Мужской роман - Ирина Потанина

После подобного титрования Критовский просто не мог оставаться вне задачи и бросался подменять Антона, вконец измученного требованиями какого-то очередного джентльмена. Клиент просил, к примеру, немедленно объяснить, кто в мировом интернете самый главный.

— К счастью, у интернета нет ни владельца, ни самого главного начальника, — вежливо вступал Игорь, отпуская Антона, на которого любые пустые разговоры действовали разрушительно.

— Это вы так думаете, молодой человек! — конечно же, джентльмен радостно переключался на Игоря, — А точнее, вы просто не задумывались раньше. Так не бывает, чтобы нечто существовало, а начальника у этого «нечто» не было…

— Поверьте… — и сам поражаясь собственному терпению, начинал объяснять Игорь, мысленно коря Палюрича за отсутствие в штате «Пробела» собственного медика. Как ни крути, а процентов пятнадцать всех посетителей были явными клиентами психиатра. То ли в городе в принципе проживало так много сумасшедших, то ли, как говорила Вера, «Пробел» попросту притягивал психов.

— Здесь у нас очень яркая энергетика, — с гордостью делилась своими выводами Вера, — Одни мы с тобой своими переглядываниями накаляем атмосферу до опасности возгорания… Плюс Палюрич со своим волшебным умением немножко приподымать настроение в радиусе десятка метров вокруг себя. Плюс остальные. Каждый по-своему, но все со странностями… У нас тут всем городским магам, экстрасексам и прочим психам раздолье. Шаровое поле для мощной подзарядки. Вот все они у нас и пасутся.

— Это ж хорошо. Если нас зажигают, значит это кому-нибудь нужно, — Игорь слишком всерьез относился к таким Вериным гипотезам, — Значит, мы сильны. Значит, есть в нас какие-то витамины, раз нами кормятся…

— Главное, не вырабатывать в тех, кто кормится, зависимость от нас. Иначе потом выходит, что мы в ответе за тех, кого приручили… И тогда уже не имеем ни малейшего права уходить, — от таких мыслей Вера обычно тускнела, и разговор замирал на время. Пережидал, пока и Игорь, и Вера вновь найдут в себе силы делать вид перед самими собой, что союз их имеет право на существование.

Вот в таком вот приподнято-взвинченном состоянии проходили теперь тяжелые трудовые будни. Глаза болели от недосыпа. Резкие звуки заставали врасплох, заставляя вздрагивать. Клиенты, уже все, производили впечатление людей, которые глубоко не в себе. Коллеги — тем более. Но Игорь и не думал об отдыхе. Каждый день, невзирая на «не свою» смену, Критовский, едва открыв глаза, рвался в «Пробел». Там, притаившись, ждали его взбалмошный рабочий день и спасительный релаксационный вечер. И то и другое, освещенное присутствием Веры, делалось необычайно важным и необходимым. Вот уже неделя, как, по окончанию очередного внеочередного дежурства (Игорь постоянно напрашивался отработать вместо кого-то из коллег, стремясь совместить свое рабочее время с Вериным), Критовский вежливо откланивался с коллегами и, спешно выскочив за крыльцо «Пробела», серой тенью нырял в ближайшую подворотню. Там Игорь закуривал, усмехаясь комичности собственного положения. Скажи ему кто раньше, что Игорь добровольно будет прятаться, «шифроваться», делать вид, что состоит со своей любовью в крайне поверхностных приятельских отношениях, Критовсикй бы возмутился и выдал бы в свет нравоучительную речь о подлости скрытности и пользе открытости… А сейчас? Только тайно, только полунамеками, только ощущениями… Сейчас Игорь чувствовал, что по-другому нельзя. Пока нельзя. И потому каждый раз нырял из «Пробела» в свою роковую подворотню и ждал. Вера появлялась обычно в течение пятнадцати минут. За это время Игорь успевал выкурить полторы сигареты и заскучать…

* * *

— Ну, Вера, ну насмешила! — хорошо поставленный смех Палюрича достигал даже заветной подворотни, где Игорь нелепо притоптывал на месте уже минут двадцать.

— Один-один, — чтобы расслышать Верин ответ, Игорю пришлось напрячь слух, — Ваша шутка тоже была достойной. До завтра.

«Ну наконец-то,» — Игорь уже даже собирался вернуться в «Пробел», дабы визуально поторопить Веру, — «Я тут жди, мерзни… А она там шутки шутит…»

— Вера! — откуда-то из недр «Пробела» пробился Анютин зов, — К телефону!!!

«Тьфу!» — Игорь расстроился. Сначала из-за вынужденного продления ожидания, потом из-за мыслей о том, кто звонил сейчас Вере, — «А, между прочим, тот, кто звонит, наверняка, имеет на её время куда больше прав, чем ты. Так что досада твоя, глупый Критовский, совершенно неуместна. Ты ведь изначально знал, с кем связывался,» — внутренний голос Игоря в последнее время стал до ужаса противным, — «Может, она уже попросту забыла о том, что ты ждешь?»

Критовский не выдержал и проскользнул вдоль стены к крыльцу.

— Забыл кое-что, — пояснил Игорь Палюричу, попыхивающему сигареткой у входа.

— Не кепку, часом? А то тут, знаешь ли, опасно стало кепки забывать…

— В смысле?

Оказалось, Палюрич решил подшутить над Верой и теперь пребывал в состоянии крайнего восторга от её ответных действий.

— Я всего-навсего дождался, пока она в очередной раз с тобой парочкой слов перекинуться отойдет, и вытащил из её мышки шарик. Ну, думаю, проводит тебя до крыльца, вернется, мышкой туда-сюда по коврику начнет шарить, а, фигушки — не работает больше мышка. Обиделась, что её во время рабочего дня так надолго оставили без прикосновений. Я уже даже продумал детали своей обвинительной речи. Вот, думаю, сейчас Верка только ныть начнет, что у неё компьютер не работает, и я заговорю. Плюс, интересно же, как барышня на такое горе, как поломка машины, отреагирует… Притаился, наблюдаю…

— И? — Игорь уже забыл все расстройства. Представлять Веру, лихорадочно трясущую мышь, потом озадаченно перегружающую компьютер, потом растерянно глядящую в сторону пустого рабочего места Игоря, было любопытно…

— Увы, в обморок никто не упал, крик не поднял… Так ни у кого она ничего и не спросила. Встретилась со мной глазами и сразу поняла, в чем дело. Видно, взгляд у меня слишком хитрый был… Подходит, говорит, мол Василий Васильевич, верните орудие труда. Я вернул. И, честно говоря, забыл даже о происшедшем. Но Вера, на то и Вера… Она — не забыла. Собрался я сегодня пораньше домой уйти. Ну, как обычно, подхожу к охраннику, жму руку, потом иду в подсобку за пиджаком и шляпой.

Дальнейшее Игорь слушал сквозь смех. Давненько уже за Палюричем замечались довольно четко выработавшиеся привычки, переносимые из вечера в вечер с механической одинаковостью.

— Человека всегда легко ухватить за привычки. Не в смысле обвинения,(из-за чего его ловить, это уже другой вопрос), а в смысле уязвимости места. Поэтому я их, привычки, всю жизнь стремилась не иметь. Чтобы схватиться было не за что… — Игорь вспомнил, как Вера когда-то говорила такое. Потом она еще прибавила, — И надо же. Всего за полторы недели ты стал самой укоренившейся моей привычкой. Привычкой, от которой я и не могу, и не хочу избавляться… Никогда бы не думала, что такое может случиться…

Но сейчас речь шла не об этом. Каждый раз, приходя на работу, чинный утренний Палюрич вешал пиджак в шкаф, а шляпу на угол дверцы шкафа. Уходя из «Пробела», ВасьВась, не глядя, поднимал руку и театральным жестом приподымал шляпу за поля, забирая её с дверцы шкафа. Так вот, в ответ на шутку с мышью, Вера приклеила скотчем шляпу Палюрича к дверце. Нужно было видеть растерянное лицо ВасьВася, осознающего, что привычные законы окружающего мира вдруг видоизменились. Поначалу, как обычно, с шестидесятизубовой улыбкой и голливудской легкостью, ВасьВась попытался приподнять шляпу за поля. Не вышло. Лицо ВасьВася на миг омрачилось, потом засияло снова. Повторив попытку и уяснив, что шляпа не сдается, ВасьВась, все еще стараясь совершить шляпоснимательство галантно и красиво, несколько раз дернул её на себя. И только потом, осознав происшедшее, понял, в чем дело. К тому моменту весь персонал «Пробела» уже катался по полу от смеха. Негодница-Вера, конечно, предупредила всех, чтоб следили за выражениями лица Палюрича.