Она написала настоящее имя Дианы и упомянула о том, что ее муж былубит.

– Боже мой, я помню эту историю, – воскликнул Мейсон. – Этобыло в Сан-Франциско. Какое-то время подозревали жену убитого. В конце концовее не арестовали, но допрашивали добрую дюжину раз. До процесса дело вообще не дошло,до сегодняшнего дня убийца не найден. Значит, вот какое дело висит над Дианой…Да, Холкомб буквально распял бы ее, если бы узнал об этом.

Из дальнейших записей было ясно, что Диана пришла к МилдредДэнвил как к подруге, чтобы найти у нее убежища от досужего любопытства, чтобынайти отдохновение, чтобы про нее все забыли. Это Милдред подсказала ей идеювзять новое имя и устроить себе жизнь в совершенно новой среде. В это время уМилдред уже была кое-какая репутация как у диктора радио. Она считала, что уДианы достаточно хороший голос для подобной работы, представила ее в студии ипомогла получить ей первые мелкие роли.

– Для сержанта Холкомба здесь все написано черным по белому,– подвел итоги Мейсон. – Как только он получит это в свои лапы, то запуститинформацию в прессу, и Диана будет осуждена.

– Они могут использовать это на процессе? – спросила Делла.

– Им в том не будет необходимости. Травля в прессепредопределит приговор еще до того, как Диана предстанет перед судом.