Войны и битвы скифов - Михаил Елисеев

Вражеские наездники продолжали описывать смертоносные круги вокруг обречённого войска. И Каран, и Андромах, и Менедем прекрасно понимали, что отступление к Мараканде будет безумием, потому что их всех просто перестреляют по дороге назад. Необходима была позиция, где можно было бы закрепиться, перевести дух, перестроить войска, а главное, укрыться от этих летящих отовсюду стрел. И такое место, по их мнению, находилось недалеко. На берегу протекавший рядом реки Политимет рос небольшой лес, который хоть на какое-то время мог защитить отчаявшихся людей от скифских лучников.

Но до него надо было ещё дойти. Командиры, срывая голоса, стали строить свои войска в квадрат, надеясь организовать правильный отход, и всё это по-прежнему происходило под проливным дождём вражеских стрел. Македонские щиты были сплошь утыканы стрелами, раненых просто бросали там, где их подстрелили, и весь путь до Политимета был отмечен десятками мёртвых тел, устилавших раскалённую солнцем равнину. У всех македонцев была одна мысль – добраться до спасительного леса и там занять оборону, укрывшись от вездесущих наездников. Но натиск скифов не ослабевал, и они по-прежнему в упор расстреливали македонские шеренги, в которых зияли уже громадные бреши. Многие саки соскакивали с коней и вытаскивали стрелы из тел сражённых врагов, из брошенных щитов, а то просто выдергивали их из земли. И потому смертоносный дождь, падавший на македонские ряды, не прекращался ни на минуту!

Однако когда отчаявшиеся и обессиленные македонцы достигли края леса, легче не стало, поскольку командир конницы Каран решил вывести своих всадников под прикрытие реки и, никому ничего не сказав, начал переправу. Продираясь сквозь заросли, кавалеристы по обрывистому берегу спускались к воде и, борясь с течением, начали переходить через реку. Но на другом берегу их уже ждали! Мало того, из лесных зарослей поднялись пешие лучники, и град стрел выкосил передние ряды пришедшей в совершенное расстройство конницы. Но самое страшное было не в этом – увидев, что кавалерия уходит за реку, пехотинцев охватила паника, и, ломая строй, они тоже бросились к Политимету. Приказов никто не слушал, а солдаты, побросав щиты и сариссы, буквально ввалились в реку, где образовалась каша из людских и лошадиных тел.

Тщетно переводчик Фарнух убеждал Андромаха и Менедема принять на себя командование и спасать войско, ответственности на себя брать не захотел никто. Македонский отряд в один миг превратился в неорганизованную, охваченную паникой толпу. Спитамен знал, что делал, когда оставлял своих бойцов в засаде на противоположном берегу Политимета. Сидя на конях, согдийцы и скифы поражали из луков тех, кто пытался выбраться из реки, а если кому-то из македонцев это и удавалось, то с ними расправлялись прямо на берегу. Конные лучники выезжали на мелководье и, стоя вдоль переправы, в упор расстреливали фалангитов, которые оказались полностью беззащитны перед ними. Затем, расстреляв последние стрелы, скифы погнали коней в беснующуюся толпу и принялись рубить мечами обезумевших от страха солдат базилевса.

Воды реки окрасились кровью, множество мёртвых тел несло вниз по течению, а бойне не было видно конца. Немногие из македонцев, те, кто ещё сохранил способность что-то соображать и не бросил оружия, ринулись на небольшой островок посередине реки. Но по приказу Спитамена, скифские и согдийские наездники окружили островок и перестреляли всех, кто там укрылся. Некоторых македонцев удалось захватить в плен, но их тут же прикончили – так велика была ненависть к завоевателям.

Победа была безоговорочной, а торжество Спитамена полным. На берегах Политимета был развеян миф о непобедимости солдат Искандера Двурогого.

* * *

Одной из причин, которая привела к такому небывалому разгрому македонского войска, было то, что Александр, как это ни парадоксально прозвучит, не назначил главного военачальника. Из текста Арриана следует, что у всех стратегов были равные полномочия, а Фарнух – переводчик – должен был отвечать за контакты с местным населением. Но из того же текста можно сделать вывод о том, что именно Фарнух был ответственным за исход операции. Вполне возможно, что идея поймать Спитамена исходила от него и именно переводчик убедил Андромаха, Менедема и Карана ввязаться в эту авантюру. Зато, когда начался настоящий бой, горе-полководец решил передать командование профессионалам. Но не тут-то было! «Фарнух хотел передать командование македонцам, которые были с ним вместе отправлены, под тем предлогом, что он в военном деле человек несведущий и послан Александром больше для воздействия на варваров, чем для ведения войны» (Арриан).

Реакция македонских военачальников на это предложение была просто потрясающей, поскольку все трое дружно отказались принять единоличное командование над находившимся в критическом положении отрядом. И дело даже не в том, что они считали себя некомпетентными или неискушенными в ратном деле. На мой взгляд, они просто боялись. Причем не скифов и Спитамена, нет, они, как это ни странно, боялись своего царя! «Андромах, Каран и Менедем не приняли, однако, командования, боясь, как бы не показалось, что они нарушают приказы Александра и своевольничают, а кроме того, в эту страшную минуту они хотели, в случае поражения, отвечать каждый только за себя, а не нести в качестве плохих военачальников ответственность за все» (Арриан).

Дело в том, что накануне вторжения в Среднюю Азию Александр обрушил на командный состав армии репрессии, казнив нескольких высших командиров и людей из их окружения. «Дело Филоты» не на шутку перепугало македонских военачальников, которые стали бояться вызвать недовольство своего повелителя. Исходя из того что при отправке войск в Мараканду Александр не сделал четких распоряжений о том, кто является главнокомандующим, а ответственным за исход операции, судя по всему, назначил Фарнуха, то и результат был соответствующий. Переводчик так накомандовал, что македонские стратеги не рискнули исправлять его ошибки. Ведь обвинений в своевольстве и самодеятельности со стороны базилевса они, как оказалось, боялись больше, чем поражения от Спитамена.

Но это одна сторона медали.

Дело в том, что Спитамен оказался прекрасным полководцем и так повёл дело, что похоронил македонскую славу на берегах Политимета. Судя по всему, согдийский военачальник очень неплохо знал своих соседей, заречных скифов, да и последним он, надо думать, был хорошо известен. Иначе бы они никогда не пошли на союз с человеком, о котором не имели ни малейшего представления. Более чем вероятно, что согдиец встречался с саками и в бою, и в мирные дни. Яксарт являлся пограничной рекой, вооружённые стычки происходили там регулярно, и времени, чтобы изучить и оценить тактику своих воинственных соседей, у Спитамена было предостаточно. И когда на его страну упала мрачная тень Искандера Двурогого, согдийский полководец все свои полученные знания применил на практике. Он стал одним из самых страшных противников сына Аммона, и Александру потребовалось несколько лет для окончательной победы над Спитаменом.

Что же касается сражения на реке Политимет, то это был пример классической скифской манеры ведения боя, где были задействованы все её основные элементы: изматывание врага, ложное отступление, бой на дальней дистанции, засада и, наконец, вывод практически небоеспособного противника под удар главных сил, а затем его уничтожение! Арриан пишет, что «спаслось не больше 40 всадников и человек 300 пехотинцев». Это были очень серьёзные потери для македонской армии, ибо в решающих битвах с Дарием историк указывал значительно меньшие цифры.