Третье пришествие - Алексей Барон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы прогнозируете уцелевание последствий? — загадочно спросил Некумыкин.
Я знал, что отвечать нужно рублеными, но заковыристыми фразами. В его же стиле, упоительно свободном от синтаксических оков.
— Частично. По мере вызревания фондов сверху вниз, — осторожно выразился я.
Услышав слово «фонды» премьер нахмурился.
— С этим почти низя. Кобыла сдохнет.
— Оно еще как поскачет, Нестор Иванович. По поводу жирком обросла.
Премьер даже поперхнулся.
— Жирком?! Это как еще? Экономика задыхается от вас двоих с МЧСом и Левитиным. Крючканов-то почему? Так совсем четверо получается.
— Крючканов, потому что везде. Должен ведь кто-то свободу душить. Хотя и жалко.
— А экономику?
— Жаль и экономику. Только без воздуха кобыла еще больше сдохнет. Оно же кислород.
— Без воздуха стращаешь? Да где ваша ядреная зима за стеклами? И когда повсюду?
— Сразу, как только поздно.
— Ну да.
— Артефакт вашим сомнениям, Нестор Иванович!
— Послушай, бацбезопасность. Низя хвататься за что попало двумя руками.
Я впал в замешательство.
— А как зя?
— Давай, что ли, выползем из астероидов путем усилия.
— Предупреждаю, будет много неприглядного на ощупь.
— Это как с девкой. Щупать можно. А тут нужно государственно! Так оно нас поставило. Даже неприлично выходит.
— Да кто поставило? — все-таки не понял я.
— Оно, — с досадой пояснил Некумыкин. — Космическое тело, антипротон ей в апекс.
— Лучше денег. В горнопроходческий комплекс.
— Сейчас без толку рукавами засучивать. Это раньше пригодится.
— И позже, — вздохнул я.
— Позже? Тогда да.
Это означало, что деньги он даст не раньше, чем прояснятся последствия взрыва. То есть позже.
— Что ж, Нестор Иваныч, понять могу.
Ниньзя обрадовался.
— Похрустеть хотите? Из тамбовской картошки. Заместо курения убивает лошадь, сам пробовал. Полезно и под землей.
— Насовсем не смогу.
— А чего так?
— Холестерин заместо уцелевания.
— Бросьте, — мудро посоветовал Некумыкин. — Куда и я кинул. В четверг там много оставалось. Хотите бесплатно?
— О! А сколько?
— Да примерно дюжину.
Я сильно не понял, что он, собственно, предлагает, но отказываться не стал. Под землей все пригодится.
— А давайте.
Выяснилось, что чипсы. Двенадцать тонн. Действительно, из тамбовской картошки.
* * *
Военные спутники всех стран нащупывали все новые и новые осколки. До их входа в стратосферу оставалось чуть больше двадцати минут. Я сел в свое кресло, надел наушники и обхватил голову руками.
По общему каналу шли беспрерывные доклады. Из них следовало, что авианосцы вышли в районы старта и разворачиваются против ветра. Европа тонула в гуле прогреваемых авиационных двигателей. А с аэродромов Канады уже взлетали первые истребители. Мы видели их по линиям межправительственной видеосвязи. Увешанные гроздьями ракет, боевые машины набирали высоту, занимали место в едином ордере. Командиры авиагрупп устанавливали контакт с командными пунктами системы АВАКС. Шестнадцать таких летающих штабов ходили по тысячемильному кругу, в центре которого находилось ожидаемое место падения.
Незадолго до начала событий в зал ворвался Тарас, на ходу отдавая распоряжения взмыленным секретарям да адъютантам. Сел, запросил обстановку в стране.
В стране все еще продолжалось массовое перемещение населения. По старым каналам в Белое море уходили новые корабли Балтийского флота. Из Белого моря предполагалось увести их вверх по Северной Двине как можно дальше от побережья. Генштаб вывозил возлюбленные свои боеприпасы, а Некумыкин — промышленное оборудование. МЧС упорно рыло землянки. ГАИ сбивалась с ног, расшивая пробки. Туманян запускал все пригодные ракеты с обычными ТНТ-боеголовками, стараясь хоть что-нибудь разбить у самой Земли. Мой штаб строил компрессорные станции, создавал замкнутые экосистемы и монтировал реакторы. Все — под землей. Мы также договорились с несколькими КБ о проектировании двигателей, кабин и шасси для безвоздушной среды. С чего это пришло мне в голову — сам не знаю. В принципе правильная была мысль, но реализовать ее не пришлось.
— Сколько людей можешь упрятать в шахты? — вдруг спросил Тарас. — С полным обеспечением?
— Двести пятьдесят четыре тысячи триста восемнадцать человек сроком на один год.
Тарас внезапно побагровел.
— Четверть миллиона?! Мало! Копаетесь как… — он запнулся и, так и не подобрав приличного сравнения, топнул ногой по ковру. От избытка чувств и недостатка средств.
А я только развел руками. Хотя впору было взвыть: а деньги-то где, Тарас вы наш Григорич?! С барского стола МЧС перепадали крохи, президентский фонд высох до дна, а Некумыкин только и делал, что сипел про инфляцию. Даже то, что к нам просачивалось, удавалось вырвать по большей части благодаря криминальным навыкам Фимы с Димой. Однако спорить с президентом в тот день мог только малость идиот.
— Вот-вот начнется без предупреждения, — предупредил председатель правительства, нервно ерзая в кресле. — Вроде зимы у коммунальных служб.
И оно началось. Даже внезапнее, чем у коммунальных служб. Взвыла сирена, под потолком мигнули лампы. Это означало, что осколки Варяжского Гостя входили в ионосферу.
Входили они с сумасшедшей скоростью. Над северными провинциями Канады вспыхнули страшные искры. Десятки, сотни, тысячи. Хлопоты вроде посевной компании в Южной Сибири сразу ушли далеко на задний план. Хотя мы и были озабочены возможным дефицитом продовольствия, до этого дефицита следовало сначала дожить. Что в землянке, что в Кремле.
* * *
Первым боевой пуск произвел капитан канадских ВМС Уолтер Найсмит. Это случилось над Гудзоновым заливом. Истребитель находился на высоте в девять миль, когда с ближайшего АВАКСа сообщили, что вскоре над ним должен пролететь крупный обломок и что его можно поразить только на встречном курсе, иначе ракеты отстанут и потеряют цель. Найсмит и шел почти встречным курсом. Он мгновенно довернул, задрал нос самолета и одну за другой выпустил весь запас ракет, поскольку никакого второго захода на цель не предвиделось.
Секунд через сорок АВАКС передал:
— Йеху! Да ты герой… Четыре попадания по касательной. Сматывайся, парень!
Канадец положил свой самолет в крутое пике. Требовалось оставить над головой как можно более толстое воздушное покрывало. Каждый лишний фут воздуха лишал метеоры скорости, а каждая лишняя секунда уменьшала их массу. Большинство мелких камней до поверхности вообще не долетало, сгорая в атмосфере. Но хватало и крупных. Выровняв машину над самым заливом, пилот был вынужден заняться настоящим слаломом, лавируя между огненными стрелами. Ему повезло, он дотянул до аэродрома всего с парой пробоин в плоскости, с водорослями в правой турбине, и с минимальной дозой радиации. Первым частенько везет в любом деле. Расхлебывают последние.