Лазурное проклятие - Юлия Владимировна Скоробогачёва

но я это предусмотрела и договарилась с парой высокопоставленных сирен. Да, это было непросто, но все получилось! Нас будут сопровождать несколько хвостатых женщин с трезубцами.

-Мир, а как у тебя это получилось? Жизнь сирен напрямую зависит от того, снимем мы проклятие или нет. Получается, эти женщины подписывают себе смертельный приговор, помогая нам, – скептично высказалась Аделита.

-Сестренка, я просто надавила на нужные рычажки, – туманно объяснила Мирослава, – продолжим. В том месте стоит скала с 13 отверстиями, в которые мы вставим камни из медальонов. После этого скала отодвинется, и станет опасно. К счастью, ваше присутствие больше не по требуется. Все, кроме меня и Элизабет, могут всплывать на поверхность. Мы и сирены войдем в открывшейся проём и окончательно уничтожим проклятие.

-Мира! Бэтт! Это очень опасно? Ваша жизнь может оборваться? – с театральным предыханием сказала Вика. Кажется наша старшая сестра её кумир, слишком уж щенячим восхищенным взором смотрит она на Мирославу.

Сестра откашлялась, и с серьёзным видом дала ответ, – не буду скрывать, это действительно очень опасно. До конца не известно что там, за скалой. Но я ваша старшая сестра, и мой долг защитить вас!

-Театр, – прошептала в моё ушко Ада. Мне тоже так кажется. Мира играет, выставляя себя героиней. И её игра вполне удачна, добрая половина девочек смотрит на неё с восхищением. На самом деле девушка что-то задумала, она преследует лишь свои интересы.

-А что за скалой?

-Там опасность. Для вашей же безопасности я не буду говорить большего.

-Уже послезавтра. Я не верю что все это кончится, что мы сможем жить как все, не боясь упасть в обморок при сильных нагрузках.

-А как же море? Мы больше не сможем дышать под водой?

-Нет, медальоны ведь будут уничтожены. Мы станем последними 13 в этом мире.

А что делать после всего этого? Когда проклятие исчезнет? Возвращаться домой? А чем заниматься? Демьян предлагал помочь с поступлением, но нужно ли это мне? А что мне вообще нужно? Чего я хочу?

-То есть это наши последние дни здесь? Вместе? – спросила Рия.

-Да. Все разъедятся по домам, Надин уже уехала.

-Давай те раз в год здесь, в Панаджи, собираться?

-Да! Сёстры! Мы ведь семья, – выкрикнула тихая Есения.

Я смотрю на воодушевлённые лица сестёр, они улыбаются, и даже искренно. Какими бы мы не были, мы – семья. Я осматриваю сестёр, и тепло, словно приятно жирный куриный бульон, плывет по моему телу, и особенно душе. Мой взгляд случайно упал за Миру. Кажется, только я заметила её злую ухмылку за фразу Еси. Вещи, купленные у Эрика, точно пригодятся.

Сидя на кухне, мы услышали лишь скрип открывающейся двери и быстрые шаги.

-Если Любовь не идёт к Магамеду, то Магамед сам придёт к ней, – громко сказал Дмитрий, направляясь прямо ко мне. Его глаза горят голубым огнём. А улыбка, о, наверно именно такие улыбки называют яркими и сумасшедшими.

-Дима, – протянула я от неожиданности.

-Не отпущу, – ответил он мне и пошёл на выход.

Сёстры ошалело смотрели на нас, бабушка улыбалась, а я наблюдала за расширенными зрачками Димы в его голубых глазах.

Что произошло? Дмитрий поднял меня на руки и понес, просто взял и украл, проще говоря. Это странно, но очень приятно. Я чувствую горящее счастье и желание, желание быть с ним, не уходить с его рук, и прижаться как можно ближе к его горячему телу в лазурной рубашке.

Мы вышли из дома, точнее Дима вышел, а я, лежащая на его руках, фактически вылетела. Как там говорят? На крыльях любви? Ну вот именно на них, на голубых пушистых и больших крылышках.

Блондин посадил меня на переднее сидение машины, а сам сел на водительское место. Мне кажется, я сейчас похожа на корову, так же глупо хлопаю длинными ресницами. А Дима все ещё ничего не объясняет. Он закрывает мой рот властным поцелуем, как только я начинаю говорить, и хитро улыбается, подняв один уголок розовых губ.

-Чья это машина? – спросила я как только мы двинулись с места, ведь так мужчина не сможет заставить меня молчать с помощью своих губ и языка.

-Взял на прокат.

-Куда мы едем?

-Любовь, мне кажется я дал понять, что лучше сейчас молчать, не задавать вопросов, – очень нежно прошептал мужчина густым бархатным голосом, сводящим меня с ума.

Я кивнула, и принялась смотреть в окно с таким вниманием, как будто там резвились жирафы зелёного цвета. А за окном Панаджи. Весёлое, шумное и даже как-будто родное.

Мой странный водитель привёз нас к порту. Я уже чувствую смену удушливо-сладкого запаха города на солёный привкус моря, смешивающийся со свежим, с древесной ноткой, одеколоном Дмитрия.

Блондин галантно открыл передо мной дверцу авто, и только я приготовилась выйти из транспорта, как меня снова подняли на руки.

-Дим, – начала я возмущаться, но опять была заткнута дурманящим поцелуем.

Дима закрыл машину, держа меня фактически на одной руке, а после понес меня до дощетчатой пристани. Вот она – красавица яхта цвета лазури. Видимо это цель нашей поездки, и неудавшегося свидания, на которое я все таки попала.

Мужчина внёс меня на судно, и слегка покружившись с морским ветром, отпустил на пол.

Здесь все так же просторно и светло. Разве что цветы убрали, и ни осталось ни рабочих, ни официантов, только пара нужных для отплытия яхты людей.

Мы прошли ближе к борту, откуда открывается вид на чистый горизонт Аравийского моря. Дмитрий осторожно взял меня за руку, и повёл выше, на верхнюю палубу. Здесь стоит небольшой белый столик, пара мягких стульчиков и малиновые пионы. На столе ваза с фруктами, и вино в ведёрке со льдом.

-Дим, как красиво. Мне очень нравится.

-Я рад. Все для тебя, – нежно ответил блондин.

Мы сели за столик, и глядя то друг на друга, то вдаль, начали говорить. Говорить и пить вино. Это самое настоящее свидание.

-Мне всю жизнь казалось что это все нереально, так, театр. Я ощущал некую бесчувственность ко всему. Первое серьёзное потрясение – смерть дедушки, когда мне было 11. Первое время я плакал, горевал, сильно грустил. Но знаешь, я никогда не скучал. Не стало его и все, как будто так всегда и было.