Сон в тысячу лет - Елена Кондрацкая

Полёт растревожил раны Мико, и она ухватилась за руку Райдэна, стараясь отдышаться и унять боль.

– Ну и как ты предлагаешь мне это скрывать от Акиры? – проворчала она, жмурясь.

– Двигаться плавно и грациозно и на какое-то время воздержаться от развлечений в спальне, – невозмутимо ответил Райдэн.

Щёки Мико вспыхнули.

– Да как ты…

– Не переживай, беглянка, осуждать – дело твоих соседок и родственников. Мы же, ёкаи, как дикие животные, совокупляемся, не испытывая стыда.

– О, Сияющая Богиня, какой же ты…

– Мерзкий? Гадкий? Жалкий? – закривлялся Райдэн. – Ты меня ненавидишь и дел иметь со мной не хочешь. Давай не будем повторяться и сразу разойдёмся.

– Я тебя не понимаю, – покачала головой Мико. – Тебя как будто два. Или даже три. И я совсем не знаю, какой из вас настоящий.

Райдэн пожал плечами, глаза его озорно сверкнули. Он наклонился к Мико и прошептал:

– Тот, что хуже всех.

Мико посмотрела в темноту его глаз, стараясь разглядеть правду, что прячется за ней.

– Я так не думаю.

– Мико. – Райдэн взял её за плечи и улыбнулся краешком губ. – Давай-ка я тебе объясню, что происходит. Тебе кажется, что мы похожи. Думаю, ты начала испытывать ко мне жалость, может быть, даже нежность, когда увидела шрамы на моей спине. Ты подумала, что я такой же, как и ты, раненый и отвергнутый. И, возможно, даже то, что я веду себя как подонок из-за того, что кто-то когда-то сделал мне больно. Но это не так. Я просто веду себя как подонок. Да, иногда я совершаю поступки, которые можно оценить как хорошие. Потащился с тобой к цутигумо, спас твою жалкую жизнь. Так что все твои нежные чувства, которые сбивают тебя с толку, заставляют сомневаться в себе, во мне, в твоих отношениях с Акирой, на самом деле не имеют ко мне никакого отношения. Мне они не нужны, и забота твоя мне не нужна. И тебе это всё не нужно. Ты сама скоро поймёшь это. Если хочешь, можем проверить. Я могу тебя поцеловать. Или! – Он подмигнул. – Мы можем даже совокупиться, как дикие звери! Хотя, нет, думаю, это плохая мысль, здесь я точно переплюну Акиру в мастерстве и чувственности…

Мико не покидало чувство, что она наблюдает за каким-то очень дурацким спектаклем. Она не верила ни единому слову Райдэна. И чем больше он говорил, тем менее убедительным казался.

– Ты всё это говоришь… – протянула она, – про меня или про себя? Про мои чувства или про свои?

– Я… что? – Райдэн казался ошарашенным.

– Я не питаю иллюзий насчёт того, что ты добрый малый, Райдэн. Ты совсем не добрый и не прекрасный. И ведёшь какие-то тёмные, далеко не добрые игры, в которые втягиваешь и меня. Возможно, ты и спас меня только для того, чтобы я осталась частью какого-то твоего коварного плана. Но я вижу, что это не всё. Никто не хочет быть плохим и никто не может состоять полностью из темноты или света. И ты не исключение, Райдэн. Но я не хочу и не буду заглядывать в твою темноту. И, можешь не переживать, я никогда тебя не полюблю.

Руки Райдэна отпустили плечи Мико и плетьми повисли вдоль тела, словно вмиг лишившись последних сил. Глаза его потухли, снова сделавшись непроницаемыми, на лицо вернулась болезненная бледность.

– Но в любом случае, – Мико убрала с его лица непослушную прядь, стараясь не морщиться от боли, – спасибо, что спас меня.

Улыбнувшись Райдэну одними губами, она расправила плечи, развернулась и направилась в дом. Только оказавшись в своей комнате, Мико позволила себе привалиться к стене, обессиленно сползти на пол и разрыдаться.

Она не знала, о чем именно льёт слёзы. О Райдэне, о себе, о своём израненном теле, о сестре, которую так и не смогла найти, об испытаниях, к которым была не готова, об отнятой жизни, об Акире, от которого требовала честности, но с которым не была честна сама. Мико горевала обо всём сразу так яростно и надрывно, словно силясь выплакать все слёзы, которые у неё просто не было времени выплакать раньше. Она всё бежала и бежала куда-то без оглядки с тех пор, как умерли родители. Если подумать, она и по ним не успела поплакать тогда. Ей пришлось быть сильной, чтобы успокаивать Хотару, стать ей примером и опорой и не дать им обеим умереть с голоду. Так что сегодня Мико плакала и по ним.

Дверь тихонько скрипнула, и в комнату пробралась девочка-акасягума с тоненькой красной косичкой. Она молча подобралась поближе, села на корточки, положила на пол рисовый пирожок, завёрнутый в лист бамбука, и замерла, будто боясь спугнуть Мико. Жёлтые глаза светились в темноте.

Мико покосилась на пирожок и всхлипнула.

– Как тебя зовут? – спросила она.

Акасягума пожала плечами:

– Нам не дают имён, но другие духи зовут меня Ю. Так зовут всех акасягума, кто работает в онсэне. Но вы, госпожа, можете называть меня так, как вам нравится.

Мико размазала по лицу слёзы.

– Ю… Юри. Как тебе имя Юри? – спросила она, с трудом выговаривая слова. Рыдания всё ещё давили грудь и застревали в горле.

– Спасибо, госпожа, за такое чудесное имя. Я буду носить его с честью! – просияла акасягума и подвинула пирожок поближе к Мико. – Он со сладкими бобами. Юри стащила его с кухни, чтобы съесть, но когда проходила мимо вашей комнаты, подумала, что вам он нужнее.

– Я не голодна, спасибо, – слабо улыбнулась Мико.

– Тогда Юри может съесть?

Мико кивнула, акасягума подхватила пирожок и целиком запихнула в рот, прямо вместе с бамбуковым листом.

– А родители у тебя есть? – спросила Мико.

– Нет, мы появляемся там, где нужны. И исчезаем, когда нужды в нас больше нет. А у вас, госпожа, есть родители?

– Были. Умерли два года назад.

– Что с ними случилось? – Юри подползла ближе.

– Заболели. – Мико ещё никому не рассказывала эту историю целиком. Возможно, от этого слова полились сами собой. – Той зимой многие болели. Она вышла ужасно холодной и снежной. Дорогу замело, и к лекарю оказалось не добраться. Мы с Хотару пытались помочь родителям, как умели: кормили и поили в основном. Даже раздобыли у соседей каких-то трав. Но в итоге ничего не вышло. А потом и Хотару заболела, но слава Сияющей Богине, всё обошлось. Не знаю, что было бы, останься я совсем одна.

– Разве люди не должны умирать? Господин Акира говорит, что ваша жизнь короткая, но яркая, как у светлячка. За вами интересно наблюдать и наслаждаться вашим сиянием, но рано или поздно вы потухнете и превратитесь в прах.

– Господину Акире нужно меньше болтать, – хмуро ответила Мико, пряча лицо в коленях. – Пусть по сравнению с вечностью наша жизнь коротка, как у букашки, для нас эти десятки лет очень важны и ценны, других у нас попросту нет. Поэтому, когда кто-то или что-то сокращает наш и без того короткий век, это нечестно, жестоко и очень печально.

Юри задумчиво засопела. Ей – духу, пришедшему из ниоткуда и исчезающему в никуда, – наверное, было очень сложно понять чувства Мико. Юри попросту не знала, что такое жизнь и смерть, кто такие родные и близкие, у неё даже имени не было. Всё, что она знала в своей жизни – работа в онсэне и игры с другими духами, такими же как она.