Пожиратель Душ - Антон Орлов

– Я тоже из сопредельного мира, – напомнил Ник, подумав, что дискриминация здесь, пожалуй, все-таки есть.

– Да что вы, я же не в этом смысле! – Вимарса умоляюще стиснула руки и состроила виноватую мордочку. – Мы к ней так относимся не потому, что она иммигрантка. У Марины мама тоже из иммигрантов, но ее везде хорошо принимают, потому что она умеет себя вести. А Регина – это каждый раз такое представление! Ширгону цан Эглеварту приходится платить прислуге двойное жалованье, иначе все разбегутся. Не обижайтесь! Хотите, я вас поцелую, чтобы вы не обижались?

Не дожидаясь ответа, она обвила шею Ника тонкими руками и прижалась губами к его губам, на мгновение просунув ему в рот быстрый влажный язычок. Тут же отстранилась, развернулась и умчалась обратно.

Ник не шевелился, покрасневший, возбужденный, смущенный, а Эннайп смотрела на него со своей непонятной полуулыбкой.

– Она еще маленькая, – сказала, наконец, Эннайп (видимо, поняла, что он теперь ни за что первый не заговорит). – Ник, мне бы очень хотелось задать вам один нескромный вопрос… Остальные не знают, почему вы здесь, но мне Дерфар сказал. Это моя привилегия – знать немного больше, чем другие, – она понизила голос. – Как получилось, что вы познакомились?

– С кем?

– Вы же понимаете, о ком я говорю, – уголки ее губ чуть приподнялись, так что полуулыбка превратилась в проницательную улыбку.

В другом конце зала раздался новый взрыв хохота.

– С Региной цан Эглеварт? – спросил сбитый с толку Ник. – В Рифале… А самого Эглеварта я вообще ни разу не видел и встречаться с ним не хочу. Редких животных надо не отстреливать, а держать в заповедниках. Я слышал, что грызвергов этих совсем мало осталось.

– Если это секрет, не говорите.

Чувствуя, что они, возможно, в чем-то друг друга недопоняли, Ник принужденно улыбнулся. Миури говорила, что у высокородных принято изъясняться уклончиво, полунамеками. А может, Эннайп хочет узнать, как он познакомился с «бродячей кошкой»? Ник рассказал ей: тут ведь никаких секретов нет, Миури его из Нойоссы забрала.

Появился пожилой слуга (держался он с аристократическим достоинством, но без той раскованности, какая была в Дерфаре цан Аванебихе) и сообщил, что прибыл портной.

Дерфар пошел вместе с Ником. В комнате, задрапированной синим переливчатым атласом, он с непринужденным видом откинулся в кресле, сцепив пальцы.

«Хочет убедиться, что кулон при мне», – понял Ник.

Лишь бы отнимать не полез… Он вряд ли сможет оказать достойное сопротивление: Аванебих наверняка обучен боевым искусствам, как принято у высокородных, и знает всякие приемы. Запросто отнимет.

До драки не дошло. Дерфар мирно наблюдал, как портной снимает мерки. Но, вообще-то, влиятельному цан Эглеварту, чьи интересы он представляет, нужен не сам кулон, а только содержимое – как в том мультфильме, где был рубин в чемодане. Вероятно, если Ник по-хорошему согласится расстаться с содержимым, его с кулоном потом отпустят на все четыре стороны.

Мардарий, конечно, та еще зверюга, но… почему они ни в какую не хотят обсудить эту тему с Миури?

Ник еще пару раз спрашивал, нельзя ли ему все-таки с ней связаться, и Дерфар неизменно отвечал «нет», мягко, но непреклонно, с тонкой снисходительной усмешкой. Значит, эти деятели заранее уверены, что с Миури им не договориться.

Когда вечерника закончилась и Ника повели в ванную, он заметил в конце ярко освещенного коридора неторопливо шествующую серую кошку. Это шанс… Пусть он не знает языка народа Лунноглазой – может быть, все же удастся растолковать этой кошке, что он попал в неприятности, и об этом обязательно должна узнать Миури?

Ничего не вышло. Дерфар, который даже в ванную отправился за компанию с ним, без труда прочитал все это у него на физиономии, что-то шепнул служанке, та подхватила кошку на руки и поскорей унесла.

Зато ванная была роскошная, и это еще мягко сказано. Нефритовый зал (облицовка поделочным камнем – для Иллихеи редкий шик), два бассейна, теплый и прохладный, зеркала от пола до потолка, душ в виде золоченого цветка, множество разноцветных ароматных флаконов. Ник решил, что это, видимо второй этап психологической обработки. Только напрасно стараются, не отдаст он Эглеварту заиньку.

Потом его проводили в спальню. По дороге навстречу не попалось ни одной кошки.

– Надеюсь, мы уже не так сильно боимся? – с покровительственной улыбкой осведомился Дерфар.

Ника немного раздражал его тон – словно разговаривает с ребенком или с девушкой – и временами хотелось в ответ нахамить, но он сдерживался. Благодаря своему московскому опыту существования вне сферы нормальных человеческих отношений он научился ценить, когда с тобой обращаются по-человечески. А раздражающие мелочи – всего лишь мелочи, у каждого свои индивидуальные недостатки.

Наконец его оставили одного. Уютную комнату освещал ночник из бронзы и радужного стекла – штуковина замысловатая, но красивая. По потолку извивались гирлянды нарисованных листьев.

Завтра он должен сбежать от гостеприимных Аванебихов. Дело Дерфара – сторона, а Эглеварт, вполне вероятно, будет разговаривать с ним по-другому. Значит, надо сбежать, не дожидаясь прибытия Эглеварта.

Если бы не реальная опасность, он бы охотно задержался здесь подольше. Девочки ему понравились, он чувствовал, что немного влюблен во всех четырех сразу. Подумав о том, что завтра он еще их увидит, Ник счастливо улыбнулся.

Одну из стен целиком скрывала искрящаяся в свете ночника складчатая штора. Отдернув ее, обнаружил стеклянную дверь. Неужели отсюда так просто выбраться?.. Не просто. Это он понял, когда вышел на балкон, и взгляд наткнулся на развалившегося в плетеном кресле парня в темной одежде, напоминающей костюмы ниндзя.

– Только не вздумайте прыгать, – приветливым тоном предупредил «ниндзя». – Внизу дежурят еще двое, а если вы сиганете и расшибетесь, нам отвечать.

Ник промолчал. Не больно-то и хотелось, все-таки третий этаж. Побег состоится завтра. Для кого в театре будет опера, а для кого – боевик с погоней.

Охота пуще неволи. Эту поговорку Ксават слышал от кого-то из иммигрантов. Кажется, от Марго – еще в ту пору, когда он жил в Хасетане и не был Ксаватом цан Ревернухом.

Ему пришлось раскошелиться на абонементы в Золотой зал, чтобы и у него, и у охотников была возможность свободно разгуливать по всем четырем зрительным залам. Сколько денег он на это угрохал – вслух лучше не говорить, а то в горле начинает клокотать, и хочется твердить, не останавливаясь: «Срань, срань, срань…» Потому что билеты в Золотой зал стоят дорого, а абонементы на все время гастролей Энчарэл – еще дороже.

Пошли втроем, Элизу с Виленом Ксават с собой не взял. Еще не хватало дармоедов по театрам водить.

Они делали вид, что не знают друг друга, но в антракте после первой части изрядно перенервничавший Ксават подошел в буфете к столику, где устроились охотники, церемонно извинился и спросил разрешения присесть – как было договорено заранее.