Заставь меня остаться - Юлия Гауф

трудом могу вспомнить. А сейчас узнала человека, которого видела в детстве. Не очень часто.

На фотографиях видела. Однажды бабушка отводила меня к папе в отдел, и там я тоже его видела. Он меня даже барбариской угостил, помню. Я вообще много всякой ерунды помню.

А, нет, еще я видела его на снимках в сети. Любопытствовала, когда Дмитрий Константинович помог мне с квартирой и документами, залезла в сеть, и нашла информацию заодно и про его сына. Может, именно поэтому сразу и узнала?

Хотя, Василий Игнатов не особо изменился с юности, надо признать.

К папе в отдел он пришел мажором. То ли с психфака, то ли с юридического. Буквально сразу после получения диплома, как отец рассказывал. Почему я рассматривала снимки папы с работы? Потому что, хоть я была ребенком, даже не подростком, Василий Игнатов мне понравился. По фото, да. Как знаменитость. Я так одно время по Диме Билану фанатела.

Василий Дмитриевич Игнатов из тех, кто во вкусе любой девушки, которая не влюблена. В меру смазливый, в меру красивый. Есть и неправильность во внешности, которая цепляет — нос длинноват, и с небольшой горбинкой. На фотографиях с корпоративов он был юным, улыбчивым, и именно его улыбка меня очаровала, пусть моя «любовь» и длилась недолго.

Сейчас он тоже улыбается. А я в ответ улыбку подарить не могу.

Василию сейчас сколько? Тридцать пять примерно. И, надо же, не изменился. Выглядит не мужчиной, а парнем.

Красивый. Осанка — супер. На безымянном пальце обручальное кольцо. Почему, несмотря на то что мне так дерьмово, я всё это подмечаю? Подмечаю эти детали, несмотря на то, что знаю, что это за человек!

Он же сволочь! Папа мой тоже сволочь, но он папа, мне от него ничего не грозило. Другим — да. Мне — нет. А от Игнатова может прилететь. И лицо свое он не скрывает.

Мне конец?

Он… он Егора запытал. Из-за девушки, которая отказала ему, но не отказала Егору. Неужели такая любовь сильная, или просто уязвленное эго? Что бы ни было, страшно представить человека, способного связать другого, и пытать током, паяльником, бить, да так сильно, что выход в окно кажется лучше, чем терпеть всё это…

Боже!

— Надеюсь, тебе удобно? — спросил он доброжелательно.

Смотрит на меня тоже доброжелательно. Просто, блин, лучший друг. Стоит, привалившись спиной к стене, руки на груди сложил, и улыбается мне.

Я помню, что тоже должна быть вежливой, скромной, не нарываться. Я все это помню, но какого черта он не скрывает свое лицо? Это капец как пугает! Это точно означает, что меня не планируют выпускать живой.

— Василий… Дмитриевич? — спросила, пытаясь сдержать чих.

Очень уж здесь пыльно.

— Узнала? Мне льстит. Так что, удобно тебе здесь?

— Нет, — я села на кровати, залезла на нее с ногами, и обняла колени. — Мне плохо. Здесь грязно.

— Придется потерпеть.

— И мне дурно. Меня ударили?

— Пару раз тебе прилетело, — кивнул Василий. — А еще тебе вкололи какой-то транк-анксиолитик, вроде. Я не интересовался.

— Мне плохо, — повторила я, посылая к черту наставления папы про вежливость и скромность.

Лицо-то он не скрывает. Если разорусь сейчас — угомонят. Если буду вежливой — не уговорю меня отпустить. Я просто могу быть собой, не истерить, и попытаться выбить для себя хоть что-то. Пока думаю, как отсюда сбежать. Правда, сомневаюсь, что получится. Я не этот чертов Рэмбо, к сожалению!

— Ничем не могу помочь, — все с той же обаятельной улыбкой ответил Василий, продолжая разглядывать меня, как какую-то занятную зверушку.

Надеюсь, сейчас я страшная, и он не решится на изнасилование. А если решится? Тогда придется терпеть.

— Можете. Вы можете помочь. Мне бы воды.

— У кровати три бутылки, — он указал глазами вниз, я свесилась с кровати, и убедилась, что вода была рядом со мной все это время.

— Спасибо.

— Еду скоро принесут.

— Спасибо, — повторила я. — И… Василий Дмитриевич, вы, может, не знаете, но я беременна.

— Я знаю.

Ну да. На него же работает человек Марата, если я правильно все сопоставила.

— Я нездорова, мне нужно правильное питание. Особая диета по содержанию микроэлементов. Витамины, и…

— Придется потерпеть. Повара нанимать для тебя я не стану. Но бургерами обеспечу, — скривил Василий губы в усмешке.

Кивнула. Я и не рассчитывала на сбалансированное питание, витамины и санаторий. Просто болтала, рассматривая комнату. Окно вроде небольшое, шторы блэкаут не пропускают свет, потому и была такая чернота кругом. Обои желтые, дрянные, будто их с начала девяностых не переклеивали. Пол… балконка, вроде. Тоже желтый. Комната примерно метров восемь, или около того. На полу клубки пыли. Постельное белье у меня тоже в цветочек, примерно на таком я спала, пока с бабушкой жила. А ведь Игнатовы богаты! Я точно не у них дома, а… где-то.

Василий продолжает меня разглядывать. И мне это не нравится. Зачем явился? Где угрозы? Где злодейские речи? Где хоть что-то, что даст мне подсказку?

Где, черт бы его взял?

И Марат тоже где? Я очень хочу, чтобы он меня спас! И я злюсь! Когда Марат мне нужен, его нет…

— Я помню вас, — постаралась я мило улыбнуться, и это у меня даже получилось. — Вы ведь с папой моим работали. Потом Дмитрий Константинович, как я вернулась сюда, здорово мне помог с документами и оформлением на меня квартиры бабушки. Я ваше фото в интернете видела. Папа очень хорошо о вас отзывался.

Василий поощрительно кивнул мне, а я призвала весь артистизм, который мне отсыпала природа. Маловато, но что уж есть, чем богата. Совсем идиоткой прикидываться не стоит, но в меру глупышкой — почему нет?

— Папа говорил, что ваша семья всегда мне поможет. Я в беду попала, да?

— Да, девочка. Ты попала.

Глава 33

— Мне… кто-то зло причинил, и вы мне помогаете? — я продолжила играть.

Отчаянно. Уже понимая — игра провалилась, артистка из меня такая же, как и Рэмбо. Хреновая.

Не выйдет состроить из себя умалишенную, принявшую похитителя за спасителя, и сыгравшую на этом. Да и Василий… он сволочь, но вряд ли глупее меня. Умнее — сто процентов.

— А если скажу, что да, что я тебя спас от злодеев, то что?

Он издевается. Точно, у меня не вышло,