Лебединая песнь. Книга 2. Страна мертвых - Роберт МакКаммон

Человек в коричневой парке стоял, глядя на забинтованные руки. — Что же случилось, пока я не следил за ними? — спросил он с тягучим южным акцентом. На мгновение печатный пресс был забыт. Зеркало, которое не отражало, единственное зернышко кукурузы, забинтованные руки…

Все это беспокоило его, так же как и стеклянное кольцо, потому что он их не понимал. И было еще что-то, что-то связанное с этой фигуркой на полу. Что это было? Это ничто, подумал он, меньше чем нуль. Кусок дерьма, который проходит по канализационной трубе Мериз Рест.

Но почему он чувствовал что-то еще при виде этой фигурки? Что-то…

Угрожающее.

Он поднял правую руку. Тепло пульсировало в пальцах, на одном из них загорелся огонь, и этот огонь распространился по всей ладони. Через несколько секунд его рука была как в перчатке из огня.

Решение относительно всех тех вещей, которых он не понимал, было простым. Уничтожить.

Он потянулся к голове, на которой была корка из наростов.

— Нет.

Шепот был слабым. Но рука, которая схватила его запястье, еще сохраняла какую-то силу.

Человек в коричневой парке недобро посмотрел на него, и при свете от горящей руки Расти увидел его лицо, обветренное, с грубыми рубцами, плотной седой бородой, и глаза его были такие голубые, что даже почти белые.

От прикосновения к этому человеку по костям Расти пошли волны холода, и больше всего на земле он хотел сейчас отдернуть руку, но холод поразил его нервы и удержал от этого. Расти сказал: — Нет. Не трогай Свон, сволочь.

Он увидел, что мужчина слабо улыбнулся, это была улыбка сожаления, но потом сожаление прошло.

Мужчина протянул руку и схватил своей горящей рукой Расти за горло. И шея Расти оказалась в петле из огня. Когда Расти вскрикнул, мужчина приподнял его с пола и поддал ногой, его рука жгла огнем как напалмом, опаляя Расти волосы и брови. Его одежда занялась, и внутри, в холодной сердцевине боли и паники, он понял, что превращается в живой факел — и ему осталось жить несколько секунд.

А потом, после него, настанет очередь Свон.

Тело Расти дергалось и боролось, но он знал, что с ним все кончено. Запах своего же горящего тела заставлял его думать о жирном мясе по-французски на ярмарке в штате Оклахома, когда он был еще юнцом. Пламя уже дошло вглубь до костей, и нервы его уже местами отключали восприятие боли, как будто он уже прошел точку, откуда нет возврата.

Мама что-то говорила, подумал Расти. Говорила… Говорила…

Мама говорила, борись против огня огнем.

Горящими поленьями своих рук Расти обнял мужчину, сплетя пальцы у него за спиной. Пальцы держались как цепи, а свое горящее лицо Расти ткнул в бороду этому человеку.

Борода загорелась. Лицо покрылось пузырями, стало плавиться и потекло как пластиковая маска, обнажая более глубокий слой цвета модельной глины.

Расти и мужчина закружились по комнате как участники какого-то причудливого балета.

— Господи Боже! — вскричал один из мужчин, заглянув внутрь, привлеченный открытой дверью, по дороге к горящему сараю. — Боже милостивый! — воскликнул другой, отскочил и упал задом в грязь. Подбегали другие люди посмотреть, что случилось, а человек в горящих лохмотьях коричневой парки не мог сбросить с себя полыхающего мертвеца, и его новая личина была разрушена, и они вот-вот могли увидеть его истинное лицо.

Он издал искаженный рев, от которого чуть не рассыпались стены хижины и через дверной проем выбежал прямо в толпу. Он взревел и бросился прочь по улице, сбросив с себя обгоревшего ковбоя.

Глория помогла Джошу выбраться из горящего пальто. Его лыжная маска тоже дымилась, и прежде чем он успел подумать об этом, она дотянулась до нее и сдернула ее.

Темно-серые наросты, некоторые величиной с кулак Аарона, почти полностью покрывали голову и лицо Джоша. Усики смыкались вокруг его рта, а единственной чистой поверхностью кроме губ был круг в этой коросте, через который его левый глаз, теперь налитый кровью от попавшего в него дыма, смотрел на Глорию. Его состояние не было таким плохим, как Свон, но все же при виде его Глория задохнулась и отступила назад.

У него не было времени извиняться за то, что он некрасив. Он бежал за Мулом, который дико брыкался, в то время как остальные зрители разбежались, и, схватив полную пригоршню снега, он ухватил Мула за шею и стал руками гасить огоньки в его гриве. Тогда Глория взяла полную пригоршню снега и стала растирать им хвост, и Аарон тоже, и многие другие мужчины и женщины зачерпывали снег и терли им бока Мула. Худой мужчина с темными волосами с голубым шрамом тер шею Мула напротив Джоша, и через минуту такой борьбы им удалось успокоить лошадь, и она перестала брыкаться.

— Спасибо, — сказал Джош мужчине. А затем послышался шум, донеслась волна пожара, и рухнула крыша.

— Эй, — выкрикнула женщина, стоящая ближе к дороге. — Там позади какая-то суматоха! — Она указала на лачуги, и оба — и Глория, и Джош — увидели на улице народ. До них донеслись крики и призывы о помощи.

Свон! — подумал Джош. О, Боже — я оставил Свон и Расти одних. Он было побежал, но ноги подвели его, и он упал. Его легкие хватали воздух, черные точки кружились перед глазами. Кто-то взял его за руку, помогая подняться. Другой поддержал его за другое плечо, и вместе они поставили Джоша на ноги.

Джош понял, что рядом с ним стоит Глория, а с другой стороны старик, лицо у которого было как потрескавшаяся кожа. — Со мной все в порядке, — сказал он им, но вынужден был опереться тяжело на Глорию. Она стояла твердо и повела его по дороге.

Примерно в тридцати футах от хижины Глории на земле валялось одеяло. Из-под него вился дымок. Вокруг стояло несколько человек, двигаясь и разговаривая. Другие столпились вокруг передней двери Глории. Джош почувствовал запах горелого мяса, в животе у него сжалось. — Оставайся здесь, — сказал он Аарону. Мальчик остановился, зажав в руке Плаксу.

Глория вместе с Джошем вошла в хижину. Рукой она зажала рот и нос. Между стенами еще бродили горячие токи, а потолок был выжжен дочерна.

Он встал над Свон, дрожа как ребенок. Она подтянула колени к груди и лежала без движения. Он наклонился рядом с ней, взял запястье, чтобы проверить пульс. Рука была холодной.

Но пульс был — слабый, но постоянный, как ритм метронома, который не затихает.

Свон попыталась поднять голову, но у нее не было сил. — Джош? — ее было едва слышно.

— Да, — ответил он и прижал ее к себе, положив ее голову к себе на плечо. Слеза обожгла ему глаз и покатилась по наростам на щеке. — Это старина Джош.

— У меня…

Был кошмар… Я не могла проснуться. Он был здесь, Джош. Он…

Он нашел меня.

— Кто тебя нашел?

— Он, — сказала она. — Человек с алым глазом…

Из колоды карт Леоны. — В нескольких футах в стороне на полу лежали осколки темного стекла. Магическое зеркало, понял Джош. Он увидел ковбойские ботинки Расти, и как бы он хотел сейчас, ради Бога, чтобы ему не нужно было выйти и посмотреть, что там дымится под одеялом в грязи.