Брат за брата - Владимир Колычев

Их всех подвергли углубленному медицинскому обследованию. Все, что только можно, проверили. Но посещения медкорпуса продолжались. Не так часто, как раньше, туда ходили. Но все же ходили. И отдавались на волю врачей. Вероника даже не задумывалась, какой врач, что именно он обследует и держит под постоянным контролем. Ей было все равно. Ей вообще было все равно.

– А ты хочешь? – с ленцой вопросом на вопрос ответила Ирка.

– Да нет, мне и здесь хорошо.

– Мне тоже. И я никуда не хочу.

– Я тоже, – с тупым серым восторгом подхватила Маринка, их соседка по столу. – Ни в какую Америку я не хочу. Мне здесь очень хорошо.

Вероника не спорила. Им всем здесь действительно хорошо. У каждой своя комната. Спи сколько хочешь, ешь сколько влезет. Опять же медицинское наблюдение. Одним словом, санаторий. Можно спортом заниматься, на природе гулять, телевизор смотреть – только не хочется ничего. И работать нет никакого желания. Да их особо трудиться не заставляют. Разве что за порядком в общежитии следить да на кухне помогать. Но девчонок много, поэтому вкалывать приходится не часто, раз в неделю, в порядке очередности.

– Одно плохо, – сказала четвертая соседка.

Люба, хорошенькая блондиночка с большими красивыми глазами.

– Мужского начала не хватает...

Она глупо улыбалась и с видом озабоченной нимфоманки тупо смотрела куда-то вдаль.

– Как это не хватает? – пресно удивилась Марина. – Я вот вчера с одним красавчиком встречалась. Мне понравилось...

Для Вероники не было секретом, что все девчонки уже с кем-то переспали. И к ней самой какого-то парня приводили. Только она отказала...

– Ты вчера встречалась, – покачала головой Люба. – А когда следующий раз будет?

– Не знаю. Но жду не дождусь...

– А вот я ждать не буду. У меня теперь будут постоянные встречи.

– Я тоже хочу... – вяло отреагировала на это Марина.

– С Игорем Васильевичем поговори.

Игорь Васильевич – их личный психотерапевт. Сегодня Вероника встречается с ним. И завтра встретится, и послезавтра, и каждый день. Он будет говорить с ней, убаюкивать ее сознание, рисовать радужные картины будущего.

Для нее и всех ее подруг Игорь Васильевич – царь. А над ним есть еще бог, неведомый Благодетель, к воле которого все должны относиться с благоговейным трепетом.

После завтрака Вероника отправилась в медкорпус. Сегодня у нее по списку посещение четырнадцатого кабинета, время – девять тридцать. У них график, все расписано строго по минутам.

Четырнадцатый кабинет. Врач-гинеколог. Приятной наружности женщина, только взгляд у нее какой-то холодный. Сколько помнит ее Вероника, она всегда держалась с ней высокомерно.

Как всегда, она обследовала ее на кресле. Что-то записала в карту.

– Свободна... – И показала на дверь.

Зачем она обследует ее раз в три дня, каковы результаты – на этот счет ни ответов, ни комментариев. Догадайся, мол, сама... Впрочем, Вероника не переживает. Ничего плохого с ней случиться просто не может. Она уверена в этом...

И вот наконец встреча с Игорем Васильевичем. Снова она в его кабинете, снова смотрит на нее – ясным проницательным взглядом. В глазах – магическая сила подавляющего очарования...

– Вероника, вы что, хотите в Америку, на хлопковые плантации? – спросил он.

Голос мягкий, убаюкивающий. В самую душу проникает.

Вероника вспомнила разговор за завтраком. Да, она спрашивала Ирку насчет Америки. А та, конечно же, рассказала все Игорю Васильевичу. Ничего удивительного. От него ничего не скроешь. И если он сейчас попросит Веронику рассказать все, что она слышала сегодня от соседок по столу, она, не задумываясь, перескажет весь разговор. Это не ябедничество, не стукачество. Просто Игорь Васильевич – человек, от которого у нее не должно быть никаких тайн.

– Нет, в Америку я не хочу, – сказала она. – Мне здесь очень хорошо...

– А как насчет общества мужчин?..

Значит, он знает и про то, о чем говорили Марина и Люба. Ну что?..

– У меня раньше были мужчины. Только все они воспринимали меня как вещь. Я разочаровалась в них. Поэтому мысли о них не доставляют мне удовольствия...

– А как насчет женщин?

– Вы имеете в виду лесбийскую любовь?

– Может быть...

– Нет, женщины меня не интересуют. Я просто устала от секса...

Как будто вся ее жизнь состояла из одного сплошного секса. Это не так. Но на мужчин Веронику не тянуло.

– Это называется фригидностью...

– Пусть будет так. – Она с полнейшим равнодушием приняла эту версию.

– А если Благодетель попросит вас ублажить верного ему человека?

Вероника не могла забыть тот случай. Комната, примыкающая к кабинету Игоря Васильевича, парень с развитой мускулатурой, она голая... Не должна была она отвергнуть этого парня. Она должна была принять его, как принимали ему подобных ее подруги. Но не смогла она сделать этого. В чем искренне раскаивалась.

Игорь Васильевич, казалось, забыл о том инциденте. И больше не сводил ее с мужчиной. Но сегодня он вернулся к этой теме.

– Воля Благодетеля для меня закон...

Вероника покорно склонила перед ним голову.

– Вы же знаете, Вероника, какой принцип я исповедую. Доверяй, но проверяй...

– Я готова доказать это делом...

Она поднялась со своего места. И сама подошла к двери, которая вела в соседнюю комнату.

– Молодец, – услышала она довольный голос Игоря Васильевича.

Не хочет Вероника мужчину. Но деваться некуда. Она обязана исполнить свой долг перед Благодетелем. И она его исполнит. И если ее сейчас ждет свидание с чудовищем о трех головах, даже перед ним она раздвинет ноги...

– Особо не усердствуй. И помни: никаких извращений. О насилии и речи быть не может...

Высокий худощавый парень говорил и внимательно смотрел на Егора. Как будто фотографировал его, вносил в мысленную картотеку. Он не врач. По крайней мере, белого халата на нем нет. Черные, идеально отглаженные брюки, белоснежная рубаха с накрахмаленным воротником, галстук, до блеска начищенные туфли. Так одеваются бойцы внутренней охраны. Но этого парня Егор никогда не видел. Значит, он не из охраны.

Хотя какая разница, кто он такой и откуда? Главное, через него Егор попадет к женщине.

Он только что сменился с вахты. Побывал под душем, сменил белье, наодеколонился. К свиданию готов...

Только спать чертовски хотелось. За всю ночь пару часов всего поспал. А этот франт ему внушает – особо не усердствуй. Да какое уж тут усердие, когда вся сила в нем спит после бессонной ночи.