Свергнутые боги - Олег Аникиенко

– Успокойтесь, – цыкнул на них Николс, – Рябой правильно едет. Все выезды уже закрыты. Заедем в центр, там бросим тачку со всем оружием и уйдем по одному дворами. Три дня отсиживаемся в подвалах. Деньги зарываете в подвале, только потом выходите за едой. Если повяжут, вы уже неделю в городе, приехали на работу устраиваться.

– Я попробую по прямой от них оторваться, как отстанут – в сторону уйду, – пояснил Рябой.

– Стрелять начнут, – с опаской оглянулся Сусел.

– В городе не начнут. Тут жилые дома, другие машины и случайные прохожие, – успокоил его Николс.

Неожиданно беглецы увидели, что дорога перекрыта двумя машинами ГИБДД, за которыми суетились люди в форме.

Рябой не стал останавливать машину, а включил пониженную передачу, машина взревела двигателем и протаранила преграду. «Жигули» разлетелись в стороны, как костяшки домино. Вслед джипу раздались выстрелы. Машина присела на задние колеса и стала вилять из стороны в сторону. Сзади раздался скрежет.

– Колеса прострелили, – сквозь сжатые зубы с неистовой злобой процедил Николс.

– Хана нам, – с фатальным спокойствием выдохнул Сусел.

Впереди показалось большое офисное здание, окруженное парковкой со множеством машин. По вывескам наружной рекламы стало понятно, что это банк. Неподалеку от него виднелась жилая пятиэтажка.

Рев двигателя нарастал. Рябой уже не утруждал себя переключением скоростей. Жестко перепрыгнув бордюр, машина влетела в стеклянный фасад банка, и несколько человек отлетело в стороны. Машина, прокатившись через весь зал, врезалась в информационный стенд.

Охрана зала оказалась деморализована таким внезапным вторжением. Из дымящейся машины вышли три человека с автоматами и расстреляли двоих охранников, третий отбросил помповое ружье и лег на пол.

Стольник вышел из машины с неохотой.

– Уважаемые клиенты и служащие банка! – торжественно объявил Николс и вскинул автомат, напомнив этим жестом героя из дешевого боевика. – Банк захвачен, а вы все объявляетесь заложниками. Чтобы я не был вынужден вас убивать, прошу лечь на пол и не выполнять никаких действий без нашей команды.

Люди растерянно переглядывались, несколько более понятливых послушно легли на пол. Сбитые машиной корчились на полу, держась за ушибленные места.

– Слово «прошу» вы, значит, не понимаете? – со злой усмешкой уточнил Николс и добавил: – Ну, тогда приказываю: лежать!

Очередь из автомата присыпала побелкой мгновенно распластавшихся посетителей банка.

На улице раздавался вой подъезжающих милицейских машин.

– Внимание группы вооруженных людей, проникших в банк! Здание оцеплено бойцами спецподразделений. Приказываем вам добровольно сложить оружие, это облегчит вашу вину. Выходите по одному с поднятыми руками.

Николс поманил пальцем хлипкого лысоватого мужичка. Тот начал подползать к нему, боясь встать с пола.

– Да поднимись на ноги, чмошник, – с пренебрежением выплюнул слова главарь банды. – Сейчас выйдешь к ментам с поднятыми руками и скажешь, что мы захватили всех, кто находился в банке, в заложники.

Мужичок отрицательно закрутил головой.

– Давай иди и руки не забудь поднять, а то пристрелят, – распорядился Николс и потерял к нему интерес. – Кто тут старший?

Мужичок засеменил к выходу. Одна из лежащих на полу женщин подняла руку, напомнив этим жестом школьницу из младших классов.

– Вставайте и идите сюда, – распорядился Николс.

Женщина послушно подошла. Нервная дрожь сотрясала ее полное тело.

– Вас как зовут? – поинтересовался Николс.

– Марья Алексеевна, – запинаясь, ответила женщина.

– Как славно! – обрадовался Николс, рассматривая ее бейдж. – Мою воспитательницу в колонии-малолетке так же звали. Вижу я, вы – администратор зала? Не надо бояться, Марья Алексеевна, вы нам будете помогать, и все будет нормально. Хорошо?

Женщина послушно закивала.

– Дайте указания нескольким служащим отнести стулья, столики, компьютеры и папки с документами к окнам и заложить двери. Ах да, перед этим пусть соберут всю наличку в мешки.

Женщина кивнула и, скованно переступая, отошла. После ее указаний кассиры вытащили мешки для мусора и стали складывать в них деньги. Две женщины стали носить папки с бумагами и стулья к входным дверям.

Стольник в упор посмотрел на Николса.

– На что ты рассчитываешь?

– Мы предъявим свои требования, попросим вертолет, продукты и, взяв несколько заложников, улетим в сторону Самары или Казани. Там нас не найдут.

– Тебе никто не даст уйти.

– Тогда мы расстреляем всех заложников.

– Но ведь вас все равно убьют!

– Умирать – так с музыкой!!!

– Сдайтесь!

– Зачем? Чтоб нас посадили пожизненно? Если бы расстреливали или работать заставляли, искупая свой долг перед обществом, я бы согласился, но бессрочно гнить в безделье… Нет уж.

– А ты остальных спросил?

– Пацаны, вы в тюрьму или здесь поляжем?

– Я за то, чтобы в переделке полечь, – решил Сусел.

– А я за то, чтобы в тайгу свалить, там экология хорошая, – выказал свое желание Рябой.

– А их спросили? – сухо спросил Стольник, кивнув на заложников.

– Они терпилы, их не спрашивают, – хмыкнул Сусел. – У нас автоматы – значит, мы правы.

– Так, стоп! – поднял руки вверх Харитон. – То есть вы считаете, что убить невинных людей – это не беспредел?

– Намерения их убивать нет, – пояснил Рябой. – Они нам нужны как прикрытие.

– Но вероятность-то есть, – покачал головой Стольник. – Давайте сделаем по справедливости. Заложников отпускаем, и вы сами принимаете решение – сдаться или погибнуть при штурме, заплатив за свои поступки. Никто, кроме вас и тех, кто обязан по долгу службы вас наказать, не может пострадать – даже теоретически.

Сусел нервно дернул автоматом. Харитон поймал автомат за дуло и завязал его на узел.

– Два автомата у вас еще есть, так что пострелять при желании возможность имеется. И еще забыл сказать: это не предложение, это мое решение, и если вы начнете ему противиться, штурмовать будет некого.

– А ты? – спросил Сусел.

– А я ухожу.

– Ты нас кидаешь! – с ухмылкой произнес Николс, все это время стоявший с идеально прямой спиной. – А говорил, что мы одна банда…

– Не я говорил, а ты. И не кидаю, а поступаю по справедливости. Ухожу, потому что это не моя война, – пояснил Стольник. – Я понял, за что вы воюете, – ради самого процесса и ради денег, которые тратите на свои прихоти. Вы как бешеный волк, который убивает ради удовольствия, а не ради еды. Беспредельщики уже хотя бы потому, что брать чужое нехорошо. Человек вкладывал силы, надеясь заработать и добиться чего-то большего в жизни. Помочь своих детенышей на ноги поставить, а вы у него забираете собственность, вызывая желание вас убить. Вот вас и убьют сейчас, потому что мысли материальны. Да это и по понятиям. Вы вправе выбрать, сдаться, чтоб принять наказание, или умереть. В любом случае это будет ваш выбор. Это по справедливости. Плохо, что и я стал беспредельщиком, идя вашим путем, но то, что я все осознал и отхожу от бандитских дел, частично меня очищает перед самим собой. По понятиям, я должен вас уничтожить, ведь беспредел карается беспределом, но я был вашим подельником и не вправе вас судить. Я ухожу. Сами примите решение о своей судьбе.