Второй шанс для двоих - Игорь Гребенчиков

— Я и от Оли лишний раз прикрыть смогу, если что, — улыбнулась она, загадочно стрельнув глазами в потолок.

Ладно. Жребий брошен.

— Я согласен, — прохрипел я.

— Замечательно, — расплылась в улыбке Виола. — Ладно, пионеры. Раздевайтесь, не томите. У вас же, как я понимаю, не так много времени.

Поняв, что деваться, в общем-то, уже и некуда, мы с Дэнчиком послушно сняли рубашки. Вооружившись стетоскопом, Виола прослушала дыхание. Затем проверила молоточком рефлексы. Стандартные аускультация с перкуссией. Хорошо, что хоть пальпацию не проводила.

— Ну, давайте ваши листочки, — наконец закончила она все необходимые процедуры. Мы почти синхронно сунули ей «бегунки». Бархатисто рассмеявшись, Виола, изящно виляя бедрами, продефилировала к столу, где быстро чиркнула на обоих свои автографы. — И помните — если вдруг почувствуете… недомогание… то сразу ко мне… пионеры. А тебя жду сегодня вечером, — обратилась она ко мне, пустив сальную улыбочку. — Поможешь мне с описью лекарств. Заодно познакомимся с тобой… поближе.

Пулей накинув на себя рубашки, мы заграбастали листочки и почти бегом выкатились из этого блудилища. Я обхватил себя руками, все еще чувствуя на себе похабный взгляд медсестры.

— Иисус-Мария-Иосиф, — прошептал Дэнчик. — Кажется, я понял методы лечения в этом лагере — с таким подходом пионеры просто в принципе забывают, что у них что-то болит.

— Да уж, — я все еще пытался отдышаться, вытерев «бегунком» проступившие на лбу испарины. — Та еще… клятва Гиппократа.

— И ты серьезно вечером к ней пойдешь? — он смотрел на меня не то с сочувствием, не то с крайней заинтересованностью.

— А у меня уже выбора нет, — я-таки смог взять себя в руки и спокойно поправил вновь ушедшие погулять очки. — Ладно, чего уж. Если я к отбою не вернусь, то знай, что я хотя бы умер самой прекрасной из возможных смертей.

На горизонте показалась знакомая рыжая макушка. Алиса. Видимо, шла в сторону сцены. Завидев нас, всех таких помятых и с красными перекошенными лицами она сперва было удивилась, но затем, сообразив, что мы только-только вышли из медпункта, расхохоталась.

— Что смешного, Двачевская? — встал в позу я.

— Да не, ничего, — ответила та, все еще держась за ребра. — Сходили к Виолетте Церновне… пионеры?

Довольная собственной шуткой, Алиса рассмеялась еще пуще прежнего. Видимо, не только мужская половина в курсе о замашках Виолы.

Мои мозги были еще немного набекрень, посему никакой колкости в ответ рыжая от меня не услышала.

— Неприлично смеяться над людьми, у которых все в розовых тонах, — сделал за меня работу Дэнчик, смерив рыжую недовольным взглядом — Сказала бы лучше, как пройти в библиотеку.

— А что мне за это будет? — напевно поинтересовалась Двачевская.

— Я сейчас не пойду к Виоле и не скажу ей, что ты вызвалась мне помочь вечером с описью лекарственных препаратов, — пригрозил я. Так, кажется, прихожу в себя. Отлично.

Надменность тут же испарилась с лица Алисы, уступив место угрюмости:

— Все веселье опять испортил. А я, может, подарок какой хотела приятный. А от вас, мужиков, не дождешься. Всю инициативу самой брать приходится.

— Так вот мой подарок тебе — свободный и приятный вечер без медсестры, которая, с таким набором качеств, никто иная, как внучка Фрейда, — продолжил я, бросив на Алису взгляд, призванный восстановить свой пошатнувшийся было авторитет главной язвы «Совенка».

— Ладно, олухи, пойдемте, все равно по пути, — тупо отозвалась Двачевская. Такое чувство, будто правда подарок хотела. Ага, верим.

Библиотека обнаружилась совсем недалеко от медпункта, стоило только пройти чуть дальше в сторону сцены, только не сворачивать налево. Очередное небольшое деревянное здание. Рыжая нам на прощание что-то вяло пробубнила и удалилась восвояси. Хорошо еще, что не надумала навязаться в попутчики.

Внутри библиотека оказалась очень тихим и даже в какой-то степени мрачным местом. Очень действовали на атмосферу изобилие советской символики. Весьма отчетливо чувствовался запах пыли. Кажется, здесь мало, кто бывает. Оно и неудивительно — поди заставь юное поколение, и без того уставшее от принудительной зубриловки за девять учебных месяцев, еще и летом окунаться в творчество различных классиков со всех уголков света. Хотя меня это, помнится, не останавливало. Порой я довольно пафосно изрекался, что книги — мой третий родитель. И я бы с удовольствием все лето напролет зарывался бы с головой во всевозможные ветеринарные справочники, научную фантастику, философию, но такая необходимая каждому молодому, преисполненному ярких надежд на лучшее будущее, человеку вещь, как гормоны, брали верх, и Ваше Сиятельство выползало на свет Божий, дабы придаться совсем уж несвойственным пытливому научному уму глупым развлечениям.

Женя спала, положив руки под голову, окруженная сваленными вокруг нее, словно костяшками домино, книгами. Зрелище, навевающее чувство безмятежности и несправедливости. Стало быть, пока остальные вкалывают, эта всезнайка тут слюни пускает. Понятно тогда, откуда в ней по вечерам столько бодрости, что она на полном серьезе вчера решила мне бросить вызов в интеллектуальной дуэли.

— Солдат спит, служба идет, — шепнул мне Дэнчик.

— И не говори, — ответил я, задумчиво следя за тем, как размеренно дышит Женя. — Будем будить? Или пусть пока поспит? Слави я еще все равно не наблюдаю.

— Да, пусть спит пока, — согласился Дэнчик.

Оставив товарища, я решил пройтись вдоль книжных рядов. Голова крутилась во все стороны — я старался не пропустить ни одного корешка, в надежде найти что-нибудь интересное. Впрочем, мои тщетные блуждания вскоре убедили меня в том, что ничего действительно стоящего в библиотеке «Совенка» не имелось. Точнее даже не так. Любая книга чего-то да стоит. Правильнее будет сказать, что ничего стоящего для меня. Посади здесь какого-нибудь историка, тот бы уписался от радости.

АПЧХИ!

Дыхательные пути Дэнчика не выдержали всего этого накала, отчего тот громогласно чихнул. Что немедля разбудило библиотекаршу.

— Что? Ольга Дмитриевна, я не… — затараторила Женя, но, поняв, что навестила ее далеко не вожатая, мигом успокоилась. Даже больше — состроила такую недовольную гримасу, будто ей под нос сунули тарелку с биоотходами человеческого происхождения. — Чего приперлись? Еще и шумите тут, не знаете, как себя в библиотеке вести, неучи?

— А тебе, смотрю, вчера мало показалось? — злорадно уточнил я. — Так я всегда готов ко второму раунду.

— Поменьше говори, умник, за умного, может быть, сойдешь, — зевнула Женя, совершенно не обратив внимание на озвученное ей противоречие. Вот уж воистину — лишь бы ляпнуть. — Чего надо, спрашиваю? Или берите книги, или катитесь отсюда, не мешайте человеку работать.

— О да, плющить харю это ведь такая ответственность, — хмыкнул Дэнчик. — Полки бы хоть, что ли, протерла для приличия. Дышать ведь невозможно.

— Надо будет