Секретные бункеры Кенигсберга - Андрей Пржездомский

Начались буровые работы, которые эпизодически проводились в течение года, — сначала неподалеку от фабрики, а затем и в ее подвальных помещениях.

Из заключения Калининградской экспедиции

«…На полученных аномалиях в 1973–1974 годах пробурено 57 скважин на глубину от 10,5 до 20 метров. Скважины располагались как вокруг здания для выявления признаков шахты или штольни, так и внутри здания бывшего универмага… Со стороны, где по данным заявителя, пролегала штольня… бурение не дало ожидаемых результатов…»

Однажды поисковикам, казалось, повезло. Раскоп позади здания фабрики позволил натолкнуться на какой-то подвал, заваленный сгнившими досками и обломками ящиков. Под ними оказалась груда разбитой и целой посуды. На тарелках легко различался фирменный знак и надпись «Кафе Штайнер». Но самое тщательное обследование не привело к обнаружению подземного хода или колодца, уходящего вниз к искомым бункеру или штольне. Энтузиазм поисковиков стал понемногу угасать. «Достоверные» сведения Зонненшайна и воспоминания Крылова и Куделяка теперь уже не казались безупречными с точки зрения объективности. Поэтому было принято решение организовать встречу с заявителями, а если возможно, то, пригласив их в Калининград, попытаться точнее определить местонахождение объектов, о которых они сообщали в своих письмах.

В сентябре 1974 года в Калининград из Саратова приехал Владимир Васильевич Крылов. Здесь состоялась встреча бывших фронтовиков, не видевшихся друг с другом более десятка лет. Постаревшие, но по-прежнему энергичные, они с готовностью приняли предложение еще раз пройти по центральным улицам города, чтобы поточнее определить местоположение подвала, где в апреле 1945 года лежали ящики с янтарными изделиями и старинными знаменами. Чтобы не быть субъективными, предоставим место официальному документу, отфиксировавшему эту попытку.

Из справки о работе с заявителем В. В. Крыловым

«…Крылов В. В. самостоятельно ориентировался на местности в районе старого города. Ориентирами, которые сохранились до настоящего времени, для него были направление улиц Ленинский проспект — Житомирская (быв. Штайндамм), здания Дома одежды и фабрики индпошива (быв. универмаг „КЕПА“), остатки развалин замка.

В результате первого визуального осмотра тов. Крылов В. В. высказал предположение о месте захоронения музейных ценностей, которое находится в районе объектов „Бункер Брюсова“ — „КЕПА“…

…Продолжая изучение этого района, тов. Крылов встретился с тов. Бутенко И. Р., проживающим с 1945 года в районе „КЕПА“. На основании своих воспоминаний и воспоминаний Куделяка A. B., а также сопоставляя данные о размещении старых зданий и дворов, тов. Крылов сделал вывод, что подвал с захоронением ценностей находился во дворе под зданием на том месте, где в настоящее время располагается магазин…»

Примечательно, что в процессе определения местонахождения объекта и Крылов, и Куделяк независимо друг от друга привели сотрудников экспедиции к известной фабрике на Ленинском проспекте, что, безусловно, доказывало объективность их воспоминаний.

С приглашением в Калининград Зонненшайна, с которым была установлена устойчивая переписка, было, разумеется, гораздо сложнее. Тем не менее руководство экспедиции направило письмо в Генконсульство СССР в Лейпциге с просьбой оказать содействие в организации поездки Зонненшайна в Советский Союз. В проработку этого вопроса включилось и советское посольство в Берлине. Но тут неожиданно заколебался сам Пауль Зонненшайн, до этого выражавший готовность приехать в Калининград и показать все на месте. В одном из своих писем, ссылаясь на недавно перенесенную тяжелую операцию, он сообщал, что приехать не сможет. А потом вдруг вообще заявил: «Что-либо другого дополнить… кроме того, что я уже написал по этому вопросу (по вопросу укрытия ценностей в 1944 году. — Авт.), я не могу и заверяю, что мои данные о музейных ценностях правдивы. Больше я вам ни в чем помочь не могу. Я надеюсь, что это дело является завершенным для меня».

В ответ на наводящие вопросы немец присылал явные отписки, практически ничем не дополняющие уже сообщенную им информацию. А в самом начале 1976 года пришло письмо, заставившее сотрудников экспедиции серьезно задуматься по поводу искренности Зонненшайна. В письмо была вложена вырезка из газеты «Нойес Дойчланд», в которой излагалась широко распространенная версия о тайной эвакуации Янтарной комнаты из Кёнигсберга морским путем и возможном нахождении ее в трюмах затонувшего у выхода из Данцигской бухты лайнера «Вильгельм Густлов».

Из письма Пауля Зонненшайна. 1 января 1976 года

«Мой приезд я бы не считал необходимым, так как прилагаемая газета представляет… убедительные доказательства (так же, как и показания нацистского гаулейтера Коха) того, что ценности были приняты на борт одного корабля в Гдыне в марте 1945 года. Вырезку из газеты прилагаю.

С почтенным уважением

Пауль Зонненшайн».

Было совершенно ясно, что в поведении «живого участника» захоронения ценностей в Кёнигсберге произошли серьезные метаморфозы. После того как в многочисленных письмах он подробно рассказывал об уже известных нам событиях весны и лета 1944 года, Зонненшайн почему-то вдруг резко решил не только прервать свои воспоминания, но и вообще прекратить переписку. Не говоря уже о том, что ехать в СССР он явно не собирался. Похоже, что он кардинально пересмотрел свои взгляды на оказание нам помощи в розыске похищенных нацистами ценностей. Все это наводило на мысли о том, что произошло это не без какого-то внешнего влияния, а последующие события позволили считать это предположение небезосновательным. Для того чтобы снять все возникшие вопросы и сомнения, а главное, хоть как-то компенсировать отказ Зонненшайна приехать в Калининград и показать точное месторасположение шахты во дворе ликерной фабрики, было решено воспользоваться предстоящей поездкой в ГДР начальника экспедиции Елены Евгеньевны Стороженко и одного из ее сотрудников.

…Скорый поезд «Берлин — Магдебург — Вернигероде» домчал их за каких-нибудь три с половиной часа до широко известного своими фахверковыми постройками города, расположенного у подножия лесистых склонов Гарца. Тем, кто бывал в Вернигероде, конечно запомнилась великолепная средневековая ратуша в стиле ренессанс с остроконечными башенками и резными фигурами, создающими атмосферу народных сказаний и обычаев. Но тогда Елене Евгеньевне было не до осмотра достопримечательностей. Времени было в обрез, а до Хоппенштедта, где проживал Зонненшайн, предстояло еще добираться минут сорок на автобусе.

Небольшой домик под черепичной крышей на улице Остерквинштрассе они нашли быстро, про себя отметив, как похожи эти провинциальные городки на калининградские пригороды. Так и кажется, что находишься где-нибудь в районе Большого Исакова, Первомайского или Суворова. На звонок к калитке вышла из дома женщина лет сорока. Она с недоумением смотрела на незнакомцев, а поняв, кто это, не смогла скрыть досады. Как выяснилось, Пауля Зонненшайна уже неделю не было дома, так как он по случаю предстоящей операции, связанной с удалением камней в почках, находился в стационаре городской клиники Вернигероде. Фрау Зонненшайн не предложила гостям пройти в дом, а лишь сказала, что они могут навестить ее мужа в больнице в шестнадцать часов, когда заканчивается послеобеденный сон и больным разрешается выйти погулять в старый парк, расположенный на территории клиники.